Сильные. Книга 1. Пленник железной горы - читать онлайн книгу. Автор: Генри Лайон Олди cтр.№ 57

– Что ты делаешь? – спросила Умсур. Сестра отошла на шаг, к черному провалу входа, ведущего на карниз. Она разглядывала меня так, будто впервые встретила в ночной чаще, а не подмывала мне в детстве пухлую ребячью задницу. – Вот прямо сейчас: что ты делаешь, Юрюн?

– Расширяюсь, – огрызнулся я. – Расту. Вооружаюсь.

– Зачем? Здесь есть враг?

– Есть.

Она не удивилась моему ответу. Видела, что я ее обманываю, что я остаюсь прежним, маленьким, безоружным, и нисколечко не удивилась. А может, она видела, что я, сам того не ведая, говорю чистую правду. Умсур в семье не без оснований считалась умницей, а мне до своей случайной правды – еще расти и расти, уж извините.

– Кто? Я? Нюргун?

– Я.

– Ты?

– Я – враг. Я слишком много думаю.

– Это плохо?

– Для боотура?

– Да.

– Плохо. Плохо. Очень плохо.

И я прыгнул в гущу вертящихся колес.

А что? Обычное дело.

Я ничего не запомнил.

Я уже говорил вам, что мне снится моя жизнь? Только жизнь, только моя, и ничего сверх этого? Так вот, снилась мне и зубчатая начинка горы, и здоровенный мальчишка в доспехе. Скачки по блестящим дугам, полосам, венчикам. Прыжки, кувырки. Я и сейчас, едва закрою глаза, вижу: железо и драгоценные камни.

Вертится, движется, проворачивается.

Зубчатый обод. Нет, не Обод Небес, хоть и похож. Блестит начищенной медью, выворачивается из-под ног. Стою на нем, сильный. Держу равновесие, сильный. Обод несет меня. Мир вращается. Кутерьма металла: сталь, серебро, золото. Стрекот, стук, скрежет. Нюргун едва виден. Мне нужно к нему.

Прыгаю.

– Где брат твой, айыы? Вызволил бы его? – спрашивает мертвый, нет, еще живой Омогой.

Вот он, брат мой.

Я иду. Я уже иду.

Колесо крутится быстро. Очень быстро. Очень-очень быстро. Не удержусь. И не надо! Отталкиваюсь. Лечу! Стальные клыки лязгают над ухом. Откусят! Мимо. Узкий столб: хватаюсь, цепляюсь, лезу. Соскальзываю. Лезу. Соскальзываю. Лезу. Столб качается: туда-сюда, туда-сюда…

– Молчи, дурак!

– Это я дурак, бёгё? Мои братья на свободе…

Удар. Хруст. Шея Омогоя ломается…

Свобода. Хочешь на свободу, Нюргун? Я иду к тебе. Бегу. Ползу. Вот и вершина столба-качелей. Узкая, с ладонь, серебряная тропа ведет в дебри живого железа. Прыгаю. Нога скользит. Распластываюсь на сверкающем брусе. Встаю. Иду. Пригибаюсь. Ныряю под жужжащий металл.

– Вот был бы у меня брат. Не Мюльдюн – другой, тоже старший…

– Повадился горшок по воду ходить, – отвечает дедушка Сэркен. – По кривой дорожке. Гляди, Юрюн, голову не расшиби.

Едва успеваю пригнуться. Над головой проносится исполинская колотушка. Меня обдает жарким ветром. Ветер несет запах разогретого металла, как в Кузне. Колотушка возвращается, блестит, слепит глаза. Перескакиваю на желоб. Он ездит вперед-назад, вроде полоза от саней. С желоба – на меленькое зубастое колесико. Я уже близко. Осталось чуть-чуть.

– Разве ж это брат? – спрашивает мастер Кытай. И отвечает: – Твой брат – это да. Такая работа в жизни один раз случается.

Да, я помню: между вопросом и ответом Кытая Бахсы минуло несколько дней. Ну и что? Тогда – дни, сейчас – миг единый. Время, оно хитрое. Особенно здесь. Стук, шуршание, грохот. Так, наверное, звучит время. Так оно смеется. Надо шевелиться – прыгать, карабкаться, уворачиваться – чтобы время не разжевало меня в кровавую кашу.

Бездна Смерти. Река из огня. Железные колыбели.

– Его забрали. Давно. Уходи.

Бормотанье далекой слизи: ближе, ближе. Ритм пронизывает меня насквозь тысячей стрел. Высасывает силы, превращает в юношу, мужчину, старика, мертвеца. Вокруг лязгает, стрекочет время. Я несусь вперед, к столбу, и Нюргун рвется из пут все сильнее, будто чует мое приближение.

– У меня брат знаешь какой?

– Какой?

– Самый сильный, вот какой! Нюргун, Самый Лучший!

Я же не знал, что говорю Уоту чистую правду!

Теперь знаю.

Я не уверен, что все было именно так. Я ничего не запомнил. Вероятно, я придумал этот бег в жерновах. Чем-то же надо заполнить провал в памяти? Если так, то я придумал и падение, когда до столба оставалась самая малость. Нога поехала на скользкой поверхности, я сорвался вниз, удерживаясь кончиками пальцев за край зубца, пока меня от подошв до бедер перемалывало в труху, и вот – пальцы отпустили опору.

Все.

Конец.

* * *

– Я умер?

– Ты его освободил, – сказала сестра.

– Я не добежал.

– Это не важно. Здесь многое – не то, чем кажется.

– Он же прикован! Он в плену!

– И останется прикован еще на пятнадцать лет.

– Почему?

– Ты не добежал ровно на пятнадцать лет. Это к лучшему, Юрюн. Ему все равно, а ты успеешь подрасти. Боюсь, сейчас ты бы не справился. Пятнадцать лет – это сущие пустяки. Ты уж поверь, я знаю, что говорю.

Я посмотрел на столб, содрогающийся от безмолвной ярости Нюргуна.

– Нет, – прохрипел я. Мне казалось, что это я рвусь из пут. – Сущие пустяки? Пятнадцать лет – это целая вечность. Почему не сейчас?

Умсур развела руками, словно крыльями:

– Я ничего не могу сделать. Надо ждать.

– Мне разрешат навещать его?

– Когда захочешь.

– Я вернусь, – крикнул я над скрежетом горной требухи. – Слышишь?

– Он не слышит. Не кричи зря.

– Я буду приходить к тебе! Мы уйдем отсюда вместе!

И слизь всхлипнула, а столб задрожал, когда Нюргун рванулся ко мне.

Когда земля треснула, дядя Сарын играл на дудке.

Ну, треснула – это сильно сказано. Земля вспучилась, вздыбилась извержением комьев и подсохшей грязи, что соединяла комья в подобие единого целого. Из разлома, а точнее, из не слишком глубокой ямы восстало жуткое чудовище.

Сверкнули белые зубы:

– Я – ужасный адьярай! Я – Уот Усутаакы!

– Ой-боой! – вскричала намеченная жертва.

– Кэр-буу! Съем!

Ужасный адьярай поразмыслил и уточнил:

– Не съем! Женюсь!

– Арт-татай! Не женись!