Угол падения - читать онлайн книгу. Автор: Роман Глушков cтр.№ 70

Чтобы представить, с какой скоростью мы приближались к этому апогею сюрреализма, вообразите, что вы замечаете с окраины Парижа Эйфелеву башню, затем бежите к ней со всех ног и спустя всего полчаса уже стоите у ее подножия. Нечто похожее происходило и с нами. И я не зря выбрал в качестве примера именно главную парижскую достопримечательность, потому что, убежав от одной из ее копий, мы в итоге наткнулись – о, ужас! – сразу на как минимум пару сотен Эйфелевых башен. И ладно все они стояли бы так, как им пристало возвышаться над французской столицей! Нет, избавившийся от них креатор будто потешался, собрав все созданные им башни в титаническую горсть, как шурупы или гвозди, и небрежно швырнув их на Утиль-конвейер. Да с такой силой, что одна из башен докатилась аж до ковбойского поселка.

Многие башни были покорежены, некоторые торчали из песка вверх основаниями, большинство сплелось между собой в этакую гигантскую колонию железных кораллов, и лишь немногие упали, встав на четыре опоры сообразно замыслу своего прародителя – Александра Гюстава Эйфеля. Интересно, что сказал бы сей гений инженерии, узри он вместе с нами этот башенный бурелом? Наверное, решил бы, что спит и видит во сне специфический инженерный кошмар.

За циклопическим нагромождением этих трехсотметровых «бирюлек» можно было рассмотреть конец пустыни и находящийся за ней город. Судя по очертаниям, небольшой высоте зданий и окружающей его полуразрушенной крепостной стене – город явно не современный. А в сравнении с Эйфелевыми башнями он и вовсе выглядел игрушечным. Башни загораживали почти весь обзор, но я был уверен, что мне не почудилось: по ту сторону стального вала царила зима и валил снег. Вдвойне удивительное явление, учитывая то, что мы взирали на него, шагая по песку раскаленной, как кухонная плита, пустыни, раскинувшейся почти у стен городка.

Чтобы попасть в него, нужно было или обежать груду башен по краю, или прорываться напрямик, сквозь переплетение решетчатых конструкций. Второй вариант мог сэкономить нам массу времени, пусть и представлял собой преодоление длинной полосы препятствий. Но близкое расстояние до спасительной прохлады позволяло отнести этот рывок к финальному испытанию на пути к заветной цели. Вдобавок оставленная нами на песке цепочка следов наверняка была отчетливо видна с воздуха. Поэтому нам следовало поскорее убираться с открытой местности, пусть даже путем погружения в ночной кошмар инженера Эйфеля…

Сицилийцы достигли завала тогда, когда мы уже скрылись с глаз и начали продвигаться к городу через проемы в решетчатых конструкциях. При этом мы старались не смотреть на громоздившиеся над нами тысячи тонн металла, скрипящего и стонущего от деформационных перегрузок. Несмотря на то что эта гора М-эфирных отбросов пролежала здесь явно не меньше недели, ее усадка – медленная, но не прекращающаяся ни на миг – все еще продолжалась. Постоянно то справа, то слева или же у нас над головами что-то лязгало, грохотало и со скрежетом оседало, повергая весь этот зыбкий монумент в дрожь от вершины до основания. Преодолевая очередную преграду, мы чувствовали под руками трепет металла, который лишь усиливал тот мандраж, что колотил нас. Создавалось ощущение, что я и Викки являемся неотъемлемой частью этого могучего, испытывающего неимоверное перенапряжение организма. И, увы, – одновременно его самым слабым звеном, способным рассыпаться при первой же мало-мальски серьезной нагрузке.

Придерживаясь наших следов, «Блэкджампер» подлетел к тому участку завала, откуда мы проникли в его стальное решетчатое нутро, и приземлился. Наверное, сицилийцы заметили в просветах между конструкциями мельтешение наших фигур, поскольку не задумываясь открыли по нам автоматный огонь. Однако тут же его прекратили. В загроможденном пространстве пули не только не достигали целей, но и рикошетили куда попало, того и гляди норовя зацепить самих стрелков.

Я и не рассчитывал, что макаронники пустятся за нами в пешую погоню. Перелететь через железный бурелом и встретить нас на выходе – вот что они должны были предпринять. Впрочем, бушующий по ту сторону завала снежный буран давал нам возможность избежать нежелательной встречи. Видимость с воздуха была почти нулевой, и, чтобы отрезать нас от города, главарю сицилийцев требовалось проявить недюжинную смекалку. Прежде я терпеть не мог всяческую непогоду – ни здесь, ни в реальном мире. Но сегодня был готов поклониться креатору сказочного городка за то, что его забракованное творение встречало нас ветром и снегопадом.

Позади нас дышала жаром раскаленная пустыня, впереди бушевала снежная буря, а сверху натужно скрежетали оседающие каркасы Эйфелевых башен и гудел двигателями вражеский «Блэкджампер»… Что ни говори, а все это выглядело куда интереснее, чем мой обычный рутинный день в Храме Созерцателя. Будь все происходящее с нами игрой, я бы, несомненно, оценил уникальность моего сегодняшнего приключения, пусть давно охладел к подобного рода забавам. Но поскольку разыгрываемое вокруг нас действо не являлось постановочным и никто не начислял нам очков и бонусов за хорошую игру, стало быть, оценивать наш забег приходилось всего по двухбалльной шкале. Такой, по какой в древности римские цезари оценивали выступления гладиаторов. Либо живи, либо умри, и никаких тебе судейских комиссий и переигровок.

Как чуял, что сицилийцы выкинут какую-нибудь пакость. Хитрый главарь этой шайки, с которым мы уже успели обменяться любезностями в церкви, сообразил, на чьей стороне играет непогода. И потому решил не тратить времени на организацию перехвата по всему фронту, а выманить нас на конкретный участок перед городской стеной. Решил и приступил к реализации своей идеи, едва «Блэкджампер» взмыл над завалом.

Мы с Викки преодолевали очередной барьер, когда сверху один за одним загрохотали раскатистые выстрелы – на сей раз не автоматные, а одиночные и принадлежащие более мощному оружию. Я обеспокоенно задрал голову и увидел разлетающиеся в обе стороны от челнока реактивные снаряды. Их дымовые следы сделали «Блэкджампер» похожим на распустившего щупальца большого летающего спрута. Пока я пытался разглядеть, что там происходит, у него успело отрасти еще по паре правых и левых щупалец, а еще через миг выяснилось, куда они тянутся.

Едва эхо от стрельбы стихло, как ему на смену пришел грохот разрывов, ударивших ритмичными сериями с каждого фланга. Чудилось, будто сам мифический бог грома Тор взял в каждую руку по молоту и начал колотить ими по нагромождению Эйфелевых башен. Причем не просто так, а с определенной целью, желая, очевидно, выковать из сваленных в кучу конструкций не то исполинских размеров меч, не то еще какое божественное оружие.

И железная гора поддалась! Удары надвигались на нас справа и слева, отчего балка, через которую мы перелезали, завибрировала и заходила ходуном. Да так энергично, что спускающаяся с нее Кастаньета не удержалась и сорвалась на песок. Благо падать было совсем невысоко, и девушка почти не ушиблась. Я, не мешкая, соскочил с препятствия сразу за ней, поскольку опасался последовать примеру неудачливой подруги.

Тряслась, разумеется, не только наша балка, но и весь сборный каркас монумента работы неизвестного креатора-шутника. Головорезы нарочно обстреляли ракетами края завала, дабы взрывы прогремели вдали от нас, а порожденная ими волна разрушений начала распространяться от флангов к центру. Если кто-то из вас еще помнит классику анимационного кинематографа под названием «Ледниковый период» (Викки, которая недавно сравнивала меня с мультяшным привидением Каспером, наверняка помнила, ручаюсь), а именно ее начальные кадры, где саблезубая белка оказывается зажатой промеж двух ледников, тот быстро представит характер ловушки, в какую загнали нас преследователи. Нечто похожее по масштабу надвигалось в настоящий момент и на нас. Ракеты разворотили шаткую структуру завала сразу в нескольких местах и породили в нем цепную реакцию, родственную падению поставленных в ряд костяшек домино. Подкошенные взрывами, неустойчивые башни заваливались на соседок всей своей массой. Они в свою очередь выводили из равновесия другие башни, а бывало и целые фрагменты этой едва сформировавшийся системы, переводя ее в режим лавинообразного реформирования. Отголоски сего шумного процесса слышались уже над нашими головами, а долетающие сверху лязг, скрежет и дребезжание давали понять, что инспирированная макаронниками волна докатится и до центра завала.