Как устроена экономика - читать онлайн книгу. Автор: Ха-Джун Чанг cтр.№ 70

Мало того что существует множество доказательств того, что высокий уровень неравенства приводит к негативным экономическим и социальным последствиям, найдется довольно много примеров того, что общества, где равноправие развито сильнее, растут намного быстрее, чем аналогичные, но неравноправные {127}.

Во времена «экономического чуда» между 1950-ми и 1980-ми годами Япония, Южная Корея и Тайвань развивались гораздо быстрее, чем сопоставимые с ними страны, несмотря на более низкий уровень неравенства. В Японии рост шел значительно быстрее, чем в США, тогда как Корея и Тайвань опережали страны Африки и Латинской Америки, где неравенство развито намного сильнее.

Несмотря на статус одного из самых равноправных обществ в мире, даже более эгалитарного, чем страны бывшего советского блока в дни социализма, Финляндия развивалась гораздо быстрее, чем США – одно из самых неравноправных обществ среди богатых стран мира. С 1960-го по 2010 год средний темп роста годового дохода на душу населения в Финляндии составил 2,7 процента против 2,0 процента в США. Это означает, что в течение данного периода доход американцев увеличился в 2,7 раза, а финнов – в 3,8 раза.

Эти примеры не доказывают, что более высокий уровень неравенства приводит к снижению темпов роста. Есть и примеры медленного развития равноправных обществ в сравнении с сопоставимыми странами с более сильным неравенством. Но факты достаточно показательны, чтобы мы могли отказаться от упрощенной схемы «больше неравенства – лучше для роста». Кроме того, большинство статистических исследований, рассматривающих страны, показывают отрицательную корреляцию (что не обязательно означает причинную обусловленность) между степенью неравенства в стране и темпом ее роста.

Анализ того же общества по прошествии какого-то времени также поддерживает мнение, что неравенство оказывает негативное влияние на рост. В течение последних трех десятилетий, несмотря на то что доходы тех, кто находится на вершине благосостояния, в большинстве стран увеличиваются, инвестиции и экономический рост во многих из них замедлились.

Конечно, все эти доказательства не означают, что чем меньше в обществе неравенства, тем лучше. Если неравенство в доходах слишком незначительное, это может мешать людям усердно трудиться, чтобы заработать деньги, как случилось в социалистических странах – особенно в печально известных сельскохозяйственных общинах Китая при Мао.

Еще сильнее ухудшило ситуацию то, что незначительное расслоение общества по уровню доходов часто имело двойное дно. Низкий уровень неравенства доходов в этих странах сосуществовал с высоким уровнем неравенства в других возможностях (например, доступе к более качественным иностранным товарам, возможности выехать за границу), основанным на идеологическом соответствии или даже на личных связях.

Джордж Оруэлл распознал это еще в самые первые дни социализма, когда придумал слоган «некоторые животные равнее других» в своей сатирической повести о Русской революции «Скотный двор». К 1970 году осознание такого положения дел привело к широкому распространению цинизма в этих странах, выраженного в шутке: «Они делают вид, что платят нам, а мы делаем вид, что работаем». Когда в конце 1980-х в СССР начался процесс разоблачения, очень мало кто хотел защищать систему, которую сегодня иначе чем лицемерной никто бы не назвал.

Наиболее разумный вывод, который можно сделать из обзора различных теорий и эмпирических данных, таков: как слишком сильное, так и слишком слабое неравенство негативно сказывается на экономике страны. Если неравенство чрезмерно сильно или слабо, оно препятствует экономическому росту и создает социальные проблемы (различных видов).

Американский экономист Саймон Кузнец, родившийся в России, который в 1971 году получил одну из первых Нобелевских премий по экономике (первая была присуждена в 1969-м), предложил знаменитую теорию о неравенстве в зависимости от времени. Гипотеза Кузнеца состоит в том, что по мере экономического развития страны неравенство в ней сначала возрастает, а потом уменьшается. Его предположение оказало сильное влияние на способ изучения неравенства в последние полвека, поэтому важно знать, в чем состоит его суть.

Согласно гипотезе Кузнеца, на самой ранней стадии экономического развития распределение доходов остается достаточно равномерным. Так происходит потому, что на этом этапе большинство – это бедные крестьяне. С развитием промышленности и ростом экономики страны все больше людей переходят из сельскохозяйственного сектора в промышленный, где заработки выше. Соответственно, увеличивается неравенство. Поскольку экономика продолжает развиваться, по утверждению Кузнеца, неравенство уменьшается. Большинство людей в настоящее время работают в промышленном секторе или в секторе городских услуг, обслуживающем промышленный сектор, и мало кто остался в сельскохозяйственном секторе с низкой заработной платой. В результате мы получаем перевернутую U-образную кривую, известную под названием кривая Кузнеца, приведенная на рисунке ниже.

Несмотря на популярность вышеописанной гипотезы, доказательства ее правоты достаточно слабы. До 1970-х годов она, казалось, подтверждалась опытом современных богатых стран. Они пережили рост неравенства в первые дни индустриализации, пик которой пришелся, например, на середину XIX века в Англии и начало ХХ века в США, а затем снижение. Тем не менее с 1980 года в большинстве этих стран наблюдается усиление расслоения доходов – в случае США и Великобритании очень резкий, – что знаменует выход на новую «волну» кривой, так сказать, с хвоста.

Гипотеза в действительности не подтверждается даже в современных развивающихся странах. С началом экономического развития в большинстве из них неравенство усилилось (исключение составляют Корея и Тайвань), но оно вряд ли уменьшится с дальнейшим экономическим развитием в большинстве из них.

Основная причина отсутствия доказательств гипотезы Кузнеца заключается в том, что экономическая политика имеет огромное значение в определении уровня неравенства. Я уже упоминал, что недавнее резкое усиление неравенства в США и Великобритании на более поздних стадиях развития в основном можно объяснить дерегулированием и снижением налогов для богатых.