Ольга, княгиня зимних волков - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 41

Дрожащими руками Деляна развязала мешочек на коленях и вынула детскую игрушку – маленькую прялочку. Все как у больших: донце, лопаска с тонким узором «девичьего поля», веретенце, даже сердоликовая бусина вместо прясленя. Сколько слез она пролила на эту игрушку, где каждая черточка в резьбе была проведена любящей рукой…

– Прощай… – еле слышно прошептала Деляна: перехватило горло.

Плохо видя от слез, она вытянула руку над бортом лодьи и быстро разжала пальцы. Прялочка упала в воду и стала быстро удаляться: лодья шла вверх по течению, игрушку несло вниз. Так неумолимо расходятся дороги прошлого и будущего, и поделать с этим ничего нельзя. Миг – и прялочка пропала из вида, сгинула в белой пене под веслами. Понесет ее теперь в Ромейское море, а Ингварова княгиня Делислава с новой, настоящей прялкой поедет на море Варяжское – прясть свою новую судьбу.

– У тебя все хорошо? – Муж от мачты, держась за снасть, помахал ей рукой.

Деляна помахала в ответ. Она думала, что будет жалеть, расставшись с памятной игрушкой, но сейчас чувствовала себя легко, будто сбросила старую душную шкуру и стала новым человеком.

– У меня все хорошо! – крикнула она и улыбнулась Альдин-Ингвару.

Даже в мыслях ей больше не хотелось называть его Оди.

– Поговорила бы ты с батюшкой, – однажды на Кривой неделе сказала Ведоме мать. – Сколько ж такое терпеть можно? Уж и на пристанях, на торгу болтают, будто князь умом повредился.

Ведома вздохнула. Нельзя сказать, чтобы Сверкер действительно повредился. Он вел себя как всегда, не путался в словах, не совершал странных поступков. Лишь постарел разом лет на десять, осунулся, погас и стал бояться темноты. Хорошо, что сейчас шли самые длинные дни в году: тьма сгущалась совсем ненадолго, а потом вновь таяла, обращаясь в предрассветные сумерки. Но князь приказывал держать жировые светильники зажженными с вечера до утра, и чтобы непременно кто-то бодрствовал возле его лежанки. Сам он спал очень беспокойно, часто приподнимался и озирался дикими глазами.

Ему являлась мать. Старая королева Рагнора ничего не говорила: просто стояла и смотрела на него из самого темного угла. Смотрела закрытыми глазами. Удивительное дело: веки ее были опущены, но Сверкер чувствовал устремленный прямо на него пристальный взгляд мертвой.

– Но почему, почему? – иногда восклицал он, набравшись смелости обратиться к ней. – Почему он так поступил с тобой? Чем мы ему не угодили? Мы ведь даже не знали этого Биргира, мы ничем не могли его обидеть! Или сыновья Бьёрна послали его сюда, чтобы погубить нас? Или мы плохо проводили его на тот свет? Или он требовал мести?

Но Рагнора не отвечала ни слова. Не делала ни малейшего знака. А слухи об этом расходились все шире.

– Я попробую, – пообещала Ведома.

День ото дня ее тревога возрастала. Отец, который столь многого добился и так крепко держал в руках дружину и Смолянскую землю, был явно нездоров. Мертвые не ходят просто так: уж не желает ли старая Рагнора увести сына с собой? И что тогда будет? Братья – мальчишки, старшему из них едва десять лет. В дружине надежные люди, но кто-то должен сказать им, что делать! Большинство дел теперь решала, по совету Грима, княгиня Гостислава. Благодаря необходимости поддерживать семью, Свинческ и Смолянскую землю она совсем ожила, и Ведоме не верилось, что полгода назад это была погасшая, ко всему равнодушная, тускло одетая женщина, почти не встававшая от прялки.

К ней, Ведоме, мертвая бабка ни разу не являлась.

Вечером, когда наползли сумерки, Ведома отправилась к отцу. Сейчас он жил там один: после смерти Рагноры Иногостица перебралась в другую избу, не желая, чтобы на ее четверых детей «пялила глаза» мертвая старуха. Изба самой Рагноры стояла прибранная и пустая, к ней даже приближаться никто не хотел.

– Ступай! – Ведома махнула рукой Вайше, которая уже устроилась «сторожить князя» и сидела на укладке нахохленная, будто курица в дождь. – Я сама побуду.

Челядинка с явным облегчением сползла с укладки, поклонилась и вышла; Ведома села на ее место и посмотрела в темный угол. Она и боялась, и в глубине души хотела увидеть Рагнору. Может быть, ей бабка все же ответит? Подаст знак? Ведь не в сыне, а во внучке та видела свою преемницу! С ней последней говорила перед смертью!

– Хорошо, что ты пришла, – вдруг нарушил ее мысли голос отца с лежанки. Он звучал спокойно, только слабо. – Я и сам хотел за тобой послать, только все забывал. Может быть, тебе мать скажет, чего она хочет? Почему не уходит? Может быть, она желает больше почета… или жертв?

– Мы можем устроить в ее честь новый поминальный пир и позвать знатных гостей, – заметила Ведома. – Всех малых кривичских князей. Даже тех, с кем у тебя нет докончаний. Это будет неплохой способ наладить дружбу.

– Это тебе подсказала она? – Князь сел на лежанке и уставился на дочь. – Позвать князей! Со всех окрестных земель! Как я сам не понял? – Он даже вцепился в растрепанную бороду. – Я думал… Наверное, мать приходит, чтобы напомнить мне… то, что мы с ней решили насчет тебя…

– Решили насчет меня?

Для Ведомы это было новостью. Отец и бабка о ней что-то решили? Рагнора об этом и словом не обмолвилась.

– И чтобы это сделать, я должен позвать князей! Поди скажи, пусть ко мне зайдет Грим! И Берси! Сейчас же!

Князь оживился, даже в чертах лица проглянула прежняя сметливость. Удивленная Ведома вышла и послала отрока в грид за Берси и Гримом. И вскоре услышала, как Сверкер приказывает завтра же на заре отправить гонцов за окрестными малыми князьями: угренским, оршанским, березническим – и даже зоричским, хотя тот смолянам никогда не подчинялся.

– Мы устроим новый поминальный пир! – Сверкер радостно потирал руки. – Мы воздадим матери честь, которая ее успокоит. И она увидит, что я нашел способ исполнить ее волю!

Ведоме он так ничего и не объяснил. Но с того дня князь вновь принялся за дела, и даже Рагнора ему больше не являлась.

Не очень-то князьям было удобно пускаться в путь перед самыми Купалиями, оставляя свой народ без старшего жреца в один из главнейших праздников годового круга. Поэтому многие послали младших братьев или старших сыновей. Тем более, что прошел слух, будто теперь будет назначено состязание, на котором князь выберет будущего зятя.

Но Зоремир из Зорин-городка приехал сам. Недаром же за ним ездил лично Грим, не простой гонец, а воевода и доверенный человек смолянского князя. Зоремир был далеко не юн: у иных в этом возрасте старшие сыновья готовятся получать меч. Двенадцать лет назад, когда его отец, князь Дивислав, погиб в сражении с Ингваром киевским, Зоряше было четырнадцать. С тех пор он звался князем зоричей, но на деле всем правили Сорогость и Гудя – люди Ингвара. Их дружина жила в Зорин-городке, держа в руках устье Ловати – ворота с Днепра на Ильмень-озеро и дальше к Варяжскому морю. Именно за эти ворота, а вовсе не за укладки с приданым невесты, Ингвар сын Ульва когда-то пошел в поход…