Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Емельянов cтр.№ 66

В дальнейшем гитлеровскую военно-политическую коалицию продолжали разъедать все более глубокие противоречия. Риббентроп признавал: «Мы убедились в том, насколько трудно побудить друзей и союзников пойти на по-настоящему серьезные военные усилия. Это относилось в первую очередь к Италии, ведение войны которой постоянно саботировалось влиятельными кругами этой страны. В Венгрии же постоянно думали о сепаратном мире, а в Румынии нам создавали все новые и новые трудности. К тому же в Будапеште и Бухаресте желали в самый разгар мировой войны вести приватную войну из-за Трансильвании. Венгерские сепаратные стремления зашли так далеко, что Гитлер в 1944 г. был серьезно озабочен тыловыми коммуникациями своей армии, защищавшей Венгрию, и поэтому хотел ее оккупировать… В конце концов, германские войска смогли с согласия Хорти вступить в Венгрию, но это отнюдь не положило конец политическим стремлениям Будапешта. Когда русские приблизились к Венгрии, Хорти вел с ними переговоры, а в это же самое время германские войска ожесточенно сражались против них… Фюрер постоянно верил в личную враждебность к нему Хорти и часто называл его великим интриганом, который, в частности, пытался вызвать разногласия между ним и Муссолини. Словакия тяготела к России, а в Финляндии давали себя знать такие же стремления к сепаратному миру, как и в Будапеште. Испания бросила нас на произвол судьбы в один из важных моментов войны».

Опираясь на поддержку лишь небольшого числа не слишком надежных союзников, Германия противостояла 26 государствам мира, подписавшим в Вашингтоне 1 января 1942 г. «Декларацию Объединенных наций». Их число затем увеличилось в ходе войны. Хотя вклад многих из участников Декларации в военные действия был невелик, соотношение в мире между силами противоборствующих военно-политических блоков было не в пользу Германии и ее союзников.

Рейхсминистра винили в том, что по его вине Германия оказалась в международной изоляции. Так в своей беседе с Геббельсом 2 марта 1943 г. Геринг, дав низкую оценку Риббентропу, обвинил последнего в том, что он «не сумел привлечь Испанию на нашу сторону». Разумеется, заметил Геринг, «Франко труслив и нерешителен, но германская внешняя политика могла бы найти способ вовлечь его в наш лагерь». Обвинял Геринг Риббентропа за то, что «он никогда не предпринял ни одной серьезной попытки договориться с Англией». По словам Геббельса, Геринг считал, что «война – дело рук Риббентропа». Судя по записям Геббельса, тот соглашался с этими оценками.

Однако личная вина Риббентропа в развязывании войны и международной изоляции Германии была преувеличена. Помимо того, что главной причиной изоляции Германии стали объективные факторы, следует также учесть, что многие важнейшие внешнеполитические акции разрабатывались без участия Риббентропа. Геринг пытался сам втянуть Испанию в войну на стороне Германии. Риббентроп оказался отстраненным от попыток договориться о мире с английским правительством, которые предпринимал Гитлер с помощью Гесса. Главным же творцом внешней политики рейха был Гитлер.

В то же время, сознавая опасность сложившегося положения, Риббентроп пытался добиться сепаратного мира с Великобританией и США еще зимой 1941–1942 гг. С этой целью он предложил созвать европейскую конференцию, чтобы «констатировать и гарантировать самостоятельность и целостность государств Европы. В окончательном заключении мира с Францией, Бельгией, Голландией, Норвегией, Балканскими государствами и восстановленной Польшей я видел первую предпосылку, вероятно, все же возможного позже взаимопонимания с Англией». Однако против его предложения выступил Гитлер. Он считал, что, пока идет война, «вопросы захваченных нами областей могли рассматриваться лишь с военной и стратегической точек зрения, а германским войскам приходилось не только поддерживать внутренний порядок в этих областях, но и защищать их от нападений извне».

Весной 1942 г. произошел первый серьезный конфликт между Гитлером и Риббентропом. Повод для столкновения был мелким (вопрос о награждении сотрудников рейхсминистерства иностранных дел), но он перерос в спор о компетенции рейхсминистра, а затем затронул другие проблемы. В ходе спора Риббентроп заявил о своей отставке. Когда, по словам Риббентропа, он «вознамерился выйти из кабинета», Гитлер «в резких выражениях бросил мне упрек, что, постоянно противореча ему, я совершаю преступление, ибо этим подрываю его здоровье. Он выкрикнул это тяжкое обвинение с таким ожесточением, что оно глубоко потрясло меня и заставило в тот момент опасаться, как бы с ним не случилось какого-нибудь припадка». Объясняя поведение Гитлера, Риббентроп писал, что тот «в те дни находился под сильным впечатлением катастрофы первого отступления в России».

Обострялись отношения между Гитлером и Риббентропом также по поводу полномочий министерства иностранных дел. Риббентроп вспоминал: «После начала войны против России министерство иностранных дел от всех вопросов, касающихся Советского Союза, было отстранено. Весь Советский Союз рассматривался Гитлером как более не существующий». Сначала это проявилось в сравнительно мелком вопросе о судьбе здания бывшего советского посольства в Берлине. Риббентроп писал: «Когда я захотел передать здание советского посольства в Берлине под охрану, мне было отказано, и по указанию фюрера оно было предоставлено в распоряжение министерства по делам восточных территорий… В конечном счете, Гитлер желал своего рода разделения нашей внешней политики на восточную и западную, чтобы такие страны, как Финляндия, Турция, а также страны Ближнего Востока и некоторые другие больше министерством иностранных дел не курировались».

Несмотря на протесты Риббентропа, он признал, что «из всей сферы Советского Союза мы были исключены». Рейхсминистр не исключал того, что против него действовали какие-то лица из ближайшего окружения Гитлера: «Не знаю, что и кто тогда постоянно настраивал Гитлера против меня лично и против министерства иностранных дел. Но фактом остается, что после начала войны против России он говорил начальнику имперской канцелярии имперскому министру Ламмерсу: на Востоке сейчас идет война, а во время вой ны у министерства иностранных дел, собственно, никакой функции нет, она появляется вновь только при заключении мира. Это высказывание показывает отношение Гитлера к министерству иностранных дел как правительственному органу: он отвергал его, он даже, пожалуй, ненавидел его, и я, к сожалению, не сумел тут что-либо изменить».

В результате, как утверждал Риббентроп, «в Восточном пространстве имелась политика министерства по делам восточных областей, которая, однако, не являлась единой: существовала и политика вермахта, и гиммлеровская политика, а также политика министерства пропаганды и т. п., и т. д.».

В то же время Риббентроп признавал, что «министерство иностранных дел в ходе развития военных событий в Европе политически все больше и больше» отстранялось не только от дел в «захваченных областях, но и в отношении к союзническим государствам».

В значительной степени ограничение полномочий Риббентропа объяснялось не недоверием к нему лично, а параллелизмом в работе государственных учреждений, характерном для управленческой организации Третьего рейха. Министерство иностранных дел не контролировало деятельность так называемой «Заграничной организации национал-социалистической партии», или АО, объединявшей в 1941 г. 28 тысяч членов. АО возглавлял Э. В. Боле, ставший еще при Нейрате статс-секретарем рейхсминистерства иностранных дел. После назначения рейхсминистром Риббентропа последний стал конфликтовать с Боле и его организацией.