Ольга, княгиня зимних волков - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 44

В поле перекликались перепела. «Подь полоть! – раздавалось сразу со всех сторон. – Подь полоть!»

И эти полоть посылают! Равдан усмехнулся про себя. Жить дома было не то, что в лесу. В конце весны, когда он возвращался, для всех находилось множество работы. Миновали сев и посадки, все бурно шло в рост, наступили «полольники» – пора прополки гряд и посевов. Женщины и дети, отроки и девки – все с утра до ночи гнули спины, дергая хвощ, дедовник, одуванчик, лютик, сныть и прочее.

Возили незём на озимые поля. Область смолян была давно уже густо заселена, свободных лесов под пал почти не осталось: только брошенные двадцать лет назад участки, но на них урожай был не сравнить меньше. Поэтому на отдыхающее и озимое поле возили навоз: мужики грузили вилами в большущий ящик на повозке, дети погоняли волов, бабы на поле опорожняли ящик, а отроки в деревянных ведрах растаскивали, равномерно разбрасывая по земле. И все это иной раз под палящим солнцем, а то под моросящим дождем. Равдан ходил купаться два раза в день: в полдень и вечером. Тем не менее от волос и ночью исходил запах навоза – тот самый, презираемый всеми лесовиками-вилькаями запах домашнего хозяйства.

Труды эти сами по себе не приносили Равдану никакой радости, хотя, сильный и выносливый, он за день делал больше, чем иные двое. И все же ходил хмурый. Этой весной оказалось, что из своих ровесников он один остался «в отроках», а иные братья на пару лет его моложе уже обзавелись женами и даже детьми! Двоюродный брат Творила был моложе Равдана на год, однако к Перунову дню ожидал первенца. Равдан и стыдился своего положения, и не был уверен, что хочет его сменить. Баба и дети окончательно привяжут к печи и закроют путь в лес. А только там он и чувствовал себя хорошо.

Единственное, что его радовало, так это охота на перепелов, и сегодня ему наконец разрешили денек передохнуть от полотья. Перепелиная ловля не требовала большого напряжения, зато была азартной, и здесь Равдан будто вновь натягивал родную шкуру. Еще семь лет назад дед Полевка научил его, как сделать перепелиную дудочку: из косточки крыла взрослого гуся, в которой один конец залит воском, посередине прорезано отверстие, а к другому концу прикреплен мех для воздуха. Мех делался из куска кожи, который снимали «чулком» с хвоста теленка не старше двух месяцев и высушивали на особым образом вырезанной деревянной основе. Растягивая и отпуская мех за веревочную петельку, можно было извлекать из дудочки переливы нежных трелей – точь-в-точь как призывает петушка перепелиная курочка. Тю-тю… тю-рю… тюр-тюр…

Сеть Равдан тоже плел сам, еще зимой в лесу, когда вечерами нечего делать. Из прочных конопляных нитей, крапивой и хвощом подкрашенная в тусклый серо-зеленый цвет, будто вялая трава, она имела ячейки такого размера, чтобы туда пролезали голова и плечи перепела, но не тушка. Оставалось раскинуть ее поверх луговой или полевой поросли, залечь позади, затаиться и посвистывать манком.

Уже было жарко, земля источала тепло, одуряюще пахло разогретыми солнцем травами. Вилась мошкара, липла к коже, но Равдан не обращал внимания.

– Подь полоть! – кричал один справа.

– Ва-вва! – тут же раздавалось в другой стороне. – Ва-вва!

Этот не пойдет: он уже нашел себе подружку. А вон тот, что справа…

– Тю-рю! – нежно пискнула дудочка в руке Равдана. – Тю-рю!

Издав две трели, он отпустил мех, чтобы тот мог петь снова.

– Тю-рю!

– Подь полоть! Ва-вва! – уже ближе откликнулся полевой певец.

Поверил! Равдан усмехнулся про себя и продолжал манить. Сердце замирало, будто к нему шло из густых ростков невидимое, самое дорогое счастье.

А спроси его сейчас – в чем счастье? – он и сам не знал. При этой мысли ему вспоминался варяжский топор с серебряным узором на обухе. Живут же обычные люди: взрослеют, женятся, пашут и жнут, тем уже рады, что детей народилось много и всех есть чем покормить. Только Равдана вечно тянуло куда-то. А куда? Ему нравилось видеть новые, чужие места, новых людей. Нравилось, когда жизнь – как река: плывешь и не знаешь, что будет за поворотом. Нравилась лесная дружина, где свое первенство нужно было отстаивать силой воли, а иной раз и кулаками, но не длиной бороды.

Никому во всем роду, даже матери и немногим своим друзьям среди братьев он не рассказывал о том, как они с Лютояром лазили в могилу свея и что там нашли. Достаточно того, что Краян не получил обещанной ему доли добычи с волока. Услышав, что эта добыча – варяжские клинки, старейшина схватился за голову и замахал руками: где зарыли, пусть там и лежат, от беды подальше.

Хотя, пожалуй, старики Озеричей в душе одобрили бы, что вилькаи невольно укокошили Сверкерову мать-колдунью. Варяжский топор Равдан оставил на сохранение Ведьме-рагане, но мысль, что у него есть такая вещь, грела душу даже сейчас. Будто напоминала, что бывает на свете другая жизнь, и обещала, что когда-нибудь и он найдет к ней дорогу.

– Ва-вва! Ва-вва!

Перепел был уже близко. Дудочка звучала раз от раза все тише. Только бы не передумал, не испугался перепел, тогда его не вернуть. Трава шевелилась уже возле самой сети. Равдан свистнул в последний раз – тихонько, коротко. Вдруг подумалось, что ведь и перепел стремится к своему счастью – и сейчас будет своей перепелиной судьбой обманут.

Полевой петушок замолчал. Равдан его не видел среди травы, но верхушки шевелились уже под самой сетью. Ну, пора!

В двух шагах слева с земли вскочил Нечуй – двоюродный брат Равдана, четырнадцатилетний отрок. Он тоже мечтал зимой жить в лесу с вилькаями, но родители не пускали. Зато все лето он почти хвостом ходил на Равданом, и на перепелов они обычно охотились вдвоем – так сподручнее.

Напуганный перепел подпрыгнул – и его голова и плечи вошли в ячейку растянутой поверху сети. Нечуй тут же кинулся на добычу.

– Наш! – радостно закричал он. Сколько бы это ни повторялось, не надоедало никогда. – Не ушел!

Равдан встал и потянулся, рукавом смахнул со лба пот и налипшую мошкару. Взялся за мешок, где перепелов шевелилось уже с полтора десятка. Нечуй тем временем осторожно выпутывал добычу из сети.

И вдруг ахнул, будто увидел диво.

Равдан обернулся.

– Ты посмотри! – Брат в изумлении протягивал ему птицу, держа обеими руками.

Между загорелых, грубых, уже по-мужски широких ладоней отрока, среди оборванных травинок, был зажат белый перепел. Не серовато-желтый, рябенький, почти невидный среди травы, а белый, лишь чуть желтоватый. Чудо, мечта любого охотника!

– Ну, вот подвалило! – Нечуй поднял на Равдана восхищенный взгляд. – Теперь вся удача наша!

Поймавший белого перепела будет удачлив на охоте. Равдан усмехнулся и подошел к брату, взял птицу в руки. В груди зрело ликование. Мало того что добыча – еще такая, что обзавидуется все гнездо. И больше не будут говорить, что Краянов последыш удачи не принесет.

Впрочем, до старушечьей болтовни Равдану было мало дела. Он по жизни чувствовал себя охотником, и судьба подтвердила, что готова пойти ему навстречу.