Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи - читать онлайн книгу. Автор: Джон Кампфнер cтр.№ 12

Красс не получил того, на что надеялся в результате победы над Спартаком и восставшими рабами. Отчасти так вышло потому, что перед последним наступлением он попросил в Риме подкреплений — и тут же пожалел об этом решении. Его соперник Помпей, возвращавшийся в Рим с севера Италии после покорения Малой Азии, увидел, какую выгоду он может извлечь, придя на помощь Крассу. Его войско легко справилось с деморализованными рабами. А затем он отправил в Сенат послание: хотя вначале победу над армией рабов одержал действительно Красс, именно он, Помпей, положил официальный конец кампании. Так Помпей продемонстрировал, что римляне столь же умело, как и современные политики, умели манипулировать общественным мнением, доказывая, что на войне, как и в бизнесе и политике, пиар значит не меньше, чем реальные факты.

Итак, Помпей перебежал сопернику дорогу. Красс был в бешенстве и испытывал жестокое разочарование. Конкуренция между ними становилась серьезной опасностью для Рима. По словам Плутарха, Красса изводила мысль, «что Помпей достиг замечательных успехов, предводительствуя войсками… и что сограждане прозвали его Магном (то есть Великим). И когда однажды кто-то сказал, что пришел Помпей Великий, Красс со смехом спросил, какой же он величины». Возможно, обида Красса имела какое-то отношение к ходившему в то время слуху, что Помпей сам присвоил себе этот титул.

Ни тот, ни другой не были готовы распустить армии, оба требовали триумфа в связи со своими победами и консульского поста. Надеясь задобрить обоих и избежать конфликта, Сенат пошел им навстречу. Но одному из соперников повезло больше. Консулами избрали обоих, хотя Помпею недоставало опыта и возраста: ему было всего тридцать четыре года, и до того он не занимал политических постов. Помпею был устроен триумф за его более ранние победы на востоке, тогда как Красс получил менее престижное чествование — овацию (за победу в войне с рабами триумф не полагался) [40] . В качестве компенсации Крассу позволили в порядке исключения на время парада надеть лавровый венок — символ, обычно используемый на триумфах, — а не более скромный венок из мирта. В борьбе за статус, занимавшей римскую элиту, эти символы имели отчаянно важное значение.

Несмотря на обиду, Красс устроил роскошный праздник для жителей Рима, оплатив его из собственного кармана: организовал десять тысяч столов и угощал народ фазанами, устрицами, мясом дикого кабана и павлинами. Пусть в домашних развлечениях он и демонстрировал подчеркнутую сдержанность, но в роли мецената и благодетеля не скупился; этот политик и человек со средствами председательствовал на уличном банкете для средних и низших классов, оказывавших ему поддержку.

Укрепляя свою репутацию патриотически настроенного бизнесмена и государственного деятеля, Красс финансировал спортивные состязания и давал деньги на другие общественные нужды. Он выделил каждой семье зерна на три месяца вперед. Традиция требовала, чтобы победитель в войне отдал храмам десятую долю своих трофеев, Красс же пожертвовал храму Геракла десятую часть всего своего личного состояния. (Генералы, добившиеся военных побед, всегда стремились ассоциироваться в общественном сознании с этим полубогом.) Пусть он и не мог предъявить что-то сравнимое с победами Помпея на далеких полях битвы, но зато мог продемонстрировать небывалую щедрость в самом Риме.

Красс и Помпей хотя и были соперниками, все же много выигрывали от того, что работали вместе, объединяя свои популярность, престиж, богатство и связи, чтобы главенствовать в Сенате. В некоторые моменты они делили власть, всякий раз нервно оглядываясь друг на друга. Во время своего первого консулата в 71–70 годах до н. э. они восстановили власть народных трибунов [41] , которая пришла в упадок при Сулле. Они также укрепили полномочия цензоров. Обе эти меры принесли им народную поддержку и помогли перестроить структуры власти Рима в свою пользу. В ходе ценза [42] 70-го года шестьдесят четыре сенатора, подозреваемых в моральном падении или финансовой коррупции, были исключены и заменены лоялистами. Можно предположить, что их преступление состояло в том, что они впали в немилость у двух политических воротил республики.

Пока Помпей в эти годы пытался добиться новой военной славы на востоке, Красс укреплял свои позиции в центре римской политики, продолжая мастерски плести сеть патронажа. Он ставил на молодых политиков, предоставляя им необходимые деньги в расчете на будущие прибыли — как только те пристроятся на выгодные губернаторские посты в провинциях. Самым знаменитым из его протеже был Гай Юлий Цезарь, который перешел под крыло Красса в середине 60-х годов до н. э. В 62 году Красс обеспечил Цезарю избрание на пост претора, а на следующий год — губернаторскую должность в одной из испанских провинций, а также кредит на сумму до 830 талантов. «Когда людям нужна была помощь, их нужда становилась его возможностью» [43] .

Союзы строились и разрывались. Многие римляне утверждали, что Красс стоял как минимум за одной попыткой переворота со стороны Луция Сергия Катилины, одного из своих протеже, против консула Цицерона. Заговор вскрылся, и многие его участники были казнены. Осторожный Красс держался подальше от сенатских дебатов о судьбе бунтарей. Катилина, популярный в народе, во второй раз почти что добился успеха, но погиб на поле боя. И хотя один из свидетелей прямо заявил, что Красс участвовал в заговоре, сенаторы отмахнулись от этого утверждения, поскольку были Крассу лично обязаны.

Как замечает Плутарх, Красс не был «ни надежным другом, ни непримиримым врагом, а легко отказывался ради личной выгоды как от расположения, так и от вражды, так что в короткое время много раз был то сторонником, то противником одних и тех же людей либо одних и тех же законов» [44] . Это тонкое наблюдение Плутарха можно применить ко многим финансистам в последующие эпохи. Будьте ближе к могущественным людям, но тщательно следите за их передвижениями во власти.

Именно инвестиция в Цезаря принесла Крассу наибольшую отдачу. В 60 году до н. э. Красс и Помпей вновь объединили свое влияние, чтобы помочь Цезарю избраться в консулы. Помпей хотел, чтобы Сенат ратифицировал его новую восточную колонию; Крассу же было нужно пересмотреть условия контракта с влиятельной группой деловых людей, чтобы повысить сбор налогов в Азии. В этот момент Цезарь еще не имел всей полноты власти, а был инструментом двух могущественных людей — своего политического патрона Красса и Помпея, которому приходился тестем. Цезарь, как и предполагалось, был избран, но группа сенаторов добилась, чтобы вместе с ним был избран и их союзник, Марк Кальпурний Бибул; это должно было помешать всевластию Помпея и Красса. Римская элита боялась этого нового мощного союза. Писатель Варрон дал Цезарю, Помпею и Крассу общее имя tricaranus — «трехглавый монстр». И тревога эта не была безосновательной.