Империя и воля. Догнать самих себя - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Аверьянов cтр.№ 22

Так оно в сущности и оказалось бы.

Тем не менее, Россия и на этот раз не погибнет, не растворится, выйдет на новый виток своего развития. Она вновь постыдит всех воронов, каркавших о необратимости ее сворачивания и ликвидации. Существование же «царства России» окажется истиной не менее весомой чем многие богословские догматы. И не исключено, что эта истина будет внятна и многим неправославным, как правда живого царства России, державы «Белого Царя» была внятна мусульманам, буддистам и даже безбожникам в разные века ее истории. Поэтому православные, которые сейчас гнушаются нашей политической многострадальной судьбой, нашей кровью и почвой, спешат отвернуться от наших гробов и от праха нашего — будут посрамлены самой историей. И «ревность» их зачтется им на высшем суде совсем не так благоприятно, как они возомнили.

Все сказанное мною не означает принижения Церкви и святыни православия. Наоборот, сказанное подтверждает высокую пророческую правду имени «Святая Русь». Но я ни за что не отступлюсь от следующего утверждения, пусть кто-то даже обвиняет меня за это в ереси: надеяться на то, что, пожертвовав Россией как цивилизацией, мы сохраним свою веру, свое православие — это малодушное обольщение и прелесть.

Тем более смехотворны для любого человека, преданного своему Отечеству, какие-то тезисы против драгоценности России как она есть, построенные в виде аргументов с позиции культуры, с позиций цивилизаторства и абстрактно-гуманистического совершенствования человека и социальной жизни. Здесь самообман уже совсем очевиден. Действительно, отставание в технике, несовершенство культуры и быта не являются поводом для того, чтобы поставить под сомнение наше царство Россию.

Исторически у нас нет выбора кроме новой компенсационной экспансии, занятия вновь тех позиций, которые мы потеряли в 1991 году и геополитически, и с точки зрения соответствия нашей жизни внутреннем мерилам. Россия уже неоднократно являла миру чудеса компенсационной экспансии. Явит их и на этот раз [39] .

Как я подчеркивал выше, понятие «нация» можно рассматривать двояко: или как некий идол, который ничего не отражает, но только требует энергии извне, или как зеркало для своего традиционного «Я», вглядываясь в которое, можно лучше постичь себя, свою природу, свои слабости и свои сильные стороны. Заглянув в зеркало, нация должна увидеть в ней не пустоту и не чужую рожу, а себя — свою кровь, свою культуру, свою традицию, свою идентичность. Увидеть не что-то одно из этого джентльменского набора, а весь набор, пусть потрепанный, пусть обгоревший в смуту, но весь. В противном случае, если зеркало ничего не отражает, а только требует медитативного внимания, магически засасывает в себя личность смотрящего, лучше его разбить; а от понятия «нация» — отказаться как не годного ни к чему доброму.

Россия и на этот раз не погибнет, не растворится, выйдет на новый виток своего развития. Она вновь постыдит всех воронов, каркавших о необратимости ее сворачивания и ликвидации. Россия уже неоднократно являла миру чудеса компенсационной экспансии. Явит их и на этот раз.

Наш выдающийся историк В. О. Ключевский писал: «Одним из отличительных признаков великого народа служит его способность подниматься на ноги после падения. Как бы ни было тяжко его унижение, но пробьет урочный час, он соберет свои нравственные растерянные силы и воплотит их в одном великом человеке или нескольких великих людях, которые и выведут его на покинутую им временно прямую историческую дорогу» [40] . Знаменательны эти слова о возвращении на свою дорогу, на свою покинутую траекторию. Эти слова не могут не отозваться в каждом русском сердце — потому что нам свойственно видеть причину собственных неурядиц, в конечном счете, в себе самих.

Нация не какая-то плоскость, не усеченность народной жизни до одного поколения, тем более до физических потребностей и интересов «этих людей». Нация — это национальная традиция, которая живет в людях. Эта традиция разворачивается в цивилизацию, пока она живет, и сворачивается в библиотечно-антикварное наследие, когда умирает. Если традиция в конкретных носителях русского начала утрачена, если механизм ее регенерации сломан, если люди «устали» быть русскими, устали от сложности национальной жизни — то их формальная «русскость» становится не конструктивным, а деструктивным фактором для России-цивилизации и нации как таковой. Эти люди, спасая свое частное правовое пространство, ограждая свои «шкурные» интересы — готовы пожертвовать в том числе и самой «шкурой нации».

Сегодня вопрос, определяющий как историософски, так и идеологически смысл русского национализма — это отношение к 1991 году. Если мы принимаем как аксиому конец русской цивилизации (существовавшей на тот момент в формате СССР), то мы — пост-русские. Иными словами, при сохранении всего набора принадлежности нации, мы этой нацией уже не являемся. Если же поражение 1991 года мы не признаем окончательным, значит нас еще рано хоронить.

Попытка столкнуть Россию в новый срыв «демократизации» и вестернизации, своего рода повтор 1991 года, может оказаться на этот раз уже окончательным и безоговорочным нашим поражением. Мобилизационный же проект, проект восстановления царства России будет выглядеть как диктатура развития, достаточно жесткая и бескомпромиссная. Внешне сегодня мне видятся два анти-проекта, призванных не допустить перерастания путинского либерально-консервативного балансирования в национальную диктатуру. Во-первых, это проект «преемник президента», который под видом надуманной «проблемы 2008» аналитики и политтехнологи обсуждают уже около 4 лет (начали обсуждать еще до того, как Путин был избран на второй срок). Здесь все дело в том, кого удастся протолкнуть в преемники и какими обязательствами его повязать. Во-вторых, это проект спасения демократии и европейского выбора России неконституционным путем (вариант 1993 года) — по аналогии с «цветными революциями». Наиболее вероятный сюжет этого рода — объявление о фальсификации президентских выборов. Так или иначе, оба сценария строятся в привязке к выборам 2008 года.

Что же касается будущей диктатуры, то как всякая диктатура она будет основываться на данностях, а не на заданностях. Эта диктатура будет имперской и одновременно национальной по определению. Несомненно, она будет более национальной чем большевизм. Но, вероятно, менее национальной чем Московское царство Иоанна Грозного, относившееся к покоряемым инородцам не как к конкурентам, а как к сиротам, которых нужно пожалеть и усыновить — но после полного военного разгрома.

Говоря о самостоятельности и суверенности своей родины, мы ведем речь о статусе особого «человеческого материка». Россия сильно отличается от других исторических миров, у нас особый, уникальный, ни на что не похожий цивилизационный континентальный климат. Внешний мир не столь дружелюбен к нам, как того хотелось бы. Но есть в нем и незадействованный потенциал комплиментарности по отношению к России и русским, который особенно велик на Востоке и юге, среди бедных и беднейших обществ. Запрос на братские отношения, на идеологию новой справедливости и милосердия в массах азиатских обществ, в странах Третьего мира огромен.