Месть палача - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Вальд cтр.№ 60

Но все же кое-чего эпарх Константинополя добился. В продолжение главной улицы города святого Константина Месы были прорублены в этом запутанном лабиринте, а точнее в хаосе, несколько прямых, как стрела, улиц. Именно по ним в порты везли длиннющие мачты, весла и доски для многочисленных кораблей на рейде порта. По ним шествовал василевс встречать победоносный (в далеком прошлом) военный флот. По этим же улицам гнали пленных и рабов, а так же с большой опаской перевозили товары и продовольствие для города, доставленные из Египта, Африки, Испании и Прованса…

Во всех этих сложностях неизвестно как, но большой армянской семье, имеющей корни в пиратской земле Киликии, удалось захватить, уберечь и с пользой применить едва ли не единственную пиргу, уцелевшей от старых укреплений. И вот уже множество веков боевая башня, превращенная в умно придуманную таверну, служила своеобразным маяком для множества жаждущих веселья, вина, доступных портовых девок и, главное, игры в тавли [144] на серьезные деньги.

В подвалах самой башни, а также в дополнительно вырубленных погребах, хранились вино, продукты, дрова и многое нужное. На первом этаже и в многочисленных пристройках пили, ели, пели, слушали музыку, дрались и играли по малому всякая мелочь. Туда же спускались с чердачного этажа вечно не успевающие выспаться девки подешевле. Этих называли мостовыми, так как ложем плотских утех для них были камни прилегающих улиц и столы самой таверны. На втором этаже пирги играли очень по-крупному. Сюда поднимались и отсюда спускались персоны в сопровождении телохранителей – в основном варягов и русичей. Отсюда же шла винтовая лестница вверх, в большую комнату, разделенную деревянными перегородками. Здесь, за натянутыми на кольца прозрачными занавесями, потягивали свои упругие, юные тела те, кого в древние века уважительно называли «гоплитами» [145] . Цена этих красавиц выражалась в серебре, как и нескольких юношей тут же, имя которым было – «скамейки».

А еще выше, где-то под небесами жили сами хозяева таверны «Пирга». Там же были несколько узких комнат, в которых царствовало истинное блаженство: прекрасные, утонченные и искушенные во всем истинные жрицы любви – флейтистки и арфистки, со времен Древней Греции носящие гордое имя гетеры. Здесь начинали торг с пятидесяти золотых. Уводили и приводили плотскую ценность под охраной рослых евнухов. Их берегли особо. Ведь неизвестно каким будет утро, не часто встречающейся в природе, как и алмаз, умной и красивой женщины.

Всем известна, а особенно часто проговариваемая среди проституцирующей публики, счастливая история прекрасной танцовщицы, искусной во всех ухищрениях, прибывшей в Константинополь со счастливого во многом Кипра. В пятнадцать лет она уже стала знаменитой. Ее обширной клиентуре, до сорока мужчин в день, могли позавидовать самые знаменитые гетеры города святого Константина. Ублажив богатого посетителя, она, чтобы не остыть, не отказывала и слугам. Расторопная красавица поднималась все выше и выше, пока не стала наложницей василевса Юстиниана. А это оказался самый краткий путь к трону. Имя этой легендарной василисы – Феодора.

Это имя известно во всех домах Византии. Женщины помнят о ней, как о ярком примере того, чего стоит ум и красота, в нужном месте и в нужное время. А мужчины часто вспоминают о Феодоре, как о женщине, подавившей бунт, в то время как ее муж василевс струсил и готов был бежать из собственной столицы. И помнят они ее великими словами, произнесенными бывшей танцовщицей и жрицей любви: «Тот, кто появился на свет, не может не умереть, но тому, кто однажды царствовал, быть беглецом невыносимо. Императорская власть – лучший саван!» Хотя многим нравилось, и многие повторяли: «Пурпур – лучший саван!»

Василевс Юстиниан удержался на престоле, ввел много правильных законов, в том числе и весьма выгодный для многих закон о налогах на проституцию. И сейчас, спустя множество веков, выгодней правильно платить немногое за свой живой товар, чем рисковать, пытаясь переиграть государство.

Впрочем, хозяин таверны по имени Вардек платил налоги время от времени, и, конечно же, не в полном объеме. Так поступал его дед, отец, этому он учил и старшего сына Мурака.

– Вот смотри! Сюда смотри! Что заказали вон те оборванцы?

– Чего-нибудь и побыстрее, – привычно ответил Мурак.

– И что мы им подадим?

– Как всегда – мясо морской свиньи [146] и разбавим вино третью фруктовой воды.

– И почему? – грозно нависая над шестнадцатилетним наследником империи под названием «Таверна Пирга», спросил отец и хозяин «империи».

– Потому что эти скоты не стоят ничего большего, чем кусок дельфина [147] . А вино они все равно не распробуют, так как уже пьяны и валятся с ног. А еще они будут просить в долг. И мы дадим, записав на три четверти больше, чем они выпьют и съедят.

Получив в награду за верный ответ затрещину, юный наследник, почесываясь, отправился на кухню, где круглосуточно горели костры в искусно выложенных печах. Здесь мальчику было хорошо в холодные и промозглые зимние вечера и ночи. Но в адскую, августовскую ночь не хотелось даже заходить в это пекло огня, пара и многих запахов, преобладающим из которых был запах подгоревшего мяса.

Прокричав через узкую дверь о заказе, Мурак присел, упершись спиной о стену. Но отдых был короток. Противная старая Цимия (ни на что уже более не нужная, как только работать в аду кухни), выложила на порог деревянное блюдо, более похожее на воинский щит. На черной древесине небрежно были брошены куски мяса, едва подогретые на жаровне и щедро политые соусом из рыбьей требухи. Тут же из соседней двери вывалился противный старик виночерпий, имя которому «винный дьявол», и поставил рядом с блюдом глиняный кувшин с вином.

Вздохнув юноша быстро подхватил заказ и отправился под полотняный навес, где за столом на свежем воздухе разместилось с десяток портовых попрошаек. Старые, калечные, спившиеся грузчики и гребцы, выброшенные обстоятельствами, судьбой и возрастом из бурной жизни порта, эти людишки помнили былые добрые времена. От этого они и встретили юношу с неприглядными красными кусками мяса и с дешевым вином угрюмыми взглядами и сквернословием.

На это юноша привычно презрительно сплюнул и зло выкрикнул:

– Не хотите? Тогда убирайтесь! Много здесь всяких важных с ветром в кошелях вместо денег. Убирайтесь!

На крик «наследника империи» из одной из многочисленных дверей пристроек вышел хозяин таверны и сдвинул густые седые брови. Они без того срослись на переносице, и теперь более напоминали крылья чайки, раскинутые над крючковатым носом-клювом.

Пока Вардек решал, на чью сторону полезней стать, ведь клиент всегда прав, а наука от отца к сыну – дело святое, из тьмы прилегающей улицы выступила внушительная фигура. Таких рослых, широкоплечих, настораживающее укутанных в широкий гиматий, всегда следовало опасаться. Большинство сброда, пристроившегося под навесами таверны Пирга, с любопытством уставившегося на Вардека в ожидании его реакции, также перевела свой взгляд в направлении взора седовласого и жирного армянина. У этих отбросов общества, как ни у кого другого, был обострен инстинкт самосохранения. Они жили, подвешенные на волоске. Любая неверная оценка ситуации могла стоить им жизни. Поэтому ко всему, а особенно к крепышам, закутанным в гиматий, они относились с особым подозрением.