Ночные всадники (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Николай Свечин cтр.№ 33

– Ну-ка расскажи подробнее. При тех двоих дело было?

– Так точно. Я, признаться, стоял и колебался. Может, думаю, виды у них спросить? Но ведь господа… Об том годе я у одного паспорт потребовал, так он меня по лицу ударил! Суд был у мирового. Ну, думаю, их от греха… Тут околоточный появился от Казанской церкви. И крикнул: «Одежкин, ко мне!» Я и побежал. Только быстро записал для памяти про волдырь. Вдруг где всплывет? Видать, заметили они…

– Так и было! Негодяй понял, что ты опасный очевидец. Прикончив Лугвенева, он решил избавиться и от свидетеля. Но знал только фамилию и спутал одного брата с другим. Убивая Якова, он был уверен, что убивает тебя!

Из глаз Ивана вдруг разом полились крупные слезы. Смущаясь, он стал вытирать их кулаком, потом подошел к иконе в углу и принялся молиться… Через минуту, немного успокоившись, сказал:

– Поймать бы надо эту сволочь!

– Есть у меня один на подозрении. Поехали смотреть. На выставку!

Лыков решил показать Ивану Савича, но так, чтобы коллежский советник этого не увидел. Пришлось спрятать городового в кабинете брандмейстера. Дверь оставили полуоткрытой. Сыщик вызвал Илью Никитича в коридор по пустяковому вопросу и поговорил три минуты. Ему хотелось, чтобы Одежкин услышал и голос подозреваемого. Потом Алексей простился с помощником комиссара, как ни в чем не бывало пожав ему руку. И зашел в кабинет.

– Ну?

– Вроде он, а вроде и не он…

– Высокий, седой. Он!

– Не уверен я, ваше высокоблагородие. Как человека в таком страшном грехе обвинить? Вдруг это не он?

Стало ясно, что показания Одежкина ни к чему не приведут. Суд не примет такого свидетельства. Нужны другие очевидцы.

Лыкову пришлось засекретить свою версию. Савич – уважаемый человек и крупный чиновник выставочной администрации. Улик против него нет. В душе Алексей был даже рад, что городовой не опознал в Илье Никитиче возможного убийцу. Какой из него убийца? Ну, нервный. Еще бы не нервничать! Выставка раскочегаривается медленно. А Витте требует еженедельных отчетов о посещаемости и корит, что она плохо растет. И тут собственный ставленник подвел. Но не убивать же его за это! Ясно, что Лугвенев стал жертвой сообщников. Не иначе другие кассиры уличили его в сокрытии доходов. И наказали. А может, один наказал, а двое других с перепугу дали деру?

Беглецов объявили в циркулярный розыск. Один из них, Крестьянкин, был новгородский – земляк старшего кассира. Двое других, Лукин и Устинов, записались московскими мещанами. Когда их стали искать, выяснилось, что они назвали вымышленные адреса. Видать, основательно готовились к мошенничеству.

Пока шли поиски, Алексей не сидел без дела. Он пытался собрать свидетельства о последних часах жизни Лугвенева. Два человека долго ходили по городу. Их должны были видеть сотни людей. Кто-то мог запомнить второго, который и есть убийца.

Сначала были опрошены все городовые. Но их опрос не дал ничего. Прошел уже почти месяц. Да и дни тогда выпали особенно напряженные: государь приехал. На улицах допоздна шлялись толпы народа. «Нет, не помним, ваше высокоблагородие, не до этого было…»

Кое-что узнали сыскные. Алексей послал их опросить дворников, половых в трактирах, сторожей при магазинах. И в чайной Ванюшина на Солдатской улице вспомнили, что видели в тот вечер двух господ. Зашли, осмотрелись брезгливо и вышли. Как выглядели? Один пониже, второй повыше… У первого шея с угрями, да. Второго не запомнили.

Заведение Ванюшина было хорошо известно в полиции. Там подавали секретную водку в чайниках заместо кипятка! Такие вещи возможны только при покровительстве околоточного. Зная свой грех, он и помог сыскным. Сведение оказалось важнейшее. Парочка зашла в чайную после полуночи. Лугвенев был еще жив.

Поэтому следующими, кого начал трясти надворный советник, стали поливщики улиц. Городская управа нанимает особую команду, которая и орошает главные улицы из своих бочек. Поливка производится с трех до пяти утра еженощно, за исключением тех дней, когда сырая погода делает такую поливку ненужной. Верхней частью города заведует десятник, взятый по вольному найму. Рождественской улицей – городской комиссар, живущий в Сафроновском сторожевом доме [23] . Зелинский съезд наблюдает другой комиссар, имеющий местожительство в Почаинском сторожевом доме. И так далее. Всех их Лыков расспросил лично. И опять ничего не узнал.

Тогда наступила очередь мусорщиков. Золотари городского вывозного парка тоже работают по ночам. И, когда Нижний пустеет, по его улицам разъезжают бочки с нечистотами. Седокам скучно, они крутят головой по сторонам – глядишь, что и увидели…

Лыков приехал на лесные склады. Там была особая площадка, куда свозят отловленных бродячих собак. При ней и находилась контора ассенизационного обоза. По требованию сыщика один за другим были вызваны повесткой все люди, работавшие в ночь на 17 июля. И никто не вспомнил двух фланирующих гуляк.

Алексей хотел уже бросить свое занятие, но вдруг писарь конторы спросил:

– А вы вольных мусорщиков опрашивать не будете?

– Что, есть и другие мусорщики? – удивился сыщик.

– А то! Сами по себе которые. Преимущественно из Лапшихи и обеих Кузнечих.

Это были пригородные деревни, крестьяне которых нанимались на службу в городское хозяйство. Оказалось, что три десятка мужиков на своих телегах подрядились вывозить нечистоты там, где вывозной парк не справлялся. Дело полузаконное: мужики доставляли отбросы в ближайший овраг и там вываливали… Поэтому овраги вокруг Нижнего стали местом скоплений не только мусора, но и человеческих извержений!

Надворный советник приказал вызвать вольных мусорщиков. И это наконец дало результат. Крестьянин деревни Кузьмин Овраг Федот Сустатов показал:

– Было дело! Ехал я по Лыковой данбе, в четвертом уже часу…

– Откуда время знаешь? Или «котлы» [24] себе завел?

– Так привычные уже, десятый год говно возим! И вот значитца. Еду и еду. На Ильинскую улицу, тово, пробираюсь. А навстречу мне двое. Диковинка! Все спят давно. Быват, за всю ночь пьяницу встретишь, и то развлечение. А тут баре!

– А почему ты так решил?

– По ним видать! Шляпы, то да се… Один-те руками машет, а второй молчит.

– И что дальше было?

– Дальше? Проехал я мимо, да и все!

– Лица их разглядел?

– Разглядел.

– Как сумел? Темно ведь уже!

– Так тово… эта была.

– Кто «эта»?

– Люминация. По случаю, значитца, приезда царя. Вот я и разглядел.

– Описать можешь?