Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914-1917). 1916 год. Сверхнапряжение - читать онлайн книгу. Автор: Олег Айрапетов cтр.№ 94

В отличие от Милюкова он оперировал точными данными: «Позвольте вам в круглых цифрах сказать, что же дало это наше общее движение, к чему оно привело. Я возьму три цифры: 1 января 1915 г. за единицу, затем я скажу, во сколько раз производство увеличилось к 1 января 1916 г. и в настоящее время. Трехдюймовые орудия: 1 января – единица; 1 января 1916 г. – в 3,8 раза и в августе 1916 г. – в 8 раз. Если же мы приведем введенную вставку стволов, починку орудий, то мы получим такие результаты: 1 января 1915 г. – единица; 1 января 1916 г. – в 5,7 раза и в августе 1916 г. – в 13,2 раза. 48-линейные гаубицы – это орудие сложное, господа, и трудно приготовляемое, но и оно в январе 1916 г. удвоилось, а в августе почти учетверилось сравнительно с январем 1915 г. Снаряды: 42-линейные в январе 1916 г. увеличились в 6,5 раз, в августе 1916 г. – в 7,5 раз. 48-линейные снаряды: в январе 1916 г. увеличились в 2,5 раза, в августе 1916 г. – в 9 раз. Шестидюймовые снаряды: в январе 1916 г. – в 2 раза, а в августе – в 5 раз. Трехдюймовые снаряды: в январе 1916 г. увеличились в 12,5 раз, а в августе 1916 г. – в 19,7 раза. Взрыватели – это важный элемент для снарядов – увеличились в январе в 6 раз, а в августе – в 19 раз. 48-линейные и шестидюймовые фугасные бомбы – в 4 раза и в 16 раз. Взрывчатые вещества… я не буду перечислять вам, господа, все, но увеличение произошло в некоторых случаях даже в 40 раз. Удушающие средства. господа, нужно кланяться нашим артиллеристам, жаль, что я их не вижу, я бы в присутствии вас низко им поклонился. Удушающие средства увеличились в январе 1916 г. в 33 раза, а в августе – в 69 раз. Господа, враг сломлен и надломлен, он не справится. Я еще раз повторю: каждый день приближает нас к победе и каждый день приближает его, напротив, к поражению. Мы должны, как глубокоуважаемый Председатель Государственной думы высказал, должны во что бы то ни стало победить. Это повелительные указания Державного нашего Главнокомандующего нашей доблестной армией. Этого требует по указанию Его Императорского Величества и по общему нашему признанию благо родины нашей, перед которым все должно отойти в сторону. Господа, позвольте еще раз высказать полную уверенность старого солдата, что мы не только должны победить, но и победим, победим во что бы то ни стало. Нет такой силы, которая могла бы одолеть русское царство»35.

Это выступление неоднократно прерывалось криками «Браво!», министрам устроили овацию. Они спустились в зал к депутатам, и там Шуваев обменялся рукопожатием с несколькими депутатами, в том числе и с Милюковым. «К нему (к Шуваеву. – А. О.) обращаются с просьбою изгнать ненавистных министров, – отмечает думский пристав, – он отвечает, что он солдат и в эти дела не вмешивается». «“Вот именно, так как вы солдат, то выгоните их штыками”, – возражают ему»36. Эта сцена имела продолжение. Лидер кадетов истолковал в своей газете состоявшееся рукопожатие с военным министром как факт поддержки со стороны генерала, который якобы еще и поблагодарил за что-то лидера кадетов. «Подвел [Милюков] старика ловко», – отмечал Я. В. Глинка37. Рукопожатие было действительно странным. За день до своего выступления в Думе Григорович и Шуваев присутствовали на заседании Совета министров, в ходе которого было принято решение привлечь лидера кадетов к суду за ложь38.

Вместо демонстрации единства правительства, как этого хотел Штюр-мер, вышло нечто другое. Дума, со своей стороны, показала готовность сотрудничать с армией и флотом39. Ее наиболее видные представители наперебой заявляли об одержанной моральной победе народного представительства. Несколько особняком держались только черносотенцы. Марков (второй) пытался урезонить коллег: «В этом выступлении нет ничего удивительного. Конечно, правительству во время войны нужна поддержка Г. Думы. Выступление министров, – это скорее акт, направленный к увещеванию Государственной думы»40. Увещевания не получилось. Наиболее типичным из опубликованных высказываний было принадлежавшее Милюкову: «Морской и военный министры сочли необходимым прийти и заявить, что армия и флот с Государственной думой»41. Немедленно последовали соответствующие шаги и со стороны земцев.

6 (19) ноября Московская губернская земская управа обратилась к военному и морскому министрам с приветствием: «С чувством глубокого удовлетворения узнаёт страна, что высшие представители армии и флота не мыслят иного способа одоления врага, как в живом и тесном единении с самими народом и его представителями»42. В тот же день свои телеграммы тем же адресатам отправил и глава Земского союза. «Мы всегда знали, – писал Львов Григоровичу, – что сердца наших моряков с теми, кто отдал все свои силы делу победы. Мы приветствуем вашу уверенность, что для обеспечения полной победы необходима совместная работа правительства с народными представителями и всеми общественными силами, основанная на взаимном доверии»43.

В обращении к Шуваеву уже никак не чувствовалась неприязнь к человеку, планировавшему проверить финансовые отчетности Земгора: «Главный комитет всероссийского земского союза приветствует ваше обращение к Г Думе и видит в нем признание вами необходимости единения власти и народа. Мы убеждены, что только правительство, опирающееся на доверие страны и ее представителей, может выполнить великую задачу, которую ставит перед нами современная война. Сердцем солдата вы поняли патриотическую готовность народных представителей послужить делу победы, при которой всякая мысль о мире позорна и преступна»44. Очевидно, подобного рода приветствий к Шуваеву было направлено весьма немало. 15 (28) ноября военный министр обратился к их авторам через прессу. Извинившись за то, что не сможет ответить каждому, он публично благодарил всех на страницах «Русского инвалида», попросив другие газеты перепечатать это сообщение45.

После выступлений Шуваева и Григоровича правительство встало перед выбором – или из-за нежелания обострять отношения с Думой промолчать, и тем самым молчаливо согласиться с ложью, или возбудить уголовное преследование депутата Думы за клевету. Был выбран второй путь. 9 (22) ноября император утвердил решение Совета министров46. 10 (23) января 1917 г. первый департамент Государственного совета принял постановление по обращению Штюрмера от 3 (16) ноября 1916 г. – Милюкову предлагалось в течение месяца дать объяснения относительно обвинений в клевете в речи, произнесенной в Думе. 11 (24) января это постановление было вручено лидеру кадетов. Итак, Милюкова пытались привлечь к суду за ложь, и он не сидел сложа руки. Было собрано совещание ЦК, которое приняло решение привлечь лучшие юридические силы партии, то есть фактически ведущих русских адвокатов, к защите своего лидера. В конце концов Милюков заявил, что не признает законность какого-либо суда над депутатом Думы за речь, произнесенную с трибуны законодательной палаты47.

Те же самые положения он развил и в своем письменном ответе на запрос, направленном в первый департамент 10 (23) февраля 1917 г.

Сославшись на ст. 14 учреждения Государственной думы, которая, по мнению лидера кадетов, установила «полную свободу суждений и мнений членов Государственной думы по делам, подлежащим ее ведению», он отказался давать разъяснения. Более того, Милюков при этом заявил, что обвинение со стороны Штюрмера носит «чисто политический» характер». Обвиняемый согласился представить свои доказательства и давать объяснения только в том случае, если будет учреждена «следственная комиссия над действиями Штюрмера», а пока этого не произойдет – доказательства предоставлены не будут48. Это была наглая и мудрая система обороны.