Кровь как лимонад - читать онлайн книгу. Автор: Денис Воронин cтр.№ 40

Банкноты сгорели наполовину, когда он повернулся к Антону и сказал:

— Пойдем, хватит глазеть.

Глаза водителя были прикованы к догорающим деньгам как металл к магниту. Он с трудом оторвал взгляд от мангала, покачал головой и сипло сказал:

— С ума сойти… Шашлыки-то хоть удались?..

И пошел впереди Филиппа Юрьевича, который обернулся к Насте и произнес:

— В понедельник с утра надо будет ехать обсуждать новый договор. Будь готова.

Настя впилась в него огненным как сгорающие деньги взглядом и ничего не ответила. В сумерках Жека видел, что на ее лице проступил румянец. Настя выглядела, как будто у нее была температура. Когда ее отец с водителем исчезли в деревьях, Жека обнял девушку сзади за плечи. Она прислонилась к нему с убитым видом.

— Налей виски, пожалуйста, — попросила она.

— Я тоже любил прикуривать от зажженной сторублевки, — сказал Жека, — поэтому и бросил курить.

Они захохотали как сумасшедшие — громко и безудержно. Жека почувствовал, что смех дается девушке через силу, и что ей больше подошли бы сейчас слезы.

— Глупо это все выглядело, да?

— На зиму в Европе тебе этого бы хватило. Зато ты была похожа на королеву, — ответил Жека.

— Была такой же старой и страшной как английская Елизавета? — спросила Настя.

Она в два глотка выпила «джеймсон» и произнесла:

— Поехали отсюда.

— Поехали, только куда? Ко мне? К тебе?

— Поехали лучше куда-нибудь, где люди и музыка, потанцуем. В «Мод», что ли.

— Точно, замиксуем Федора Михалыча с «Kasabian» и «Razorlight». Если не танцевать, так и жить-то незачем.

В быстро темнеющем небе над ними с гулом пролетел еще один самолет.

* * *

С «Kasabian» и «Razorlight» получилась не сразу. В концертном зале «Mod Club» молодые музыканты играли необязательные кавер-версии английских рокеров. Жека с Настей пропустили по «егермайстеру», послушали четыре песни и, заскучав, ушли в бар, где взяли еще по одной порции баварского биттера. Между П-образно расположенной стойкой и кирпичной стеной с постерами, рекламирующими будущие вечеринки, стоял пульт, на котором ди-джей в футболке с надписью «ABCDEFUCK» играл с компакт-дисков party-rock. Было еще рано, народ только собирался. Разогреваясь, все сидели за столиками и у барной стойки. В одном из углов бара тусовалось четверо или пятеро аккуратных геев в коротеньких узеньких брючках.

По третьей рюмке «егермайстера» они взяли за стойкой на террасе на крыше клуба. Сели на потертый кожаный диван в одном из углов, разглядывали силуэты вымирающих на ночь домов-уродов вокруг, наблюдали за посетителями и слушали льющийся из колонок сонный «Hammock». За то время, когда они уехали с Пулковских высот, они обменялись буквально десятком фраз. Настя выглядела такой, какой она была в день их знакомства — морозной и неразговорчивой. Стоило ему подумать об этом, как девушка махнула в себя рюмку и прижалась спиной к его плечу.

— Холодно? — осторожно приобнял ее Жека.

— Есть немного. Нос так, вообще, замерз.

— Попляшем? Согреемся…

— Подожди. Я хочу рассказать тебе… — она повернула голову и посмотрела на него. — Если тебе интересно. Про эту «стигмату», — показала она раскрытую ладонь, а потом вложила ее в руку Жеки.

Он пальцами потрогал шрам.

— Интересно.

Она помолчала, собираясь с мыслями.

— Мама у меня умерла, когда мне было десять лет, мы жили с отцом. После ее смерти он с головой ушел в строительный бизнес, организовал фирму. Может, для того, чтобы не хватало времени на женщин. Очень любил маму. Я стала редко его видеть, но особо от этого не страдала, так как у самой было мало времени — помимо школы я ходила в кружок, велосекцию и в музыкалку.

— На чем играла?

— На скрипочке пиликала гаммы как тот пионер из «Покровских ворот». В общем, мне было все равно, что редко вижу отца, но ближе от этого мы, разумеется, не становились. «Ode to My Family» «Cranberries» — не про нашу семью. Когда я после школы поступила в институт, то переехала к подруге. Отцу объяснила, что хочу пожить самостоятельно. Он пожал плечами, сказал: «Твое дело». Помогал деньгами, предлагал купить мне квартиру — дела со стройкой у него пошли хорошо. Я отказывалась, может быть — из упрямства, может — из чувства вины, что на третьем курсе я поменяла фамилию на мамину. Стала Анастасией Соломон, а отцу об этом не сказала. После учебы он предложил мне место в бухгалтерии своей фирмы, я опять отказалась. Пошла на работу к его конкурентам. Он очень удивлялся, как это они меня взяли — не побоялись, что я засланный казачок. А потом всплыла поменянная фамилия. Работодатель уволил в тот же день, когда все узнал, отец обиделся на меня и прекратил со мной общаться. На рынке труда был кризис, а у меня ни опыта толком, ни связей, так что на тот момент я смогла найти работу в только бухгалтерии Музея Арктики и Антарктики…

— Это который на Марата?

— Да, в Никольской церкви… Зарабатывать стала крохи, поддержки отца лишилась, зато могла бесплатно смотреть экспозиции музея. Чучело белого медведя, палатка экспедиции Папанина, перчатки полярника с подогревом… Познакомилась с моего возраста девочкой-экскурсоводом. Она ездила на работу на велосипеде. Я подумала, что это круто и тоже купила себе дешевый «ашан-байк», на нем вспомнила свои занятия в велосекции. Почти через год накопила денег на более серьезный велик — «Scott Aspect», такой угольно-красный. Веришь — нет, но он был мне вместо мальчика.

— Ты это в прямом смысле? — засмеялся Жека.

— Ага, будил и кофе по утрам варил… Я стала участвовать в групповых выездах, общалась с другими байкерами, от одного подцепила болезнь вейтвиннера…

— Ой, — сказал Жека. — Ой-ой. А что это такое? Ничего, что у нас с тобой был незащищенный секс?

Настя пьяно захихикала и сказала:

— Ночью ты был на все готов. Сам виноват… Расслабься, Жека. Вейтвиннерство — это такие тараканы в голове велосипедиста, который хочет по максимуму облегчить свой байк. Уменьшает его вес, снимая ненужные детали. Меняет обычные болты на титановые. Предел мечтаний — рама из картона.

— Из картона?

— Это карбон по-нашему. Углепластик.

— Что такое карбон, я знаю.

— Эй, сдачу заберите! — крикнул бармен с растатуированным лицом двум девушкам, заказавшим по пятьдесят водки и с рюмками отошедшим от стойки. — Многовато для чаевых!

«Hammock» был бесконечным. Наливая, бармен шутил с посетителями. Приходили еще люди, оставались.

— А потом случилось вот что. Я на своем апгрейженом байке отправилась немного постритовать по городу, накаталась и решила отдохнуть. Выпить воды или кофе в каком-нибудь открытом кафе. Приглядела террасу бара у Марсова поля, села, заказала латте. Железный конь стоит у входа, в пяти метрах от меня, но между нами — столик с двумя курицами в розовых кофточках. Курицы так неодобрительно поглядывают на меня — мол, какого фига я зашла сюда потная, в спортивной одежде и еще своим велом перегородила им панораму. Ну, имела я их ввиду. Примите ислам, думаю. Сижу, пью свой латте. И тут мимо проходит парень — такой стройный, загорелый, светловолосый, весь какого-то европейского вида. И задница, что надо. Увидел меня, улыбнулся в тридцать два зуба. Я ответила на его улыбку и, такая вся внезапная, залипаю дальше. А парень хватает мой байк (я его даже замком не пристегнула, овца!), прыгает в седло и — по педалям. Ору ему: «Стой, сука!» — опрокидываю свой столик вместе с кофе, чуть не сбиваю одну из куриц, выскакиваю на тротуар и пытаюсь догнать вора. Ага, догнала, конечно. Тот уже учесал за квартал от меня. И тут просто повезло. Он обернулся и повторил свою тридцатидвузубую улыбочку. В насмешку надо мной, что ли. И пока он скалился, на полном ходу влетел в столб. «Scott» в одну сторону, угонщик в другую. Сидит на жопе, хлопает глазами. Подбежала к нему и со всего размаха дала ему по яйцам. Он завыл, я — к велику. Хвала углепластику — у того все цело. Даже колесо без восьмерки — у меня двойной усиленный обод стоял, выручил. Повернулась к блондину, чтобы добавить ему — и тут сама получаю пинок под зад. Это уже меня догнал официант, который решил, что я собралась свалить, не расплатившись. Пытаюсь ему все объяснить, он визжит как резаный, толкает меня, кричит: «Разбита чашка!» таким тоном, будто я не чашку разбила, а подожгла кафе и с папой его трахнулась в придачу. Тут за моей спиной блонд встал с земли и зарядил официантику в бубен. У того кровь из носа, глазами моргает. Я решила, что с меня хватит, сейчас дело дойдет до копов. Зажала велик между ног и — ходу. За Троицким мостом, у Петропавловки притормозила. Решила немного посидеть на парапете, отдышаться. Смотрю — идет мой блондин. Увидел меня, опять разулыбался — типа ничего не было. Подошел. Говорит: «Хау а ю?» [29] Вот и европейская внешность. Я английский учила в школе и в институте, знаю вполне, разговорились. Оказалось, что он датчанин. Зовут Лукас Якобсон, почти как Стиг Ларссон, но откликается на прозвище Эйнжел. Бывший студент, а теперь безработный. Получает пособие у себя в Дании и на эти деньги шляется по миру — капитализм с человеческим лицом. Каким-то ветром его из Гоа занесло в Петербург. Сказал, что хотел посмотреть город, в котором вроде как жил Том Сойер. Представляешь? Там же другой Санкт-Петербург. Помню, что подумала: «Вот ведь дятел». Спросила, зачем он хотел украсть мой «Scott». Ответил, что деньги кончились, он решил немного подзаработать, угнав и продав мой вел. Рассказал, что занимался этим у себя в Дании. Сказал еще, что сейчас возвращается в Копенгаген за пособием и родителей повидать, а из Копена летит в Амстер — там ему будет, где развернуться. Мол, хочет заработать денег на поездку в Бразилию, на карнавал и на Амазонку. И еще сказал: «Иф ю вонт кам виз ми?» [30] В общем, тем же вечером я с ним переспала. Подумала, что меня здесь ничего не держит, а в Европе, по любому, будет что-то новое. Загранпаспорт был у меня со студенческих времен, когда на каникулах летала в Турцию. Через своих родителей, хиппи из Кристиании, Лукас устроил приглашение. Пока ждала визу, выставила «Scott» на раздербан. Скинула байк по частям — так, вроде бы, меньше жалко. Типа просто болты продаешь, а не друга. Но все равно чуть ли не до слез. Денег хватило на билеты до Каструпа на авиадискаунтере и на три развеселых недели в Копенгагене. Отжигали так, что у меня «туборг» уже из ушей лился. А еще в Копене полно велосипедных дорожек, и когда катаешься, не думаешь о том, что тобой как чипсами хрустнет урод на лоховском «логане». И член у Лукаса был как стойкий оловянный солдатик Ганса Христиана Андерсена…