Вторая мировая война. Ад на земле - читать онлайн книгу. Автор: Макс Хейстингс cтр.№ 56

Но вопреки этим оппозиционерам патриоты и бойцы удержали линию фронта и дали отпор захватчикам. К концу ноября немецкое наступление выдохлось. «Фюрер взял командование на себя, – писал Курт Груманн, – но наши войска еле двигались, словно обреченные. Солдаты пытались рыть промерзшую землю, но сильнейший удар пробивает ее не более чем на ноготь. Наши силы убывают с каждым днем»61. Генерал-квартирмейстер Эдуард Вагнер заявил: «Людские и материальные ресурсы исчерпаны». Ситуация с топливом у немцев оказалась настолько критической, что пришлось поставить на якорь практически весь флот. Система снабжения армии не поспевала обеспечивать передовые отряды, оторвавшиеся на 500 км от баз в Смоленске. Среди немецких офицеров ходила мрачная шутка: «Благодаря огромным успехам Восточная кампания растянулась еще на месяц»62.

В Берлине 28 ноября конференция промышленников под руководством рейхсминистра вооружения Фрица Тодта пришла к неутешительным выводам: войну с Россией продолжать невозможно. Быстрой победы Германия не достигла, а для затяжной борьбы не располагает ресурсами. На следующий день Тодт и Вальтер Роланд, отвечавший за производство танков, встретились с Гитлером. Роланд пытался объяснить: как только в войну вмешаются Соединенные Штаты, Германии нечего будет противопоставить промышленной мощи союзников. Тодт, хотя и пламенно преданный нацист, подтвердил: «Эту войну военными средствами выиграть невозможно». Гитлер спросил: «Так как же мне привести ее к концу?» Тодт предложил поискать политические решения, но Гитлер отверг его аргументы. Он волевым усилием уверил себя в том, что со вступлением в войну Японии весы вновь склонятся в пользу оси. Однако ноябрьские записи в дневнике главы генерального штаба армии Франца Гальдера содержат и другие реплики Гитлера, не выражающие абсолютной убежденности в тотальной победе. До конца войны люди, отвечавшие за экономику и промышленность Германии, выполняли свои обязанности, вполне сознавая, что стратегический успех уже недостижим. В декабре 1941 г. Гитлеру представили доклад «Ресурсы, необходимые для победы». По мнению авторов, рейху требовалось $150 млрд, чтобы в ближайшие два года произвести достаточное количество оружия, но эта сумма превышала траты Германии за всю войну. И тут ничем не могла помочь доблесть вермахта: у страны не имелось достаточных средств для победы. Оставалась лишь надежда вынудить противников к переговорам – вместе или по отдельности.

Пройдет еще немало месяцев, прежде чем союзники заметят, что прилив сменился отливом. В 1942 г. страны оси еще ждут блестящие успехи. Но кое-кто из высших чинов Третьего рейха уже в декабре 1941 г. видел, что надежда на победу иссякла, потому что Россию не удалось одолеть с ходу. Некоторые еще надеялись, что Германии удастся заключить выгодный мир, но и эти приближенные Гитлера, а возможно, и сам фюрер в темных глубинах своей души догадывались, что решительный момент упущен. Генерал Альфред Йодль, самый близкий и верный военный советник фюрера, в 1945 г. признавался, что его господин уже в декабре 1941 г. понимал: «победа более недостижима». Но это отнюдь не означает, что Гитлер смирился с поражением: нет, теперь он планировал затяжную войну, за время которой проявится коренная несовместимость советской диктатуры и западных демократий. Гитлер верил, что сумеет добиться достаточных военных успехов, чтобы склонить противников к переговорам, и за эту надежду он цеплялся вплоть до апреля 1945 г. Поскольку западные страны и русские взаимно глубоко и упорно подозревали друг друга в готовности к сепаратному миру, надежды Гитлера были не столь беспочвенны, как может показаться задним числом. Лишь ход истории доказал, что эту битву всем суждено было довести до конца, а разрыв между Западом и СССР, на который уповал Гитлер, хотя в итоге и произойдет, но уже после того, как Третий рейх рухнет.

Те, кому суждено было дожить до второй половины 1942 г., увидели поворотный момент в войне, когда продвижение японцев в регионе Тихого океана было остановлено, а немцы увязли под Сталинградом и в Северной Африке. Но прежде союзников ожидали долгие месяцы бед и разочарований, и даже вмешательство Соединенных Штатов не положило этому конец. Константин Рокоссовский, самый блестящий и грозный из полководцев Сталина, командовал 16-й армией под Москвой. В середине ноября он сказал военному корреспонденту: «Уверен, скоро немцы начнут выдыхаться. И придет время – мы будем в Берлине»1. Его слова оказались пророческими, но в тот момент мало кто в мире понимал, в какую ловушку загнал себя вермахт. Среди ближайших советников Гитлера были, однако, люди, уже говорившие о том, что с притязаниями Германии на мировое господство покончено.

Немцы продолжали рваться вперед и к северу, и к югу от Москвы, но инерция движения исчерпалась. 17 ноября дивизия вермахта дрогнула и бежала, столкнувшись с новыми советскими танками Т-34. У русских появились на поле боя свежие подкрепления, у немцев же истощались запасы оружия и топлива, человеческие ресурсы и вера в победу. Молодой офицер СС писал: «Шаг за шагом мы приближаемся к нашей цели – Москве. Ледяной холод. Чтобы запустить двигатель, сперва нужно его прогреть, разложив под ним костер. Замерзает и топливо, машинное масло загустело, а антифриза у нас нет. Постоянное пребывание на морозе отнимает последние силы у изнуренных солдат. Автоматическое оружие зачастую отказывает, потому что затвор не двигается»2. Стоило сплюнуть, слюна замерзала, не долетев до земли. В одном только полку насчитывалось 315 случаев обморожения. 3 декабря Хёпнер, командующий Четвертой танковой группой, докладывал: «Боевые силы группы исчерпаны. Причины: физическое и моральное истощение, потеря большого числа командиров, отсутствие зимнего обмундирования. Верховному командованию следует решить вопрос об отступлении».

Вновь и вновь немцы бросались на позиции русских, вновь и вновь их отбрасывали. Георгий Осадчинский видел, как группа немецких танков в сопровождении пехоты остановилась перед железнодорожной переправой и не смогла одолеть ее под артиллерийским обстрелом. Один танк вспыхивал за другим, уцелевшие поспешили отступить. На глазах у Георгия немецкий солдат беспомощно барахтался в снегу, другие неуклюже ковыляли к своим. «Чувство облегчения и счастья охватило всех наших», – писал Осадчинский3. Немцы уже не казались страшными, их можно было побить. Советские стратеги все еще действовали с убийственной неуклюжестью, по личному требованию Сталина посылая солдат в лобовую атаку. Одна из таких атак – на фланг немецкой 9-й армии – закончилась гибелью двух тысяч всадников и коней из кавалерийской дивизии. Стратегическое руководство никуда не годилось. Рокоссовский негодовал на требование Жукова беспрекословно следовать навязанной Кремлем доктрине «ни шагу назад». Рано выпавший снег не скрыл бы всей пролитой русскими крови.

И все же немецкое командование продолжало обольщаться насчет своего противника. Донесение армейской разведки от 4 декабря заканчивалось выводом: «В настоящий момент стоящий перед группой армий «Центр» противник не способен к контратаке, если не получит существенные подкрепления». От внимания разведки ускользнули девять новых армий, подошедших на помощь Жукову: 27 дивизий и дополнительные конные отряды, которые могли пройти по снегу там, где застревали машины. Враг все еще стоял в 40 км от Кремля, передовые отряды подошли к окраине столице ближе чем на 15 км. Но армия вторжения потеряла с начала операции Typhoon 200 000 человек, а цели так и не достигла.