Крымские каникулы. Дневник юной актрисы - читать онлайн книгу. Автор: Фаина Раневская cтр.№ 12

Усердно тружусь над моей Шарлоттой Ивановной. Непрестанно докучаю Павле Леонтьевне с вопросами и сомнениями. Если все сложится хорошо… Ах, я даже подумать боюсь об этом, не то чтобы написать. Сыграть в пьесе Чехова – великое счастье для любой актрисы, но для меня, его землячки, это счастье втройне. Заветная мечта глупой и самонадеянной артистки Раневской – сыграть Раневскую в нашем таганрогском театре. Предложи мне кто сделать выбор между «Вишневым садом» на таганрогской сцене и в Малом театре, я бы, не задумываясь, выбрала бы Таганрог, город, в котором Чехова не только чтут, но и искренне любят.

Цены в Симферополе заоблачные. Закрытие границы (кто только это выдумал?) привело к тому, что цены стали расти еще быстрее. Генерал Сулькевич не может договориться с гетманом Скоропадским, и потому хлеб теперь отпускается по карточкам. На человека дают один фунт в день, но при желании (и наличии денег) можно купить сколько угодно хлеба, только за тройную цену. В слове «гетман» мне слышится нечто опереточное. Донос на гетмана-злодея царю Петру от Кочубея… Зачем этот нехороший гетман вздумал перекрывать границы? Он же приличный человек, генерал, окончил Пажеский корпус. Не понимаю. Ничего не понимаю.

Возвращаясь домой с провизией, Тата хлопает себя руками по бокам и говорит: «Ох, матушки мои родимые!» Переняла у нее этот жест и эту фразу. Пригодится. До встречи с Павлой Леонтьевной я жадно впитывала только то, что видела на сцене. У актеров это называется «обезьянничать». Павла Леонтьевна научила меня наблюдать жизнь, подмечать интересное не в актерах, а в обычных людях.

Рассмешила Павлу Леонтьевну за обедом, когда мы ели суп. Я вслух пожалела о том, что к этому супу (довольно жиденькому) у нас нет грибенес. «Грибы нес? – переспросила Павла Леонтьевна и рассмеялась. – Ах, как смешно!» Я объяснила, что «грибенес» – это шкварки.

15 июля 1918 года. Симферополь

Я сыграла Шарлотту Ивановну! Я выходила кланяться в «Вишневом саде»! Павла Леонтьевна держала меня за руку! Нас несколько раз вызывали из-за кулис аплодисментами. Я прекрасно понимаю, что моя заслуга в том весьма мала, если не сказать ничтожна, но мне невообразимо приятно. Павла Леонтьевна сказала, что я была неподражаема. Понимаю, что она, по доброте душевной, преувеличивает, чтобы меня ободрить. Но я и сама довольна тем, как играла, довольна настолько, насколько я вообще могу быть довольной собой. Мои скромные успехи нравятся далеко не всем членам нашей труппы. А. М., игравший Лопухина, отпустил в мой адрес несколько ехидных замечаний. Ехидство было скрыто под маской дружеского участия, но все равно проступало. Когда меня пытаются уколоть под маской дружеского участия, я всегда теряюсь, не зная, что мне делать, принимать ли вызов или сделать вид, будто я, по простоте душевной, ничего не заметила. Чаще предпочитаю притворяться простушкой. Так же поступила и на этот раз. А. М. – крайне неприятный человек. Кичится своим знакомством со Станиславским и тем, что якобы состоит (или состоял) с ним в переписке.

Е-Б. вдруг начал говорить о том, что нам лучше бы было перебраться из Евпатории в Одессу. Там, мол, и публика богаче, и сборы лучше, и молоко белее, и вороны поют соловьями (про молоко и ворон я добавила от себя). Никто не может понять, какая муха его укусила. Павла Леонтьевна говорит, что это обычная зависть. Кто-то что-то сболтнул, а наш Е-Б. загорелся. Всерьез его слова никто из нас не принимает. О какой Одессе может быть речь, если с симферопольским театром у нас подписан контракт, а с одесским ничего не подписано? Вдобавок надо окупить расходы, связанные с переездом, печатанием афиш и пр. С. И., от которой ничего не скрыть, подозревает, что причиной странного поведения Е-Б. может быть кокаин. Кокаинистов здесь очень много. Люди пытаются «запудрить» свои страхи. Многие не находят нужным скрывать эту привычку, а некоторые даже бравируют ею. Дамы стыдливо носят кокаин в пудреницах, а мужчины в тех баночках, в которых он и продается. Любая торговля немыслима без обмана – кокаин разбавляют зубным порошком. Думаю, что С. И. права. Ее догадки всегда подтверждаются.

17 июля 1918 года. Симферополь

Напрасно я молча сносила шпильки, которые мне подпускал А. М. С подобными людьми нельзя быть покладистой. Не встречая отпора, они нападают все чаще и пытаются уязвить больнее. Сегодня, в паузе между репетициями, он завел разговор о Ханжонкове [46] , который снимает картины в Ялте и будто бы между делом обратился ко мне и сказал, что с таким голосом, как у меня, лучше посвятить себя не сцене, а экрану. Эти слова сопровождались смешками, придававшими сказанному вид дружеской шутки, но тем не менее больно меня уязвили. Я решила, что с меня довольно, и посоветовала А. М. то же самое, приведя к месту еврейскую пословицу: «Немой дурак всем кажется мудрецом». А. М. покраснел, начал раздувать щеки, но по моему взгляду понял, что я настроена решительно, и стушевался. Должна отметить, что мой ответ вызвал гораздо больший смех, нежели слова А. М. Зная мстительный характер А. М., я теперь буду начеку. В жизни он мне ничем навредить не сможет, но на сцене может устроить подвох – задержать свою реплику или сделать что-то еще. Проще всего незаметно скорчить смешную рожу. Я ужасно смешлива и не могу сдержать смех. Кое-как научилась маскировать его под кашель. Павла Леонтьевна, когда я ей рассказала о стычке с А. М., смеялась и сказала, что у меня начинают прорезаться зубки. Какие там зубки! При виде А. М. у меня прорезаются клыки.

Проклятый А. М., чтоб его схватило! Он разбередил мне душу. Я прежде никогда не мечтала о кинематографе и всегда считала, что голос и волосы – это лучшее, что у меня есть. Теперь я недовольна своим голосом. Пью сырые яйца и мечтаю о том, чтобы Ханжонков приехал по делам в Симферополь, пришел на «Вишневый сад», пленился моей игрой и предложил мне роль в одной из своих картин. (У нас в Таганроге тоже жили Ханжонковы, но, насколько мне известно, этот Ханжонков из Новочеркасска). [47]

Я вдруг осознала главное преимущество кинематографа. Пусть он немой и бесцветный, но зато он вечен. Картина, в которой я сыграю, сможет пережить меня на века. Ни с кем не делюсь вспышкой своего тщеславия. Даже с Павлой Леонтьевной. У нас принято иронизировать в адрес кинематографических актеров. Сцене я никогда не изменю, но между делом иногда можно позволить себе сняться в картине. Как говорила наша кухарка, иногда и кантор ходит в бордель. Но мои мечты, скорее всего, так и останутся мечтами. С моей физиономией путь в кинематограф заказан. В театре зрители сидят далеко от сцены и не видят всех деталей. Вдобавок выручает грим. В картинах же лица показывают на весь экран, и поэтому там нужны красавицы вроде Веры Холодной [48] или Веры Каралли [49] .