Сэлинджер. Дань жестокому Богу - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Бута cтр.№ 39

«Было бы, конечно, замечательно и весело, – продолжает Симор, – если бы можно было точно знать в каждый день… в чем конкретно и очевидно состоит твой постоянный долг! Но, к глубокому моему сожалению и тайной радости, мои краткие прозрения до смешного мало способны мне в этом помочь. Правда, всегда сохраняется крохотная возможность, что возлюбленный Бог твой, не имеющий образа (one’s beloved, shapeless God), вдруг нежданно-негаданно подарит тебе бесценное повеление:»имор Гласс, сделай то-то!» – или: «Симор Гласс, Мой юный неразумный сын, поступи так-то!»; но такая возможность меня лично совсем не вдохновляет. То есть это, разумеется, неправильно сказано. Она меня очень даже вдохновляет, когда я с упоением свободно обдумываю ее; но в то же время я ужасно, бесконечно страшусь ее всеми глубинами моей сомневающейся души! Грубо говоря, получать чудесные личные повеления непосредственно от Бога, не имеющего образа или же украшенного внушительной чудесной бородой, – все равно это же почти то же самое, что пользоваться положением любимчика!.. Пусть Бог дарит чудесные личные повеления нам всем – или никому!»

Тут Симор преходит на личную беседу с Создателем: «Если Ты, Господи, набрался терпения и читаешь это письмо, имей в виду, что я совершенно не шучу! Не подслащивай мой жребий! Не делай мне никаких поблажек, не давай чудесных личных повелений, не подсказывай кратчайших путей».

О, Симор Гласс, «Мой юный неразумный сын!»… Не знает Симор-Сэлинджер православного учения о спасении, православная сотериология для западного человека за семью замками. А почему? Ведь индуизм-буддизм тоже издалека, но проник в Западное полушарие и даже, можно сказать, подчинил его себе. Хорошо хоть маленькая книжечка о православной практике Исусовой молитвы («Откровенные рассказы странника») попала в руки Сэлинджеру, но надо было идти дальше.

Постигать волю Божию не просто, этой науке учат древние православные подвижники, такие как Иоанн Лествичник, игумен Синайской горы, Варсонофий и Иоанн (V-VI века) и др. Само название книги «Лествица» («Лестница») говорит о постепенности духовного делания: нельзя с первой ступеньки лестницы шагнуть сразу на тридцатую, хочешь-не хочешь, а придется после первой ступать на вторую, затем третью ступень и т. д. Из глубин тьмы к Свету сразу шагнуть нельзя – ослепнешь; водолаза из глубин океана поднимают на поверхность не сразу, а достаточно медленно, постепенно, иначе – гибель.

Дело совсем не в том, чтобы стать «любимчиком» Бога, а в приближении к Богу путем очищения себя от ветхой скверны, ведь «в беззакониях зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя» (Пс. 50, 7). Очистись, и познаешь волю Божию. О необходимости катарсиса, очищения люди говорили уже задолго до пришествия в мир Исуса Христа.

Христос сказал: «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят» (Мф. 5, 8).

И никакого лицеприятия у Бога нет, никакого фаворитизма (favoritism) – что заработал, то и получил, Создатель справедлив.

Главное свойство Творца – любовь. И соответственно и христиане не должны иметь «любимчиков», избранных, а любить всех равно. Ведь и Отец Небесный дает дождь и добрым и злым, и солнце светит и дает тепло и добрым и злым.

Американский критик И. Хассан подписал обвинительный вердикт Сэлинджеру – он-де писатель религиозный, учит любви в христианском духе. Серьезное обвинение для секуляризованного американского общества.

Учит-то учит, но не перебор ли здесь у Сэлинджера?.. Симор страстно любит своих родителей и всю семью, и это не согласуется с православным учением о спасении. Да, следует любить Бога и ближнего. Но что это за любовь? Любить Бога означает исполнять Его заповеди. Любить ближнего означает относиться к нему так, как желаешь чтобы относились к тебе. И вообще в Писании сказано «чти отца твоего и мать», а не «люби», то есть воздавай подобающую им честь, что, конечно, не исключает и любовь, но родители бывают разные.

Сам же Симор выступает против фаворитизма (против «любимчиков»), между тем противоречит себе, декларируя свою суперлюбовь к родителям и своему семейству.

Впрочем, необходимо отметить, что 5-7-летние дети, выхваченные из теплой, уютной и привычной семейной обстановки, первое время в детских летних лагерях остро (порой до слез) тоскуют о своих родителях и семье.

Да, конечно, Сэлинджер много говорит о любви в христианском духе. Его Симор – весь «дитя добра и света», он в высшей степени доброжелательно и с любовью относится ко всем окружающим его, особенно сверстникам, откликающимся на его дружелюбное отношение к ним.

Вспомним, что американский официоз также очень не любил Джона Леннона, создателя знаменитого ансамбля «The Beatles». Не потому ли, что слишком много пел в конце своей жизни о любви и о мире? «Блажени миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся». Слово «любовь» 26 раз повторяется в одной из его песен. Такая медитация кому-то сильно не нравилась. Да, застрелил его больной, но может быть неспроста этот больной утверждал, что сделать это ему приказал сатана?

Симор в общем следует в своей жизни Евангельскому учению, приводя бытовые примеры и описывая жизнь в летнем детском лагере в Хэпворте.

«По моему убеждению, – говорит он, – если с А. во время прогулки сорвало ветром шляпу, приятный долг Б. поднять ее и вернуть А., не заглядывая ему в лицо и не ища на нем выражения благодарности».

«Уклонися от зла, и сотвори благо», – учит псалмопевец (Пс. 33, 14), или спешите делать добро, как говорил доктор Гааз.

Симор пишет письмо домой без какого-то плана, обо всем понемногу, «как Бог на душу положит». Пишет и о своих недостатках – избыток эмоций, неуравновешенность, вспыльчивость, скороспелая резкость суждений в общении с окружающими, пробуждающаяся чувственность – и как он работает над собой, стараясь духовно очиститься. Просит помолиться о нем, причем обращается с этой просьбой даже к своему трехлетнему брату Уэйкеру, ибо знает, что молитва безгрешного маленького ребенка особо ценна перед Богом. Невольно вспоминается воспитывавшийся в православных традициях 5-ти или 7-летний Ваня в «Лете Господнем» И.С. Шмелева, рассуждающий на эту тему со своим богобоязненным наставником Горкиным (после некоей размолвки угрожает: вот не буду за тебя молиться – а детская молитва особо доходчива до Бога, все знают, – а ты пойдешь и ногу сломаешь).

Пробуждающаяся чувственность особенно беспокоит Симора: «Я без всякого восторга предвижу, как милые телесные движения начнут день за днем отвлекать меня от дел на протяжении тех немногих счастливых лет, что отведены мне в этой жизни… Я, конечно, буду неустанно работать над проблемой чувственности… Не стесняйтесь молиться за меня по этому деликатному поводу! Уэйкер, старина («старине» целых три года! – Б.К.), я в особенности рассчитываю на силу твоей замечательной невинной молитвы! Помни, что я не вправе уклониться от ответственности под предлогом, что мне всего лишь семь лет».

Вот какое серьезное отношение к жизни и к своей ответственности перед Богом у этого семилетнего ребенка. Впрочем, ребенок не простой.

Критика современного американского общества у Симора самая суровая.