Жасминовые ночи - читать онлайн книгу. Автор: Джулия Грегсон cтр.№ 81

Лейла засмеялась и впервые за все время немного «оттаяла». Безупречно вежливая, как и подобало хозяйке, она тем не менее держалась напряженно. Саба решила, что ей просто хотелось побыть наедине с супругом, который, вероятно, редко задерживался на одном месте дольше пары дней. Или, может, она думала обо всех вечеринках, которые он планировал устроить в ближайшие недели, может, она устала от его обычая собирать у себя людей.

– У нас тут останавливались многие певцы, – сообщила она Сабе и добавила: – Со всего мира. – Как и Озан, она старалась подчеркнуть их космополитизм.

После ланча Сабе сказали, что она может отдохнуть в своей большой и светлой комнате, выходившей окнами на Босфор. Высокая бронзовая кровать, накрытая шелковым с золотым шитьем покрывалом, стояла так, что Саба видела море, не отрывая головы от подушек, – и чувствовала себя как в каюте океанского лайнера. Над кроватью висел канделябр из розового стекла, дверь в конце комнаты вела в роскошную ванную комнату из каррарского мрамора, с медными кранами и душем. За ланчем Озан похвастался, что в свое время нанял во Франции архитектора «высшего класса» для модернизации дома и установки сантехники и что его дом намного более современный, чем многие замечательно красивые, но обветшавшие дома, где когда-то жили первые лица Османской империи.

Опершись на локоть и глядя в дремотной неге на море, Саба словно перенеслась на страницы «Тысячи и одной ночи». Все это было так далеко от Помрой-стрит с линолеумом и покрывалом из шенилла, с папиными чемоданами на узком гардеробе. На краткий миг песня показалась ей волшебным ковром-самолетом, способным перенести тебя в такие места, о которых ты не смела и мечтать. Но и свалиться с такого ковра-самолета тоже можно запросто…

Единственным ее огорчением были мысли о Доминике – у нее сразу холодело под ложечкой.

Она проспала два часа. Когда проснулась, луна лила свой свет на черную воду, а вдалеке виднелся темный азиатский берег со светящимися точками окон. Плескались волны, звучала музыка на паромах, возвращавшихся к Галатскому мосту. Она оказалась так далеко от своей нормальной, привычной жизни, что словно повисла на тонкой нитке между мечтой и кошмаром. Ей вспомнились истории Тан о трупах убитых женщин из гарема султана, плававших в заливе Золотой Рог. Потом она снова думала о Доминике и о несметных морских милях, разделявших их сейчас. Он снова летал, снова подвергал свою жизнь опасности.

Теперь ей было мучительно больно вспоминать их комнату на Рю Лепсиус. В то последнее утро она открыла глаза и обнаружила, что он не спал, что он целовал ее волосы. Она повернула к нему лицо, и они удивленно и серьезно поглядели друг на друга, без шуток, глаза в глаза. А потом был долгий, медленный поцелуй.

Что теперь он думает про нее?

На следующий день, после вкусного завтрака, состоявшего из свежих фруктов, йогурта, круассанов, яиц и горячего кофе, ее пригласили наверх, в кабинет Озана – на их первое «совещание». Озан сидел за большим мраморным столом, на нем были очки в массивной роговой оправе, укрупнявшие его черные глаза. За окнами сверкали воды Босфора. Комнату наполнял резковатый лимонный запах лосьона после бритья.

– Садись, – сказал он. Саба отметила, как переменилось его поведение. В Александрии он был шумный и радушный: хлопал по спине знакомых, наливал до краев вино и щипал детей за щеки. Здесь он с головой погрузился в бизнес и думал только о делах.

Он раскрыл ежедневник.

– Сегодня мы отвезем тебя в отель в Бейоглу, – сообщил он не то чтобы жестко, но и не ожидая ее согласия. – Это симпатичный район Стамбула. Через три дня мы устраиваем здесь, в этом доме, вечеринку для моих друзей по бизнесу и, может, их подруг. – Он бросил на Сабу краткий взгляд. – Я хочу, чтобы ты спела для них. Что-нибудь бодрое. После этого ты споешь в клубе под названием «Мулен Руж», а потом, пожалуй, в Анкаре – там у меня есть бизнес. Сегодня я уточню все даты. – И он что-то нацарапал в ежедневнике золотой ручкой.

Значит, не неделя максимум, как предсказывал Клив. У нее снова появилось жутковатое ощущение, что она куда-то скользит и ничего не может с этим поделать.

– Сколько будет репетиций? – спросила она. Ей не нравилось, что Озан распоряжался ею, будто механической игрушкой. – Я не могу петь холодно и скучно для ваших друзей. Я хочу, чтобы все получилось хорошо.

– Знаю-знаю. – Его строгое выражение смягчилось – он хотел показать, что понимает и уважает правила, действующие в искусстве. – Об этом не беспокойся – у музыкантов уровень очень высокий, сама увидишь, так что дай-ка мне подумать… – Выпятив губы, он снова заглянул в свои записи. – Сегодня ты репетируешь с ними, но до этого Лейла пройдется с тобой по магазинам – она знает все лучшие места в Бейоглу. Ты можешь купить себе платья, я оплачу.

– У меня есть платья, – заявила Саба.

– Знаю. – Он снял очки и взглянул на нее. В его глазах впервые сверкнул интерес. – Но ты можешь добавить к ним новые, если захочешь, – мягко сказал он, уселся поудобнее и продолжал что-то писать. – Вечеринок и приемов будет много. Я хочу, чтобы ты хорошо выглядела.

– Спасибо, у меня все в порядке, честное слово, – сказала она и подумала: «Черт побери, Клив, ты говорил, что такого не случится». – Я привезла платья с собой.

– А-а. – Он откинулся назад, наклонив стул под рискованным углом, и направил на нее оценивающий взгляд, словно участник аукциона, прикидывающий, какую сделать ставку. – Ты что, из этих новых женщин? – Он загадочно улыбнулся. – Как они там называются… суфражистки?

– Не такие уж они и новые, – возразила Саба. – С тех пор мы все немножко продвинулись вперед. – Она улыбнулась, чтобы не задеть его. – Да и не обязательно быть суфражисткой, чтобы предпочитать свои собственные вещи.

Он игнорировал ее заявление.

– В общем, если увидишь что-то подходящее, скажи Лейле. Она тоже свободомыслящая женщина, – добавил он. – Но при этом счастлива здесь. – Он раскинул руки, как бы охватывая кабинет, вид из окон, сверкающие стекла шкафов с коллекцией восточного искусства. Снизу послышался заливистый детский смех.

– Неудивительно, – заметила Саба. – Тут потрясающе красиво.

Снова его губы странно скривились – почти с ухмылкой.

– А когда все твои выступления закончатся, – продолжал он уже серьезно, – я с большим удовольствием свожу тебя в деревню, где жила твоя семья. Она недалеко – может, ты найдешь кого-нибудь из твоих родственников. – Когда он это сказал, она представила себя в виде дерева – например, одного из древних кедров, росших вокруг яли. Может, правда в земле остались родные корни? Мысль показалась ей маловероятной, но, как ни странно, утешала.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Я бы с удовольствием там побывала.

Вернувшись в свою комнату, она обнаружила там граммофон из орехового дерева и радиоприемник – огромный, с гофрированной тканью на передней стенке и зелеными огнями на шкале. Рядом с ними Озан оставил стопку пластинок, которые привез из разных стран, – он часто упоминал об этом. Там были Фэтс Уоллер [120] , Дюк Эллингтон, Билли и Элла, Дина Вашингтон [121] . А еще две турецкие певицы, о которых Саба никогда не слышала. Когда она включила приемник, сначала раздался треск, будто пламя пожирало сухой хворост, а потом хлынула мелодия танго.