Родиться среди мертвых. Русский роман с английского - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Керк cтр.№ 30

Шестого января я провел большую часть дня вне дома, наводя порядок на кладбище — этого хотел генерал — и чтобы не мешать Тамаре. Не будучи особенно хорошей хозяйкой, она начала усиленную уборку дома за несколько дней до праздника. Генерал стал собирать старые бутылки, пустые железные банки и газеты. Утром пришел китаец в синем ватном халате. На плечах у него было тяжелое бамбуковое коромысло с двумя круглыми корзинами. Он поставил их осторожно на землю и присел возле. Генерал выставил перед ним бутылки и банки, как батальон, рядом с большой стопкой газет. После минутного осмотра, китаец назначил цену товара. Генерал покачал головой и показал ему восемь пальцев. Издав глубокий вздох, торговец быстро заговорил, сначала ноющим тоном, потом со злостью, указывая на свою голову и на свой рот. Торг продолжался некоторое время. Через полчаса генерал сдался до показа семи пальцев. Это вызвало смех, саркастический и в то же время веселый. Выразив на своем лице полное возмущение, китаец встал, делая вид, что собирается уходить. Генерал убрал в свою корзину бутылки и железные банки и пошел к дому. У двери он приостановился. «Хей!» — крикнул китаец. Когда генерал повернулся, китаец показал шесть пальцев. Генерал покачал головой отрицательно, но продолжал стоять. Подобрав корзины, торговец положил коромысло на плечо и сделал три шага к воротам. Делая вид, что ему безразлично, генерал следил за ним, как за отступающим врагом. Некоторое время оба стояли без движения. Генерал открыл дверь и шагнул внутрь.

«Олай, олай!» [39] закричал китаец и быстро вернулся. Он извлек несколько грязных купюр из глубины внутреннего кармана, плюнул на пальцы, пересчитал несколько раз и отдал генералу семь банкнот. Они покивали друг другу. Генерал наблюдал, как бутылки исчезали в большой корзине. Вдруг он вытянул шею и посмотрел беспокойно в сторону могил, где я работал. Я успел нагнуться над крестом прежде, чем он увидел меня. Успокоившись, он зашагал к дому.

Я кончил свою работу рано, но не вернулся в дом до шести часов, находя удовольствие пребывать в мрачном настроении в тоскливую погоду. Я немного удивился, увидев Александра одетым парадно и готовым идти в церковь со всеми. На его лице отсутствовало то угрюмое выражение, которое я привык видеть в последнее время, и, когда он говорил, его голос звучал возбужденно. Было видно, что он шел, потому что ему хотелось этого. Петров спрашивал меня раньше, хочу ли я пойти с ними. Пока я пытался это решить, генерал сказал, что будет безопаснее, если я не пойду. И я был рад остаться в одиночестве. Это было первый раз за шесть месяцев, что я мог остаться в доме совсем один, но после трех часов ожидания я с нетерпением стал прислушиваться к шагам. Ужин был очень скромным, мы ели какую-то рыбу.

На следующее утро я нашел Александра и генерала одетыми в темные костюмы, Петров был в смокинге. На груди генерала висели его медали. Было видно, что Тамарино платье прежде принадлежало кому-то другому. Она не позаботилась перешить его на себя и явно не замечала, что свежие цветы, приколотые к платью, не подходят к его голубому цвету.

— Никогда не привыкну носить штатскую одежду, — отозвался генерал на мое удивление. Я впервые видел его в штатском. Тамара засмеялась. Она стояла около накрытого стола, уставленного едой и бутылками вина и водки, пытаясь вставить несколько веток елки в вазу.

— Мы идем делать визиты сегодня, — сказал Александр.

— Русский обычай, — добавил генерал.

Петров стал объяснять:

— Все мужчины, нарядно одетые, идут с визитом в каждый знакомый дом, а все женщины остаются дома принимать визитеров. Большая обида, если вы забыли кого-нибудь посетить.

— Так же и на Пасху, но тогда мы целуем каждую даму три раза. А сегодня мы целуем только ее руку.

— Вы должны пить в каждом доме? — спросил я.

— Конечно. Пить и есть. Большая обида, если вы откажетесь.

— Это может быть очень опасно, если у вас много друзей.

— Конечно. Особенно теперь; темные улицы и комендантский час, и затемнение. Поэтому, если его превосходительство и я не вернемся домой ночью, не волнуйтесь. Значит, мы очень хорошо отпраздновали и остались ночевать у друзей.

— А я, наверно, останусь у Евгения.

Стук в дверь прервал Александра. Старый священник вошел с тремя мальчиками, один из которых — самый высокий — нес большую звезду из картона, покрытую блестками.

— С Рождеством Христовым, — сказал священник.

Все в комнате повторили его слова. Он повернулся к иконам в углу и стал петь молитву. Мальчики пели усердно, но нестройно. Когда священник повернулся к нам, Тамара первая подошла под благословение. Она поцеловала большой крест, который он держал, и его руку. Александр последовал за генералом, который осторожным жестом показал мне, что я должен сделать то же.

Тамара повела священника к столу, и пока он клал еду на тарелку, налила ему бокал вина. Дети ели торопливо, шептались между собой и поглядывали с опаской на генерала. Один из них уронил вилку. Я поднял ее, и он спросил меня:

— Как вас зовут?

— Сердцев, — вскрикнул Петров, — Лев Николаевич Сердцев.

Священник перестал жевать и внимательно посмотрел на меня.

— Я вас никогда не видел в церкви.

Это звучало, как обвинение, и я почувствовал себя виноватым.

— Господин Сердцев не ходит в Свято-Николаевекую церковь, — поспешно объяснил Петров. — Он даже в Собор не ходит. Только в церковь Святой Ольги.

— О, — священник снова стал есть. — Да, Господь один и тот же везде, только служба лучше в нашей Николаевской церкви. И храм красивее.

— Я согласен с вами, — сказал я, потому что эту фразу я мог произнести без акцента.

— Зато в Свято-Ольгинской церкви есть монахини, — пошутил Петров.

Священник посмотрел на него с молчаливым упреком.

— Лев Николаевич, — громко сказал мне генерал, — я обещал вам показать некоторые книги. Пойдемте, посмотрим до прихода визитеров. Да и нам тоже пора идти.

Взяв меня крепко за локоть, он повел меня по лестнице наверх. Там он мне сказал:

— Не волнуйтесь, он не очень умен. Я не особенно люблю духовенство. В России они всегда пытались взять власть над царем, но не могли. Вы лучше оставайтесь здесь сегодня. Никогда не знаешь, кто придет, и, кроме того, визитеры часто приводят своих друзей, людей, которых мы не знаем.

Я его уверил, что останусь в своей комнате, пока не уйдет последний визитер.

— Это может быть очень поздно сегодня.

Я оставил дверь полуоткрытой и слышал, как генерал говорил священнику, что я рассматриваю кое-какие книги и скоро приду вниз.

— Хотя, — ответил священник, — это грех заниматься в такой великий праздник.