Аппетит - читать онлайн книгу. Автор: Филип Казан cтр.№ 78

Вернувшись в трактир, я закутался в плащ и проспал час поверх одеяла. Потом встал, пристегнул меч и кинжал – я же, в конце концов, хотел выглядеть эффектно, – разбудил Проктора и велел ждать меня. Я сказал, что оплатил нашу комнату на три дня вперед, но вернусь, даст Бог, сегодня же ночью, пусть его лошадь будет готова. Возможно, мы уедем ночью, и за нами может быть погоня, но все будет хорошо.

– Вот муж, уверенный в себе, – сказал Проктор, яростно скребя голову. – Муж… Сколько тебе лет, Блюститель Ветров?

– Двадцать два, – гордо ответил я.

Он перекрестился.

– Я не обладаю твоими умениями, ученостью, кладезем знаний. Твоими навыками диагностики, прогностики, болеутоления. Твоим опытом, хм, хм? Я не адепт сокровенного, не владыка ни кадуцея, ни кухонного горшка. Я не могу ни перевонять циветту, ни перещеголять певчую птичку. Я бедный человек, странник, которого грабили и оскорбляли, изгоняли и проклинали, очищали слабительным и травили. Но позволь мне сказать тебе, юный, очень юный Блюститель Ветров: все никогда не бывает хорошо.

– Я знаю. Но сейчас будет по-другому.

Дорога из Беваньи в Ассизи походила на паучью ногу: длинные прямые отрезки, бегущие по плоскому дну долины, сочленяющиеся у маленьких деревушек, чьи названия я заучил от трактирщика: Канталупо, Каннара, Кастельнуово. У меня имелась даже карта, нацарапанная на куске коры. Времени было много: звезды все еще горели, на востоке только-только посветлело, а растущая луна клонилась к западным горам. Время было, и все равно я скакал галопом. Неаполитанец до сих пор не получал от нашего путешествия особенного удовольствия, но тут я дал ему полную волю, и он спешил по пыльному следу, стуча копытами по плотному мелу. Пыль распускалась позади нас, темная в полусвете утра, и поднималась сквозь оливковые деревья, словно чернила кальмара среди водорослей. Несколько мужчин с мотыгами на плечах, рано идущих в поля, глядели с отвисшей челюстью, как мы проносимся мимо.

Свет, казалось, рос за каждым кустом и деревом, выделяя даже самый крошечный листочек, самый простой изгиб завитка, колючки, плоды. Я ехал по фону какой-нибудь из картин дяди Филиппо. Он умер где-то поблизости, позади меня, где начинался рассвет. Наверное, он нарисовал это утро специально для упрямого маленького племянника, чтобы тот наконец-то смог воспользоваться дядиным советом и последовать своему сердцу. Он бы подгонял меня! Господи, да он бы отхлестал моего мерина по крупу, чтобы поторопить! Я выкрикнул его имя, и ветер вбил слова обратно мне в рот. Я поднял руку, чувствуя себя, как ангел на том «Благовещении» Филиппо, за работой над которым я наблюдал, – тот ангел, что сжимал длинный стебель лилии, словно рыцарское копье. Клянусь, я услышал голос Филиппо, хихикающий над всем, чем я называл себя сегодня утром: ангел Гавриил, Тристан, скачущий к своей Изольде, Ланселот к своей Джиневре, Данте к своей Беатриче.

Дорога под копытами Неаполитанца поднималась. Мы ехали по узкой тропинке между высокими зелеными насыпями, а прямо впереди виднелись ворота Ассизи и опирающиеся на алебарды стражники.

35

Я въехал в город медового цвета. Там и тут попадались паломники, что спали в дверных проемах, под деревьями и колоннадами, завернувшись в плащи и одеяла. Я был на самом восточном краю городка, а гигантская базилика святого, больше крепость, чем церковь, с контрфорсами, похожими на песчаниковые скалы, царила над западной частью.

У ворот, через которые я въехал, нашлась платная конюшня, и я оставил Неаполитанца там, а также заказал на вечер еще одну лошадь, вернуть которую условился в трактир в Беванье. Я осознал, что представления не имею, умеет ли Тессина ездить верхом – впрочем, конечно же, умеет. Все должно было получиться прекрасно. Я направился вверх по холму и довольно скоро вышел на длинную улицу, Виа Сан-Франческо, ведущую к базилике. Теперь мне следовало быть осторожным. Я пришел в длинном дорожном плаще, который спускался до колен и скрывал меч и кинжал. У него был широкий капюшон, и я надел его и уложил так, чтобы мое лицо оставалось в тени.

Это была чрезвычайно длинная улица, окаймленная по обеим сторонам трактирами, постоялыми дворами, приютами паломников, харчевнями, тавернами. Уличные торговцы расставляли лотки с благочестивым барахлом, другие разжигали жаровни и огни под решетками. Я решил, что у меня есть время подготовиться потщательнее, так что зашел в первый постоялый двор, упомянутый Проктором, и поинтересовался насчет семейства Барони из Флоренции. Непонимающие взгляды были мне ответом, так что я принялся ходить туда-сюда через улицу, пока не прошил крестиками бесплодных расспросов половину Виа Сан-Франческо.

Солнце поднималось, и в плаще становилось жарко. Люди начали выходить на улицы, и большинство поворачивало к бледной глыбе базилики. Вскоре мне уже приходилось перебираться через поток людей, стремящихся к храму Святого Франциска, как юные угри, кишащие в канаве: молодые и старые, богатые и почти неимущие, хромые на костылях, больные с болячками, сочащимися кровью сквозь льняные повязки, благородные дамы с платками, прижатыми к носу. Я протолкался сквозь толпу, работая локтями так необидно, как только получалось, и проскользнул в открытую дверь «Зеленого петуха», решив, что спрошу трактирщика и сделаю перерыв в поисках.

– Мессер Бартоло Барони с супругой? – повторил встретивший меня в коридоре тощий парень с брюшком размером с дыню, выпирающим под чистым льняным фартуком. – Разумеется. Конечно. Они здесь уже две ночи.

– Я… А… – Я откашлялся. – Превосходно.

– Мессер Бартоло Барони из Флоренции… Да, я думаю, они еще наверху. Как о вас доложить?

– Нет! Нет нужды, – ответил я.

По какой-то неведомой причине я не подготовился к этому моменту, хотя проигрывал его в голове опять и опять. Мне стоило затвердить ответ, как ребенком я учил катехизис. Но вместо этого я искал языком слова, которых не было. Я еще откашлялся, посмотрел на сапоги. Они выглядели дорогими.

– Мой отец… – начал я. Я был сыном человека, купившего мне дорогую обувь. – Мой отец ведет дела с мессером Бартоло. Я сказал, что засвидетельствую почтение, когда мы оба приедем, каждый со своей стороны, на праздник. Но сейчас я уже иду в храм, а после… Они будут сегодня ужинать здесь?

– Разумеется! Мы держим лучший стол в Ассизи. Вы присоединитесь к ним, мастер?.. – Парень оставил вопрос висеть в воздухе.

Я заметил, что он тоже с восхищением смотрит на мои сапоги. Я поклонился и отступил к дверям.

– Может быть, может быть, – легкомысленно заявил я. – Мне, конечно, нужно поклониться, иначе зачем я проделал весь этот путь, ну, знаете, из Флоренции? А потом тут есть некоторые дела, как вы понимаете, дела моего отца. Я уверен, вы все понимаете в таких вещах. Я… я пришлю своего человека с заверениями почтения.

Потом я развернулся и только что не бросился бегом в извивающуюся, бурлящую реку паломников на улице. На этот раз я не боролся с течением, а позволил толпе нести меня в грубом русле локтей и коленей, среди тяжкого спертого духа немытых подмышек и промежностей, гнилых зубов, сальных волос, венгерской воды, свежевыстиранных котт и залатанных штанов, никогда не знавших стирки. Вверх по холму шли мы, вопя молитвы и гимны. Наконец улица сделала последний поворот, и вот она – огромная базилика, громоздится над нами на вершине холма.