Свет твоих глаз - читать онлайн книгу. Автор: Джоди Хедланд cтр.№ 70

Она могла лишь представить, в какую ярость пришли Мак-Дугал и лейтенант Стили, обнаружив опустевшую Черную Дыру. Подобный невероятный побег был для них позором и бил по авторитету властей. Они наверняка стремились как можно быстрее поймать беглеца и, скорее всего, назначили цену за его голову.

– Он быстр и умен, – сказал Рыжий Лис, поглядывая на дверь. – Он вернется к тебе.

Она покачала головой.

– Нам не суждено быть вместе.

– Ты хороша для моего брата.

– Но я обещала другому…

– Твое обещание другому вот здесь, – он постучал себя пальцем по лбу. – А моему брату ты обещала здесь. – Индеец стукнул себя кулаком по груди над сердцем. – Одно обещание можно нарушить и исправить. Другое нельзя.

Возвращение Мириам не позволило ей возразить. Анжелика резко втянула воздух, увидев весло, которое вынесла Мириам, – ярко-красное с синим весло, висевшее раньше над кухонным столом.

Анжелика никогда не думала, что увидит его не на стенке коттеджа.

Мириам помедлила на пороге, поглаживая пальцами деревянную ручку весла, а затем протянула его Рыжему Лису:

– Отнеси это Пьеру.

Рыжий Лис взял весло из ее напряженных пальцев.

– Я давным-давно должна была отдать его Пьеру.

Индеец удостоил раскрашенное весло мимолетным взглядом. Для него это был лишь инструмент для движения каноэ. Но Анжелика знала, что на самом деле весло представляет собой куда большее, чем просто кусок дерева. Пускай отец Пьера не отдал ему весло, как другие отцы-вояжеры отдавали своим сыновьям. Но если бы мистер Дюран был сейчас жив, если бы он видел, каким человеком стал Пьер – человеком слова и веры, – он бы наверняка с гордостью вручил сыну эту реликвию.

Теперь вместо мужа это сделала Мириам. И хотя с ее стороны этот поступок был правильным, Анжелике хотелось выхватить у Рыжего Лиса весло и повесить его обратно на стену.

Ей не хотелось, чтобы Мириам благословляла Пьера быть вояжером. Не хотелось, чтобы Мириам признавала – место Пьера в диких лесах. Ей хотелось, чтобы Мириам помолилась о том, чтобы Пьер вернулся домой и остался на ферме навсегда.

Но Анжелика могла лишь стоять и смотреть, как уходит прочь Рыжий Лис, унося на плечах весло и каноэ.

Слеза скользнула по щеке Мириам, и Анжелика взяла ее за руку.

Мириам попыталась улыбнуться.

– Я так и не сказала Пьеру, что горжусь им. Теперь он поймет.

Если выживет.

Но Анжелика прикусила язык и лишь сжала пальцы подруги.

Почему-то оттого, что Мириам поняла и приняла бродяжничество Пьера, его выбор в пользу торговли мехом казался теперь окончательным. Потому что, даже если он перехитрит своих преследователей, для Анжелики и Мириам он будет потерян навеки.

* * *

Пьер съежился в небольшой осыпающейся норе. Ветки рвали его мокрую рубашку и царапали спину. Ноги болтались в ледяной воде входа в покинутую бобровую хатку. Он старался сжаться как можно сильнее и не двигаться, но все равно молился о том, чтобы гнилое сооружение не рухнуло ему на голову. По крайней мере, пока преследователи не уйдут.

Снаружи доносился плеск, кто-то брел против течения, и наверняка этот кто-то был индейцем, без устали выслеживающим Пьера в последние дни.

Пьер затаил дыхание. Он надеялся, что воин не заметит груды веток на берегу, присыпанной палыми листьями. Сам Пьер заметил. За годы торговли он стал настоящим мастером в нахождении бобровых хаток. Оставалось надеяться, что преследователь мастером не был.

Плеск шагов замедлился. Желудок Пьера заурчал, и он ударил себя кулаком в живот, чтобы унять звуки. Он бежал уже много дней, почти не спал и редко ел, стараясь всегда оставаться на шаг впереди от своих врагов. Он не знал, сколько еще выдержит эту гонку.

Сократившиеся дни подсказывали ему, что сентябрь скоро сменится октябрем. Если он намеревался добраться до зимнего лагеря чиппева, следовало спешить.

Пьер закрыл глаза, и усталость навалилась на него, закружила, как бурный поток, который ему пришлось переплыть. Его тело онемело от холода, руки потрескались. Сапоги давно прохудились, ноги были сбиты в кровь, и теперь Пьеру приходилось постоянно идти по воде, чтобы не выдать себя кровавыми следами.

Он неустанно молился. В этот раз, даже если меномини его поймают, Пьер решил довериться Божьей воле. И что бы Господь ему ни уготовил, жизнь или смерть, Пьер не встретит свою судьбу в одиночестве.

Возможно, Господь вновь наказывал его, чтобы научить становиться на колени и молиться от всего сердца. Раньше за него всегда молилась матушка. Вероятно, пришло время начинать молиться самому. В прошедшие дни побега он молился обо всем, включая мольбу простить его за злое расставание с Анжеликой. Всякий раз, вспоминая, как они разошлись, он хотел повернуть время вспять и все исправить.

В то время он думал только о себе. Вспоминая собственную жизнь, он пришел к выводу, что большую часть своих дней он проводил, делая, что хотел, и ничуть не задумывался о тех, кто его окружает. Вся его деятельность была направлена на собственное удовольствие.

Ему было стыдно признать, что даже принятое прошлым летом решение оставить торговлю мехом и остаться на острове он принимал, лишь чтобы заполучить Анжелику. Он не думал ни о том, что нужно матушке, ни о том, что нужно самой Анжелике.

Он не задумывался о том, как будет лучше для нее, и о том, что, возможно, она действительно хотела выйти замуж за кого-то более надежного, такого, как Жан, а сам Пьер действительно искушал ее, подталкивая к измене.

Достойным поступком в такой ситуации было бы не давить на нее, а подождать, пока она разорвет свою помолвку с Жаном. Пьер же был несправедлив к ним обоим.

Жан ничем не заслужил того, чтобы родной брат приезжал на остров и очаровывал Анжелику у него за спиной. Почему Пьер так долго этого не видел?

Плеск снаружи бобровой хатки становился все тише, и Пьер позволил себе снова задышать, жадно втягивая воздух, наполненный запахом гниющих листьев и влажного мха. Он снова закрыл глаза, не в силах больше бороться с усталостью. Тьма и холод сомкнулись вокруг него.

Анжелике не нужен такой, как он, человек, постоянно живущий бок о бок с опасностью и смертью. Достаточно было взглянуть на него сейчас, когда он прятался в бобровой хатке, пытаясь перехитрить преследователей.

Он бы посмеялся над собой, если бы не так замерз и устал. Вместо смеха, впервые за долгое время, он позволил себе глубоко заснуть. И последней его мыслью перед тем, как усталость взяла свое, была мысль о том, что Анжелике будет лучше с Жаном.

Пьер лишь жалел, что не понял этого раньше, до того, как разбил ей сердце.

Май 1815 года – восемь месяцев спустя