Непридуманная история Второй мировой - читать онлайн книгу. Автор: Александр Никонов cтр.№ 82

А девчата наши — патриоты,

Ни одна от нас не отстает.

Если парни водят самолеты,

Эскадрилью девушка ведет.

И ребятам есть одна забота:

Подрасти бы только поскорей,

Чтоб водить, как Громов, самолеты,

Быть бойцом Республики своей.

Эх! Как повоевать-то хочется! И юношам хочется, и девушкам. И дедушкам, и бабушкам. И детям малым… Таково волшебное действие ритмической фразы, положенной на хорошую бойкую музыку, которая долбит в мозг каждый день, месяц за месяцем, год за годом, на разные лады.

Но и без музыки рифмованная строка тоже за душу хватает. Особенно если читает человек проникновенно, чуть хриплым, прокуренным голосом, отбивая такт широкой мозолистой ладонью.

Я романтик разнаипоследних атак!

Ведь недаром на карте,

командармом оставленной,

на разноцветной карте за Таллином

пресс-папье покачивается, как танк.

Ну, скажите, разве не красиво?.. И что у нас там, кстати, за Таллином?..

Самое страшное в мире —

Это быть успокоенным.

Славлю солдат революции,

Мечтающих над строфою,

Распиливающих деревья,

Падающих на пулемет!

Романтика смерти дышит в каждой строчке. Стараются поэты. У Сталина их тыщи — на любой вкус. Не знаю, как вам, а мне больше нравится Коган. Это тот Коган, который написал известное многим «Я с детства не любил овал! Я с детства угол рисовал!» У Когана красивая, литая линия стиха, короткая и звонкая, к которой ни убавить, ни прибавить. Читаешь — аж слеза наворачивается.

Есть в наших днях такая точность,

Что мальчики иных веков,

Наверно, будут плакать ночью

О времени большевиков.

Не плачьте, мальчики! Уже скоро!.. Совсем скоро… Будет вам как в девятнадцатом году.

Правда, чеканно-литой строка Когана была не всегда. Иногда ее выламывало, но смысл оставался тем же: мировая революция — вот за что скоро мы все погибнем в боях.

Мы, лобастые мальчики невиданной революции.

…………………………………………………………

Мы с тобою вместе мечтали пошляться по Таврии

(Ну, по Крыму по-русски),

A шляемся по заграницам.

И когда мне скомандует пуля «не торопиться»

И последний выдох на снегу воронку выжжет

(Ты должен выжить, я хочу, чтобы ты выжил),

Ты прости мне тогда, что я не писал тебе писем.

А за нами женщины наши,

И годы наши босые,

И стихи наши,

И юность,

И январские рассветы.

А леса за нами,

А поля за нами — Россия!

И наверно, земшарная Республика Советов!

…………………………………………………………

Трубач «тари-тари-те» трубит: «по койкам!»

И ветра сухие на Западной Украине.

Вот так вот. Западную Украину уже осчастливили и к Советам присоединили, но сколько еще неприсоединенного, бог ты мой! Поэтому лирическому герою немного грустно: шансов уцелеть в боях у него явно немного: попробуй-ка собери земшарную республику! Это тебе не кубик Рубика.

Но в целом хандрить, конечно, нечего, товарищи. Держите хвост пистолетом, ибо, как коряво рифмует тот же Кульчицкий:

Война не только смерть. И черный

цвет этих строк

не увидишь ты.

Сердце,

как ритм эшелонов упорных:

При жизни, может, сквозь Судан, Калифорнию

Дойдет до океанской

последней черты.

Коллеге по цеху вторит Борис Ласкин:

Пусть знает враг итог борьбы великой:

Народ-герой никем непобедим!

Мы смерть несем фашистской банде дикой,

Мы от фашизма мир освободим!

Прекрасно. А что же станет далее, когда весь мир будет освобожден? Об этом нам рассказывает поэт Валентин Лозин:

Когда последний пограничный знак

С лица земли сметут солдаты наши, —

Восторжествует всюду красный флаг,

Цветы для всех свои раскроют чаши.

И люди, населяющие мир,

Вслед за тобой, одна шестая света…

Заметьте, в результате чего, по Лозину, восторжествует мировая республика советов, — вовсе не в результате социалистических революций в капиталистических странах! А просто придут наши солдаты и наведут порядок весьма конкретно — сметут с лица земли пограничные знаки, как они сделали это, например, в Польше (тема валяющегося на земле польского пограничного знака, попираемого красноармейским сапогом — одна из самых популярных у советских карикатуристов 1939 года). Пишут о стирании границ наши поэты легко и просто, как о чем-то само собой разумеющемся — придет Красная армия и сметет, какие проблемы?.. Так в результате войны восторжествует всеобщее счастье.

…И вот настала война, которую так ждали, так любили! Настала война с главным врагом, которая должна исполнить надежды и чаяния советских поэтов и воодушевленного ими советского народа. Война с Германией! Война за освобождение Европы от фашизма! Война, которая увеличит количество советских республик в мире! Аллилуйя!..

И где же радость на лицах?

Почему вдруг так резко, словно сухая палка переломилась, изменилась тональность советских стихов?

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди…

Что это с вами, товарищ Симонов? Где же ваша удаль молодецкая? Вы у нас давеча аж до Кенигсберга разбежались, а теперь нос повесили! И товарищ Твардовский туда же, заскулил:

Я убит подо Ржевом,

В безымянном болоте,

В пятой роте, на левом,

При жестоком налете.

Я не слышал разрыва,

Я не видел той вспышки, —

Точно в пропасть с обрыва —

И ни дна ни покрышки.

И во всем этом мире,

До конца его дней,

Ни петлички, ни лычки

С гимнастерки моей.

……………………………

Я убит и не знаю,

Наш ли Ржев наконец?

Удержались ли наши

Там, на Среднем Дону?..

Этот месяц был страшен,

Было все на кону.

Неужели до осени

Был за ним уже Дон

И хотя бы колесами

К Волге вырвался он?

А что, товарищ Твардовский, разве не должен был он вырваться к Волге? Вы как-то иначе себе эту войну представляли? Вот и поэт Семен Гудзенко какой-то невеселый в снегу лежит: