Чарли-Чарли-Браво - читать онлайн книгу. Автор: Олег Рыков cтр.№ 24

Бледный зам обвел присутствующих тяжелым взглядом и сказал:

— Запомните! Я — непьющий! У меня гастрит!

Дома замполиту ничего не было, а командиру по совокупности деяний дали орден.

Посвящается жертвам отравления

Они только что убили особиста и теперь не знали, что делать.

— Пошел я топиться! — подумал Фролыч и повернулся к двери каюты, не в силах больше смотреть на лежащего чекиста с закатившимися глазами, — Не ботаник ты, Василия, не ботаник! — вздохнул он, взглянув на белое сморщенное полотно, когда-то бывшее румяным анфасом и волевым профилем его друга.

— Думаешь, ошиблись? — ойкнул Василия.

— А ты их цвет помнишь? Точно желтые или красноватые? — тужился Фролыч.

В тот день, за сутки до выхода «Азии» в первый поход, они пошли на окраину Балтийска, чтобы отметить на природе предстоящий переход через три океана. Посидев, как полагается советским офицерам, в кустах с двумя белыми подругами по фамилии Литр, друзья, почувствовав, что солнце совсем опустилось, даже больше, чем они сами, ломанулись тропой хунвейбина через лесопосадку домой, на еще пахнущий заводской краской ССВ-493. В этой гуще Василия и заметил куст изрядно беременный ягодой.

— Облепиха! — обрадовался Василия, но тут же засомневался. — Это ж не Приморье! Здесь она растет? Похожа, однако… Давай нарвем!

Быстро нарезав веток ножом и набив ими целлофановый пакет, друзья вскоре были на борту корабля в своей каюте. Ягоду отделили от веток, засыпали ею трехлитровую банку и, естественно, залили спиртом. Именно так и никак иначе готовится варенье на флоте!

Достали напиток из рундука нескоро, только услышав контрольную команду: «Широта ноль градусов… Товсь… Ноль! Есть пересечение экватора! Команде построиться на юте для празднования дня Нептуна!» Изможденные после лазания через чистилище под знойным африканским солнцем, отмывшись от мазута, Фролыч и Василич наконец закрыли дверь каюты, наслаждаясь прохладой от кондиционера и предвкушая, ибо не вкушать в такой день — преступление. В банке же оказалась жидкость ярко-желтого цвета, подобная современному апельсиновому соку, что и вызвало их первое подозрение — советский орандж джюс тех времен был более надежного, унитарного для всех соков светло-коричневого цвета. Понюхали и застыли — не пахло ничем, совсем, даже шилом. Разлили по полстакана и, зажмурившись, отпили по глотку…

— Амброзия! — крякнул Фролыч и всадил остаток в место для приема пищи.

Чудо-настойка была легка, в меру сладка и пилась, как чай! Потянувшись к банке для повтора, он услышал страшное, почти приговор.

— Фролыч, что-то мне кажется, что это была волчья ягода! — убил его Василич. Оттенка сатиры или юмора в его голосе не было. Были только кости с черепом на голубом фоне его глаз.

— Да нет, фигня! Мы же пока живы! — неудачно попытался успокоить его Фролыч, — Во-обще-то странный какой-то вкус… А давай кого-нибудь, кто в ботанике разбирается, позовем попробовать.

Выглянули в коридор. Там, естественно, оказался особист.

— Витьк, а Витьк? Выпить хочешь? — неуверенно спросили его.

Витька захотел. Очень! Поэтому предложенные полстакана хряпнул разом, после чего и ответил на их вопрос: «Однозначно — облепиха! У сливы другой вкус! Наливай еще!»

Обрадованные, друзья налили чекисту полный стакан. Тот сел поудобнее на койку и благостно влил жидкость в святая святых, то есть в себя.

Стало так хорошо и тепло на душе, что, проигнорировав присутствие контролирующего органа, налили по стакану и себе. Чокнулись, включили подъемные механизмы рук и ЗАСТЫЛИ: Витек, пустив слюну, закатил глаза и медленно сполз по переборке! Дальше была тишина — жуткая, зверская тишина.

— Кажется, это была волчья ягода… Отморячились! — прошептал Фролыч, подумав, что пора топиться.

— Кто? — не понял друг.

— Он — точно, а мы — наверняка. Не ботаник ты, Василия, не ботаник…

— Думаешь — ошиблись? — ойкнул Василия.

— А ты их цвет помнишь? Точно желтые или красноватые? — тужился Фролыч.

— Бог его знает, вроде желтый. Может, обойдется? — всхлипнул друг.

— Нет, это редкий песец, стопроцентный. Смотри, как побелел!

Несчастные еще минуту стояли как вкопанные, пока не поняли, что, перед тем как топиться, надо сбегать за доктором. Они уже были в двери, когда вдруг услышали: «Хррррррр» — протяжный богатырский храп из угла каюты.

— Ты знаешь, — сказал мне Фролыч при встрече, — с тех пор я люблю храпящих особистов. Храпит — значит, что жив!

Моряком стать очень просто. Нужно лишь произнести заветное слово, не подумав о последствиях…

Мой друг Сергей именно так и попал на флот:

«Я родился и жил на Дону. Это по моему шнобелю и усам видно. Увлекался математикой и мечтал поступить в Бауманку. Но однажды на моем нелюбимом предмете истории наша училка Нина Тимофеевна рассказывала о русских флотоводцах, показывая слайды. Когда на экране появилось изображение памятника адмиралу Невельскому во Владивостоке, я, будучи шалопаем, боролся на задней парте со своим соседом. Нина Тимофеевна, дама строгая, удивленно подняла брови и сказала:

— Сережа, тебе не интересно, что я рассказываю об этом замечательном адмирале? Ты ведь этот памятник никогда своими глазами не увидишь!

И меня как прорвало:

— А может, Нина Тимофеевна, я его каждый день видеть буду!

И вот через 8 лет я, лейтенант, закончивший сухопутное училище, в июльскую жару с двумя чемоданами в руках в парадной форме офицера… ФЛОТА стою в сквере Жертв революции у ПАМЯТНИКА НЕВЕЛЬСКОМУ! А вниз ведет длинная лестница, заканчивающаяся воротами с якорями, за которыми покачиваются корабли нашей с тобой бригады! Идиот, лучше бы я тогда на уроке молчал!»

Это — сущая правда. Хотите — верьте, хотите — нет. Не верьте только одному — он очень счастлив, что попал служить на флот.

Хочется прикоснуться к таинственному, непознанному. Тянут нас детские мечты вверх, приподнимая подбородок к небу и расширяя зрачки для поиска. Вспомните, как хотелось принять пролетающий в ночи вертолет с освещенными законцовками лопастей за инопланетный разум в тарелке.

— Дяденька, а вы их видели? — спрашивает вас мальчик, «обкурившийся» «Стар треком».

И вы вдруг задумываетесь: «Вроде бы видел. Да нет, точно видел!» Но отвечаете:

— Пойди вон к тому дяде в голубом костюме. Да-да, к тому, который идет расставив руки как крылья.

— Он взлететь хочет?

— Нет, он уже летит… на автопилоте. Помнишь песню Боярского «Дорога к дому»? «Там-мам-там-там-там-там-там, Ты улетай-улетай, улетай, как птица». Он летчик! Они — братья братьев Райт — точны и наблюдательны. Они их, тарелки, видят постоянно, но никому не говорят. Боятся, что спишут на медкомиссии. Моряки же люди ветреные, непостоянные. У них даже курс всегда зигзагообразный, кобелиный какой-то. Ведь, если задан курс 60 градусов, корабль им не идет, он вихляет от 50 до 70 градусов, крутя попокормой, но среднеарифметически дает искомые 60 градусов. Так и моряк ходит по берегу с отворотами, доворотами и оверштагами, ибо не уверен, куда идти после кабака: домой или потом, потом или к бабе, к бабе или опять в кабак. Если он потом идет на корабль, что тоже верное решение для уклонения от летающих тарелок, то видит их уже внизу за бортом, подпирая живот леерами: крутящиеся светящиеся лопасти или там плавающих чудовищ — зависит от степени опьянения. Замечу, что подводный вертолет более естественен, более прозаичен. С чудовищами отношения складываются не у всех. Единицы им братья…