Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей - читать онлайн книгу. Автор: Олег Айрапетов cтр.№ 44

Так, 29 сентября (12 октября) 1914 г. по докладу министра торговли и промышленности император лишил германских и австро-венгерских подданных пожалованных им званий коммерции и мануфактур-советника12. Вскоре последовало и установление контроля над предприятиями австрогерманских подданных. 15 (28) ноября 1914 г. был издан высочайший указ, согласно которому Министерство финансов получило возможность направлять туда правительственных инспекторов. Теперь без их разрешения любые финансовые операции за рубежами России, переводы денежных средств или разного рода ценностей становились невозможными13. Разумность такого рода ограничения не подлежит сомнению, но, к сожалению, антинемецкая кампания имела тенденцию к перерастанию в преследование германской общины, что ставило в чрезвычайно нелегкое положение многочисленных русских немцев, лояльно служивших империи на самых разных постах.

Призывы, которые практически ежедневно исходили от органа октябристов, имели весьма недвусмысленное звучание: «Борьба с тайным влиянием немцев», «Мирные завоеватели», «Анонимное просачивание немцев»14, «Немецкий шпионаж в России», «Немецкое засилье в музыке» (выяснилось, что 90 % всех капельмейстеров в армии – немцы, которые искажают своей трактовкой музыки душу солдата, кроме того, немцы весьма подозрительно монополизировали и производство музыкальных инструментов!)15, «Засилье», «Московское купеческое общество в борьбе с немецким засильем»16, «Спрут, высасывающий соки всего мира»17, «Бойтесь провокации»18, «Неуязвимость австро-немецких предприятий»19, «Отвергайте помощь врагов России» (в статье призывалось отказываться от пожертвований раненым от немцев и вообще вычеркнуть их из списков дарителей20 – весьма актуальное обращение, так как русские немцы жертвовали довольно большие суммы: к ноябрю 1914 г., например, три колонии под Одессой пожертвовали 56 тыс. рублей, колонии Самарской и Саратовской губерний – 29 800 рублей, одна из колоний в Крыму – 200 тыс. пудов муки и т. д.)21, «Союзы борьбы с неметчиной»22, «Можно ли защищать немцев?» (вопрос, обращенный к адвокатам относительно их клиентов – австро-германских подданных)23, «Борьба с немцами на Западе и у нас»24, «Будущее немецкого засилья», «Подготовлявшаяся измена» (о наступлении противника в Курляндии, успех которого объяснялся немецким шпионажем)25 и т. д.

В 20 часов 10 минут 16 (29) апреля 1915 г. на Охтенском заводе произошел взрыв26. Это был второй по мощности из двух имевшихся тогда казенных заводов, производивших взрывчатку в России. Перед войной его планировали закрыть, он производил 6 тыс. пудов тротила в год. С началом войны производительность выросла до 36 тыс. пудов в год. Сергиевский завод близ Самары был гораздо мощнее – он давал по 300 тыс. пудов тротила и 2 тыс. пудов тетрила в год27. По официальным данным, ничего страшного не произошло: пострадали только малозначительная мастерская, крыши близлежащих зданий, обошлось без жертв, за исключением легко раненных осколками28. На самом деле половина завода – тротилово-заряжательный отдел был снесен с лица земли в несколько мгновений29.

В Москве и Петрограде сразу же начали говорить о том, что взрыв унес жизни нескольких сотен людей и разрушил это важнейшее заведение во время кризиса снабжения боеприпасами30. Похороны жертв состоялись 19 апреля (2 мая). Собрались около 15 тыс. человек, земле были преданы 27 тел31. Вскоре последовало новое официальное сообщение о потерях на заводе: из 278 работавших на нем в момент взрыва был убит 41 человек, без вести пропали 13 и были ранены 63 (имелись еще и гражданские раненые). В помощь семьям пострадавших император выделил 10 тыс. рублей, а императрица Александра – 3 тыс. рублей (для сравнения по подписному листу «Нового времени» на 18 апреля (1 мая) был собран 991 рубль)32. Русская контрразведка объяснила эти события действиями германской агентуры. Возможно, она была и права, но далеко не безопасными стали последующие обвинения, превращающие почти всех немцев в скрытых врагов33.

Некоторые публикации призывали к бдительности, граничившей с рамками разумного: например, весьма поучительная статья «Немецкое шпионство»34. Но гучковская газета сумела выделиться и в этом случае. На взрыв она отреагировала статьей, в которой фактически обвиняла немецкую общину в его организации и призывала расправиться с ней: «Немцы у нас живут и торгуют и продают товары, золото, тысячи жизней внутри страны, действуя на психику народа всеми удушающими газами своей иезуитской природы. Довольно. Мы устали. Мы задыхаемся в этих ядовитых испарениях, мы не хотим идти на те же низости, на которые способны эти верные дети кайзера, но мы не хотим терпеть среди нас неприступные цитадели их влияния, их материального могущества, вокруг которого покорно вертятся немало, к сожалению, русских приспешников, не понимающих, какому злому делу они служат. Довольно шутить с огнем. Его необходимо потушить сразу, иначе он получит силу и спалит все, что нам дорого»35. Следует отметить, что слухи о подкопах и минах с часовым механизмом не получили подтверждения при тщательной проверке, которая выяснила нарушение режима безопасности при снаряжении фугасов взрывчаткой36. Однако эмоции явно брали верх над доводами следствия. На фабриках Петрограда после этого взрыва резко обострилась шпиономания, рабочие требовали убрать всех немцев из города37.

6 (19) мая на должность главноначальствующего в Москве и командующего Московским военным округом был назначен генерал-майор Свиты Его Императорского Величества князь Ф. Ф. Юсупов граф Сумароков-Эльстон, в тот же день произведенный в генерал-лейтенанты и пожалованный генерал-адъютантом38. Ф. Ф. Юсупова считали человеком, способным установить, по словам министра финансов, «добрые отношения с влиятельными московскими кругами»39. Назначение было сделано при активной поддержке Николая Николаевича. Император предложил Ф. Ф. Юсупову эту должность почти сразу после возвращения из поездки в Галицию, 1 (14) мая 1915 г. Товарищ министра внутренних дел попытался убедить Н. А. Маклакова опротестовать это решение. В. Ф. Джунковский не ожидал от своего старого знакомого ничего хорошего: полное отсутствие административного опыта, упрямство, легкомысленность (любимым его выражением было: «Все это пустяки») – все это не настраивало на положительные ожидания в отношении носителя верховной административной и военной власти в Москве40.

8 (21) мая Ф. Ф. Юсупов, еще находясь в Петрограде, дал интервью прессе, в котором изложил свою программу: «Москву я знаю хорошо, сроднился с нею и люблю ее. Думаю, что и Москва знает меня, так как я 18 лет состоял при покойном Великом Князе Сергее Александровиче. Должен сказать, что отлично сознаю трудность и ответственность в предстоящей мне работе, но черпаю силы в том доверии, которое оказано было мне при назначении на столь ответственный пост. Настоящий исторический момент, переживаемый Россией, оставляет в стороне все будничные, мелочные вопросы. Передо мною, и я уверен, перед всем населением Москвы, стоит одна задача – всеми силами способствовать нашему храброму воинству в скорейшей его победе над врагом. Я намерен в своей деятельности опираться на городские и общественные элементы, поскольку деятельность этих учреждений не пойдет вразрез со взглядами центрального правительства. Всякое полезное начинание городского и земского самоуправления найдут во мне живой отклик. Особенно желательным и необходимым я считаю содействие московского самоуправления в деле борьбы с дороговизной. В этом отношении я приму самые энергичные меры против спекулятивного вздорожания цен»41.