Слуховая трубка - читать онлайн книгу. Автор: Леонора Каррингтон cтр.№ 3

С самого начала Леонора Каррингтон подчеркивает сюрреализм повседневного бытия. Служанка пожилой госпожи предпочитает разговаривать с кошками, а не с детьми, с которыми никогда не общается, хотя, «наверное, любит их по-своему». У самой Мариан есть «короткая седая бородка, которая у обычных людей вызывает отвращение». Она же находит, что «в ней есть особый шик». Что это: сюрреалистическая бородатая героиня повести или просто описание подбородка любой старухи? Ее родные сидят у камина с электрическим очагом. Разве можно представить что-то более абсурдное? Самые просвещенные героини повествования удивлены абсурдности того, как миллионы и миллионы людей «подчиняются тошнотворной кучке господ, именующих себя правительством». Они задаются вопросом, не лучше ли и не приятнее ли для человека жить вовсе без власти? «Придется думать за себя, а не руководствоваться тем, что говорит реклама, кино, полицейские и парламенты». Героини выступают за то, за что и произведение в целом: за очень простую анархию — независимость суждений.

«Слуховая трубка» — в основе своей книга о глубоком разобщении. В центре повествования — люди, не способные или не желающие слышать друг друга. Она о том, как мы слышим или как мы не слышим или не способны слышать, и о том, что происходит, если мы получаем способность слышать и видеть по-другому. «Я стараюсь избавиться от образов, которые лишают меня зрения» [10] , — заявила как-то Каррингтон. Такое впечатление, что ее книга, которая сначала кажется пародией и читается как «уютный» детектив Агаты Кристи, вдруг тает, снедаемая невероятным жаром, и, превращаясь в нечто невообразимое, похожее на журнал алхимика, стремится избавиться от любых принципов и представлений о принятом «цивилизованном» повествовании. Например, вся «английскость» повести — всего лишь призрачная мечта пожилой женщины о юности, когда очаровательный, но ребячливо-пустой молодой человек пригласил ее поиграть в теннис, а сам растворился в воздухе, и она увидела сквозь него рододендроны. «Нет, ты не умер, не происходит ничего драматичного, просто ты потихоньку исчезаешь, и я даже не могу припомнить твоего имени. Белый фланелевый костюм запомнился лучше, чем ты сам». И все-таки это литературное произведение, в котором все социальные достоинства несмываемо и очаровательно английские. Приземленный язык не терпит разряженности, и речь самой Мариан превосходно держит его в рамках здравого смысла. Трудно не поверить рассказчице, когда она с уверенностью утверждает: «Я не ем мяса, поскольку считаю неправильным лишать жизни животных, тем более что их так трудно прожевать». Или ее изысканной вежливости, когда, хоть всем кажется, что наступает конец света, она говорит: «Мы провели бы очень приятный вечер, если бы не угроза голода».

Но сильнее всего книга воздействует на чувства читателя, оживляя их сочетанием смешного, очаровательного и искреннего, и человек, душевно веселясь, исторгает из себя яд. В произведениях Каррингтон большое место отведено «творческой стряпне», обладающей политической и преобразующей силой в бытовом пространстве. Автор наделяет религию разнузданным аппетитом. Задается вопросом, как и что мы едим. Анархический бунт и альтернативная вера вращаются вокруг приготовления пищи. И финальный акт возрождения есть не что иное, как самопоглощение, высвобождающее собственное «я».

Роковая слуховая трубка — постоянно повторяющийся символ. Уже с самого начала книги автор сравнивает героиню с архангелом Гавриилом с его апокалипсической трубой, хотя подчеркивает, что тому «это устройство требовалось, чтобы подавать трубный глас, а не слушать через него. Согласно Библии, он протрубит в тот день, когда человечество погубит последняя катастрофа». В «Слуховой трубке» разговор ведется не только о том, как в узком на первый взгляд кругу немощные старухи спорят, кто из них главнее, не только о людях с комплексом власти Гитлера, не только о выведенной в образе доброй Кармеллы разумной анархической паранойе в постатомный век, чей конец апокалипсичен и ужасен. Повесть наполнена уважением к природе и ее обитателям и предостерегает людей, забывших свое естество. Одна из целей загадки текста — предупредить, что «полюса меняются» и для множества обитателей планеты последствия этого могут стать катастрофическими.

«На людей до семидесяти и за семь, если они не кошки, полагаться не приходится». В «Слуховой трубке» много неожиданных утверждений и переиначенных расхожих изречений. «Человек не может быть уверенным в своем будущем». Каррингтон в повести переписывает будущее. Переписывает наше представление о людях за семьдесят и вообще о пожилых дамах (и делает это не только при помощи образа блистательной Мариан Летерби, но в одном случае — самой обыкновенной из всех обитательниц дома престарелых, которую показывает распространительницей наркотиков, переодевающейся в мужскую одежду и вообще не дамой). Она переписывает легенду о Святом Граале, и та становится легендой о «нечестивом любопытстве». Вольно и восторженно обращается с материалом Ветхого и Нового Заветов, создавая взамен альтернативную, дружественную миру, женоконцентрическую духовность. Переиначивает «больное воображение», превращая его в новый загробный мир. Изменяет известную или узнаваемую действительность в нечто не от мира сего. Переделывает слуховую трубку из апокалипсического символа в принадлежность доброго разбойника (в конце книги Мариан носит свой рог на манер Робин Гуда и выступает в роли Престарелой Девы нового века). Возникает вопрос: не является ли преклонный возраст Мариан Летерби протестом Каррингтон против устоявшегося в среде сюрреалистов мнения о ней как об исключительно одаренной женщине-ребенке? Очень и очень возможно, что Мариан — это та старуха из кельтской мифологии, чья мудрость является магическим ключом ко всем возрастам и поколениям. Рассказывая о живописи Каррингтон конца 1980-х годов, Уитни Чедвик вывела такую формулу ее тяготения к этому образу: «Она отвергала идеалы юности и красоты, доминирующие как в современной культуре, так и на протяжении почти всей истории западной живописи… Изображение старых, морщинистых лиц наряду с восстановлением знаний и власти пожилых полностью соответствует уверенности Каррингтон, что цивилизации не на что надеяться, если женщины вновь не обретут силу воздействовать на ход человеческой жизни» [11] . В реальности — и Каррингтон всячески акцентирует внимание на больных костях и выпавших зубах Мариан Летерби — старость — это также простое доказательство хода времени и изменения миропорядка. Время, как нам всем известно, течет, подчеркивает Мариан. Время — здесь Леонора Каррингтон на мгновение сбрасывает маску — даже сделало респектабельным сюрреализм, ведь уже и «в Букингемском дворце есть репродукция знаменитого натюрморта Рене Магритта с ломтем ветчины, из которого таращится глаз. Он висит в Тронном зале», — произносит дебютантка, которая некогда бежала к тому, что ей казалось противоположностью респектабельности, а теперь стала свидетельницей того, как все ее бунтарство, все то, что было присуще только ей одной, превращается в привычную повседневность для многих.

«Слуховая трубка» — это также заново переписанное время, которое либо превращает нас в «ужасный старый остов», либо переделывает и обновляет нашу личность. Книга требует, чтобы мы воспринимали все по-другому и обнаруживали жизнь там, где совершенно не рассчитывали ее увидеть. Она настаивает, чтобы читатель впустил в себя темное и первозданное и переосмыслил действие силы. Это произведение огромного оптимизма, и в его конце стая волков отгоняет взбешенных церковников и агентов тайной полиции, а населяющие мир люди ждут конца ледникового периода, когда снова взойдет трава и расцветут цветы.