Больно, как же больно…
Но утром я привожу себя в порядок. Я вернулся, мне надо идти докладывать все дядюшке.
Будь все проклято, но никто не заподозрит, насколько мне больно. Глубоко дышу — и меня словно бы накрывает тот самый серый лед. Я спокоен, я холоден, у меня ничего не болит… то есть оно болит там, снаружи. А здесь, под толщей льда, спокойно и надежно. Тут мое сердце никогда даже не царапнут. Тут у меня просто нет сердца.
Я полудемон, а мы не плачем!
И не показываем виду!
Как же больно…
* * *
Свою несостоявшуюся жену я встречаю на следующий день. На приеме у дядюшки.
То есть сначала я слышу ее смех. А уж потом…
Карли, моя Карли стоит в окружении придворных хлыщей, молодчик с закрученными усиками держит ее под руку и самодовольно улыбается.
Вот я каков! Такую девушку оторвал!
Меня тоже тянет ему что-нибудь оторвать. Но при одной мысли о Карли на балконе и этом хлыще… к горлу подкатывает едкий комок желчи.
Лишь бы не стошнило!
Так. Я справлюсь.
Вдох, выдох, опять глубокий вдох, пальцы сжимаются в кулаки, глаза застит кровавой пеленой, Карли испуганно смотрит на меня…
Во рту вкус крови…
Я до боли прикусываю клыками щеку и чуть кланяюсь. Серая пелена льда опять застит глаза, закрывает весь мир, вздымается торосами и громоздится глыбами. И из этой метельной круговерти я улыбаюсь легко и непринужденно, как положено светскому человеку.
— Госпожа, позвольте вас поздравить со счастливым замужеством. Виконт, вы получили настоящую драгоценность.
Марта, Анри, Рик… Вы были бы мной довольны. Без хладнокровия ни в бою, ни в некромантии делать нечего.
Карли бледнеет.
— Алекс…
— Виконтесса?
Я смотрю абсолютно незаинтересованно — и она как-то смущается. Опускает глаза…
Я еще раз кланяюсь.
— Желаю счастья.
Вряд ли мне удалось тогда кого-нибудь обмануть. Но я обязан был сделать хорошую мину при плохой игре.
— Не огорчайся, кузен, — Андрэ хлопает меня по плечу, — таких у тебя еще перебывает…
Да уж, ты-то в этом специалист. Полдвора пере… любил, кушетки заменять не успевают.
— Было бы из-за чего огорчаться.
Кажется, обмануть Андрэ мне так и не удается. А вот отвязаться от него — вполне. Раскланиваюсь и удираю с приема, спиной чувствуя довольный взгляд тетушки.
Точно ее работа.
Один-один?
Карли появляется на следующий же день. Приходит в мои покои, улыбаясь, как ни в чем не бывало, пытается прорваться сквозь Томми — и друг рявкает так, что у меня чуть стекла в окне не вылетели.
Я выхожу на шум.
Картина та еще. Карли пытается войти в дверь, сияя улыбкой и бриллиантами, а Томми рычит на весь коридор, радуя десяток слуг, которые именно в это время решили заняться неотложными делами у меня под дверью.
— Тебе мало еще, дрянь похотливая? Добить его хочешь?!
— Том, не устраивай концертов, — окликаю его я.
— Алекс!!! Нам надо поговорить!!!
Я вздыхаю. Надо. Рано или поздно, так или иначе…
— Том, пусти ее. Рано или поздно все равно придется.
Друг шипит что-то нецензурное, но отходит, и Карли просачивается внутрь.
— Алекс, я должна…
— Прости всем, кому должна, и ступай с миром, — вставляет Том. Я сверкаю на него глазами, друг тяжко вздыхает и откланивается. Мы остаемся наедине.
Я смотрю — и сердце царапает.
Какая же она красивая.
Мой солнечный цветок… Уже не мой. Жена виконта.
Я молчу, видимо, слишком долго — и Карли начинает первой.
— Алекс, я хотела попросить прощения.
— Прощения?!
— Да. Я понимаю, я должна была тебя дождаться, но…
— Но?!
— Дион был так обаятелен…
Меня аж шатает в сторону, когда я понимаю.
— Карли, ты хочешь сказать, что если бы вас не застали, ты бы мне и не сказала об этом маленьком инциденте?
Пальцы сжимаются в кулак.
Только не потерять самообладания, только не перекинуться.
— Алекс, ты уехал, я осталась одна, а Дион был рядом. Все время. И… рядом с ним я почувствовала себя любимой и желанной! Он замечательный!
Я смотрю внимательно.
— Ты его любишь?
— Да!
— А меня любила?
— Д-да… наверное. Мне кажется, что это было детское чувство. Алекс, пойми, рядом с Дионом я просто летаю! Он мне небо показал!
В алмазах, ага.
Что-то я не понимаю…
— Карли, мне казалось, ты этого Диона знала еще до моего отъезда.
— Д-да… ты сам нас знакомил.
Как и с кучей другой придворной шушеры. И что-то я не помню такой стихийной любви. Так, осторожно…
— Именно после моего отъезда Дион начал увиваться за тобой…
— Он мне почти сразу признался в своих чувствах, заваливал цветами, сладостями…
Та-ак…
— И часто он у тебя бывал?
— Мы каждый день виделись. И я поняла, что не могу без него.
Мне было почти достаточно. Я осторожно беру Карли за руку. Вторая ладонь у меня так и сжата в кулак за спиной.
— Ты позволишь?
— Алекс!!!
— Я клянусь, что не причиню тебе вреда.
— Н-но…
Я подношу ее руку к губам и касаюсь кожи поцелуем, внимательно вглядываясь в ее глаза. Приворотное зелье?
Вполне возможно.
Только вот для него нужна квалифицированная ведьма. Очень хорошая. Вроде той, с которой я стал мужчиной.
А какие у него отличительные признаки?
Рене мне многое рассказывал, и про два основных признака тоже. Кровь привороженного приобретает слабый привкус меда. Показалось мне — или кожа Карли тоже была чуть сладковатой?
Не знаю… сердце бьется загнанным зверем. Этот разговор стоит мне больше, чем убийство Руфины.
И второй признак.
Обычно у людей есть красноватые прожилки в глазах. Так вот, под влиянием приворотного зелья глаза очищаются. Но это может быть и признаком здоровья.
Не угадаешь, не поймешь…
— Иди с миром, Карли.
— Алекс, ты меня отпускаешь?