Шесть масок Владимира Путина - читать онлайн книгу. Автор: Фиона Хилл, Клиффорд Гэдди cтр.№ 76

Во время показанной по телевидению встречи в июле 2000 года Путин установил для олигархов основные правила [480] . Он набросал схему, сильно напоминавшую «защитный рэкет». Что-то подобное Путин мог создать как резидент КГБ при вербовке двойного агента в Дрездене. Олигархам разрешалось заниматься своим бизнесом и богатеть дальше, но они обязаны были согласиться с новым режимом сбора налогов, дававшим правительству страны больше ресурсов. И они не должны были пытаться, как в прошлом, изменить этот налоговый режим под угрозой серьезнейших последствий. Они также обязаны были с этого момента четко учитывать национальные интересы России (так, как их определяли Путин и государство) при ведении операций за границей. В результате частный бизнес получил «обеременение» особого рода. Права на собственность олигархов теперь зависели исключительно от доброй воли Кремля. Логику подобного подхода – оставить олигархов, но под плотным контролем – советник президента Владислав Сурков объяснил российской журналистке Елене Трегубовой. Сурков сказал ей, что Путин и его команда понимают, что они не могут просто отобрать у олигархов их собственность и передать другим бизнесменам. В России 2000-х не имелось достаточного количества компетентных предпринимателей. Эта прослойка бизнесменов была «слишком тонкой и слишком ценной… Они были носителями капитала, интеллекта, технологий…». Во многих отношениях с российскими олигархами, так же как и с их компаниями, требовалось обращаться очень осторожно. «Нефтяники, – заявил Сурков, – не менее важны, чем нефть, поэтому государство должно их сберечь» [481] .

Новая схема обращения с олигархами была сложной, но хорошо подходила Путину с его резидентскими навыками и хорошо сочеталась с его образом «Резидента». За время службы в КГБ господин Путин научился тому, как находить, вербовать и вести агентов и как добиться спокойствия, необходимого для работы с источниками информации. Его также научили, как собирать, соединять и использовать данные. И в Москву в 1996 году он приехал, чтобы применить все эти навыки. В результате того, что ГКУ монополизировало финансовую информацию, он получил в свои руки огромную власть и отличные рычаги давления. Теперь в результате продуманных маневров он смог подняться на вершину власти. Теперь настала пора применить его навыки «Резидента» в большем масштабе, таком, какой он себе и вообразить не мог, когда впервые приехал в резидентуру Дрезден.

Показанную по телевидению в июле 2000 года встречу Путина с олигархами, заложившую основы его договоренности с ними, можно считать символом его стиля и его системы управления. Все слова и действия Путина с 1999–2000 годов, когда он впервые вышел из тени и показался широкой публике вначале в роли премьер-министра, а затем и исполняющего обязанности президента, показывают, что ничего надуманного или секретного в его целях и политике нет. Путин привык прямо высказываться о них. С другой стороны, имелось значительное несоответствие между прозрачностью его целей и непрозрачностью способов, которыми он собирался этих целей достичь. То, как он применяет свою политику, в основном было не для широкой публики. Политика и политическая система – иначе говоря, то, как Путин управляет Россией для достижения своих целей, – не предполагались для обсуждения теми, кто не входит (а зачастую – и кто входит) в его внутренний круг.

Тем не менее у Путина имелась готовая система управления, которую он разрабатывал и развивал на протяжении десятилетия. Это была со многих точек зрения многоуровневая система или, что вернее, – система концентрических кругов. Договоренности Путина с олигархами, владевшими ключевыми компаниями, добывающими и распределяющими природные богатства страны, лежали в основе этой системы. Подобные договоренности, как мы уже описывали выше, базировались на своеобразной защите. Путин защищал собственность олигархов от национализации, а также их самих друг от друга. Для построения подобной системы он использовал свои навыки «работы с людьми», создав средство давления на олигархов за счет монополии на сбор финансовой информации, включая сведения о коррупции и должностных преступлениях.

Кроме этой «защитной схемы», положенной в основу системы, господин Путин стал играть роль генерального директора «корпорации «Россия»» – комбинации всех компаний, принадлежащих олигархам, и корпораций с государственным участием. В выполнении всех этих функций Путину помогала очень маленькая группа доверенных советников – по сути, команда гендиректора. Снаружи эта группа была окружена гораздо большей сферой, включающей верхние эшелоны государственного аппарата России как на федеральном, так и на местном уровне. В идеальной путинской версии, этой сфере управления следовало работать как швейцарские часы. Она, по предположениям, не должна была требовать его личного внимания, хотя, к его большому разочарованию, на практике постоянно требовала. И наконец, вне этих сфер находились те, кем управляли – население России. У него права голоса в системе не было.

Разрыв между тем, что такое политические цели, и тем, как предполагалось их достичь или осуществить, хорошо виден в путинском «Послании тысячелетия», программном инаугурационном заявлении, сделанном 29 декабря 1999 года. В значительной степени те цели, которые Путин обозначил в этом документе, остаются приоритетными и сегодня. Цели эти были просты и понятны, хотя и оказались окрашены эмоциями и историческими и культурными символами. В декабре 1999 года Путин обещал восстановить российское государство, защищать суверенитет страны, сохранять внутри нее стабильность и национальное единство и обеспечивать национальную безопасность. В «Послании тысячелетия» он не говорил, как он собирается восстанавливать, защищать, сохранять и обеспечивать. Фактически со временем это расхождение стало ключевой частью сделки с населением страны, которую он заключил в дополнение к его сделке с олигархами. Путин сразу выложил на стол все свои предложения. Он сказал жителям России, что они могут рассчитывать, что он выполнит свою часть соглашения, поскольку это то, что он должен сделать как президент. Как только они утвердят его в этом качестве, дальше население России не должно задавать вопросов о методах достижения целей. И это – их часть сделки. Оно также не должно требовать права голоса при обсуждении деталей политики или системы управления.

Бывший кремлевский советник Глеб Павловский в своем интервью, которое он дал в январе 2012 года газете The Guardian, подтвердил многие пункты этой «сделки» с населением России, заключенной в 2000 году: «Мы говорим об управляемой демократии, но, я думаю, вы на Западе забыли о том, что эта концепция была широко распространена в 50-х в тех странах Европы, где до этого существовал тоталитарный строй… Например, в Германии бытовала похожая идея, что немцы склонны к тоталитаризму и поэтому их нельзя подпускать к политике. Так что стоит им дать возможность выбирать – голосовать свободно, но тогда люди, контролирующие реальную политику, обязаны оставаться на своих местах. И для этого должна быть создана запретительная система… Является ли такой подход с точки зрения теории демократии циничным? Наверное, да, но здесь это не выглядит цинизмом… Здесь мы должны отметить, что существует конкретный «путинский консенсус»… Консенсус между простыми людьми и элитой… Никакая идеология не нужна… Получается государство без особой идеологии, ориентированное больше на обычный здравый смысл и простого человека, гражданина. Тем не менее массам не предоставляется доступа к власти» [482] .