Впечатления о Советской России. Должно ли государство управлять экономикой - читать онлайн книгу. Автор: Джон Мейнард Кейнс cтр.№ 4

Мы не знаем, изменилось ли понимание Кейнсом русской революции через 15 лет, когда он увидел, что «выросшие в свободном воздухе» правители европейских стран одни за другими сдавали свои народу на милость врагу, Англия со дня на день ожидала вторжения гитлеровских войск и красная Россия стала ее основной надеждой. Можно только предполагать, что переживший Вторую мировую войну проницательный Кейнс не мог не понять, что кроме героизма своего народа Советский Союз обладал другими немалыми достоинствами, чтобы устоять перед нашествием фашистских орд и стать спасителем европейской цивилизации от фашистской чумы.

* * *

Русская революция была воспринята Кейнсом как серьезное предупреждение. При всем своем негативном отношении к ней Кейнс с повышенным интересом отнесся к выдвинутым ею проблемам, и это не могло не обострить его внимание к более широкому кругу социальных проблем, нерешенность которых угрожала существованию капитализма.

Беспокойство о дальнейшей судьбе капитализма особенно усилилось во время Великой депрессии 1929–1933 годов. От возникшей тогда массовой безработицы при недоиспользовании производственных мощностей можно было ожидать тогда все что угодно. Идущая оттуда угроза была обобщена Кейнсом в Общей теории с такой глубиной и охватом широкого круга проблем, решение которых в совокупности получило название кейнсианской революции в экономической теории. Она произошла под влиянием двух шоков ХХ века: советской альтернативы капитализму и Великой депрессии 1929–1933 годов. В западной литературе, как уже отмечалось, о первой вообще никогда ничего не говорится, а влияние второй в неоклассической ортодоксии сводится к уточнениям теории совокупного спроса.

Если бы дело сводилось к таким уточнениям, то едва ли были бы основания говорить о революции в экономической теории. Между тем, по широкому признанию значительного числа ученых-экономистов высокого класса, такие основания имеются. Общая теория предопределила принципиально иной подход и оценку ситуации в капиталистической экономике по сравнению с тем, что было в западной экономической мысли до этого, да и сейчас.

Если задаться вопросом об исходной идее, лежащей в основе книги (и, соответственно, кейнсианской революции), от которой расходятся все ветви его суждений и рекомендаций, то она состоит в том, с чего Кейнс начинает свою заключительную главу. «Наиболее значительным пороком экономического общества, в котором мы живем, – сказано там, – является его неспособность обеспечить полную занятость, а также его произвольное и несправедливое распределение богатства и доходов». Никто из либеральных теоретиков – а Кейнс клялся, что он либерал, – так не писал ни раньше, ни позже. Они утверждают прямо противоположное: саморегулирующий механизм рынка настолько совершенен, что каждому воздает должное, одним – достойную работу и зарплату, а другим – достойное занятие и заслуженные прибыли, и тем обеспечивает высшую справедливость.

«Ничего подобного!» – говорит Кейнс и обосновывает свою позицию не только в Общей теории, но еще раньше в работе «Конец лессе фер» (The End of laissez faire). В Общей теории он писал: «Что касается меня, то я полагаю, что есть известные социальные и психологические оправдания значительного неравенства доходов и богатства, однако не для столь большого разрыва, какой имеет место в настоящее время». С тех пор как Кейнс написал эти слова, разрыв между бедными и богатыми в доходах достиг фантастической глубины, в особенности в результате политики рейганомики и тэтчеризма, когда финансовым спекуляциям был дан зеленый свет. То, что Кейнс осуждал как «продукт деятельности игорного дома», в наше время стало основной формой накопления финансовых ресурсов и усиления разрыва в богатстве и доходов, снижение которых Кейнс считал необходимым условием оздоровления капиталистического общества.

Что это действительно так, можно видеть по работе «Конец лессе фер», написанной им вскоре после первого знакомства с плановой экономикой СССР за несколько лет до Великой депрессии 1929–1933 годов. В ней он образно показал, какую опасность несет капитализму усиление имущественного неравенства и обострение на этой почве социальной напряженности. Имея в виду теорию laissez faire, Кейнс обрисовал образную картину безжалостной борьбы за существование, которая оправдывается неоклассической теорией распределения и использования ресурсов. Согласно этой теории, пишет Кейнс, «идеальное распределение производственных ресурсов, которые движутся в ложном направлении, может быть осуществлено через независимую деятельность. Это подразумевает, что не должно быть жалости или защиты для тех, кто направил свой капитал или свой труд по ложному пути. Это метод выдвижения наверх удачливых охотников за прибылью в ходе безжалостной борьбы за выживание, которая отбирает самых эффективных за счет банкротства менее эффективных. Он не принимает во внимание цену борьбы, а видит только выгоды конечного результата, которые предполагаются всегда постоянными. Если целью жизни является обрезание листьев с веток на наибольшей высоте, самый подходящий путь достижения этого – предоставить самым длинношеим жирафам уморить голодом тех, чьи шеи короче».

Если рынок предоставлен сам себе и произволу «длинношеих жирафов», то процветание одних достигается за счет гибели других. Развивая свое объяснение неизбежных последствий нерегулируемого рынка, Кейнс продолжает: «Таким образом, если только мы предоставим жирафов самим себе, то: 1) будет срезано максимальное количество листьев, потому что самые длинношеие жирафы оказываются ближайшими к деревьям, обрекая на вымирание от голода других; 2) каждый жираф набросится на те листья, которые оказываются самыми сочными среди тех, которые достижимы; 3) жирафы, вкусу которых данный лист отвечает больше всего, длиннее всех вытянут шеи, чтобы достать его. Таким путем будет проглочено большее количество более сочных листьев, а каждый отдельный лист достигнет того рта, который считает, что он заслуживает наибольшего усилия».

Таков капитализм по определению. Длинношеим жирафам должны доставаться наиболее сочные листья, а короткошеих можно топтать ногами. В таком виде его защищает и оправдывает неоклассическая ортодоксия. Кейнс в упомянутой работе, подготовившей его основную работу, какой явилась Общая теория, решительно выступил против социального дарвинизма ортодоксии.

* * *

Развивая кейнсианские идеи, посткейнсианские продолжатели этой традиции выступают против сохранения и узаконения подобного антагонизма. Они предлагают такие методы регулирования экономических и социальных отношений, чтобы если не преодолеть, то по крайней мере существенно смягчить социально-классовые антагонизмы путем достижения полной занятости населения и другими мерами регулирования. Для этого наряду с соблюдением правовых и этических норм – от чего мы в России и других постсоветских государствах еще очень далеки – необходимо также социально ориентированное вмешательство в распределение национального дохода в интересах всех слоев населения и обеспечение каждому достойной жизни и средств существования и духовного развития.

Кейнс положил начало такому подходу своим анализом мировой ситуации накануне и в период Великой депрессии 1929–1933 годов, эпицентром которой были США и Англия. Правящие классы обеих стран были немало озабочены возможными последствиями происходящего. Для предотвращения худшего лейбористское правительство Макдональда в 1929 году создало Комитет по изучению кризисной ситуации и поискам выхода из него из числа наиболее компетентных бизнесменов, финансистов, экономистов, государственных и профсоюзных деятелей (Комитет Макмиллана). К тому времени Кейнс уже был известен как недовольный существующим положением ершистый радикал, а потому считался не вполне подходящей фигурой для поиска решения на основе традиционных идей. В наших условиях такой человек не мог бы попасть в столь высокий комитет. Но Англия – страна другой культуры, где общественность всегда требует, чтобы на чашу весов была положена и альтернативная точка зрения. Поэтому первоначально Кейнс был включен в состав комитета скорее для успокоения общественного мнения, чем с большой надеждой на успех.