Жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Ричардс cтр.№ 99

Goats Head Soup тем временем потребовал кое-какого разбега, несмотря на Dynamic Sounds и весь наш тогдашний запал. Наверное, мы с Миком слегка иссякли после Exile. Плюс мы только-только проехались по США, а тут пожалуйста — подоспело время для следующего альбома. После Exile с такой удачной подборкой песен, которые все явно подходили друг к другу, нам было трудно рассчитывать выдать такую же монолитную вещь. Мы год не заглядывали в студию. Но несколько недурных идей все же имелось. Coming Down Again, Angie, Starfucker, Heartbreaker — эти песни я делал с удовольствием. Наша система работы поменялась, пока мы записывали альбом, и мало-помалу я натурализовывался, вплоть до того что вообще перестал уезжать. Были и свои минусы. На тот момент Джимми Миллер уже сидел на допинге, и Энди Джонс тоже. А я наблюдаю все это и только думаю: вот блядь… Ты же должен снимать то, что я говорю, а не то, что я делаю. Сам я по-прежнему допинговал, естественно. Про Coming Down Again я не так давно сболтнул, что не написал бы её без героина. Но не факт, что это вещь про героин. Просто печальная песня, и такую меланхолию тоже достаешь из себя, когда пишешь. Разумеется, я стараюсь наковырять классный грув, классный рифф, рок-н-ролл, но есть и другая сторона монеты, которая тоже хочет вылиться во что-то такое, как, например, As Tears Go By. А на тот момент я уже как следует пропахал кантриевую делянку, особенно с Грэмом Парсонсом, и я знал, как это меланхолическое настроение, «высокое тоскливое», теребит сердечные струны. И тебе хочется посмотреть, может, получится потянуть их чуть посильнее.

Кто-то думает, что Coming Down Again — это про то, как я увел Аниту, но к тому времени это уже все было давно и неправда. Ведь как бывает? Бывает, прет, а бывает, опускает. Меня чаще всего перло, да еще как, но когда опускало, то опускало тоже мало не покажется. Я вспоминаю кайф, счастье и вкалывание без конца. Но, когда наступал пиздец, он всегда наступал широким фронтом. Ты можешь вымотаться в лежку. Тебя могут сцапать копы. Долгое время я был то под судом, то под следствием, то мы разбирались с визовыми проблемами. Всегда имелся какой-то такой невеселый фон. И было чистым удовольствием засесть в студии и уйти с головой в работу, забыть обо всем этом на несколько часов. Ты знал, что когда это кончится, тебе придется снова иметь дело с каким-нибудь дерьмом, не так, так эдак.

Когда мы откатали весь альбом, было принято решение остаться на Ямайке, и мы с Анитой, Марлоном и Энджи переехали на северный берег, в Мэмми-бей, между Очо-риос и Сент-Эннс-беем. Тут у нас кончилась дурь. Ломки в раю все как надо. Если собираешься слезать, есть места и похуже (И все-таки ломки были разве что чуточку помягче). Как бы то ни было, все на свете проходит, и уже скоро мы начали вести себя по-человечески и тогда мы познакомились кое с кем из береговом растаманской братии. Сначала с одним, Чоббсом — Ричардом Уильямсом по свидетельству о рождении, — он был один из тех развязных, напористых парней, которые иногда встречались на пляже. Он продавал кокосы, ром и все, что только мог впарить. И еще он брал детей в лодку покататься. Все было как обычно: «Эй, мужик, шмаль случайно не держишь?» — с этого все пошло. Дальше я встретит Дерелина, и Байрона, и Споукси, который потом погиб в аварии на мотоцикле. Они обхаживали туристов в Мэмми-бей и жили в основном в Стиртауне. И они как-то потихоньку стянулись вокруг, и мы начали трепаться про музыку. Уоррин (Уоррин Уильямсон), «Айон Лайон» Джеки (Винсент Эллис). Невилл (Милтон Беккерд), чувак в дредах, который до сих пор обитает в моем ямайском доме. Еще там были Тони (Уинстон «Блэкскалл» Томас) и Локсли Уитлок. Локси, который был у них там вышестоящий — вроде командира. Его называли Локси из-за того, что его голову оккупировала огромная копна дредлоков. Локси спокойно мог стать крикетистом высшей лиги — бэтсмен был нечеловеческий. У меня где-то есть фотка, где он у черты с битой наизготовку. Его даже звали в лучшую ямайскую команду, но он отказался отстригать дреды. Единственный, кто сделал из музыки профессию, был Джастин Хайндс, Король Ска. Покойный уже. Бесподобный певец — реинкарнация Сэма Кука. Одна из его самых громких вещей, Carry Gо Bring Соmе, записанная под вывеской Justin Hinds and the Dominoes, была суперхитом на Ямайке в 1963-м. В последние годы перед смертью, в 2003-м он выпустил несколько альбомов со своим бэндом Jamaica All Stars. Он до конца почти во всем оставался одним из тех братьев из Стиртауна — жутковатого места чуть дальше от берега, куда я бы никогда сам не сунулся (скажем, мне бы там были не рады), пока не стал их личным знакомым. Я пристроился так по-аккуратному, через Чоббса, и в какой-то момент мне разрешили прийти к Завету, как они тогда называли свои переходящие сборища.

«Приходи к Завету, тебя ждут, брат». То есть ну ничего себе. Я не в курсе, насколько это все важно по их понятиям, но, если меня просят прийти, я приду. Честно говоря, внутри не видно было ни хрена, дым покрывал все. Они там раскуривали «чашу» — это кокос с огромным глиняным сосудом сверху, куда засунуто с полфунта анаши, а из бока выходит резиновая трубка. Вся тема в том, кто сможет выкурить больше остальных. Эти удальцы заливали кокос белым ромом как бульбулятор и пыхали через ром. Ты запаливал сверху глиняный сосуд, он полыхал и давал облака дыма. «Огонь, гори, Джа прекрасен!» Ну и кто я такой, чтобы попирать местный обычай? Ладно, попробую здесь высидеть. А анаша была мощная. Что забавно, до отключки у меня так и не дошло. Поэтому, видимо, я произвел на них такое впечатление. Я пыхал уже столько лет до того, но никогда в таких количествах. Они меня немного брали на слабо, не без этого. Знаете — поглядим, как белый парень кульком повалится. А я сидел да повторял себе: только не свалиться, только не свалиться. В общем, выстоял и остался с ними. Замечу, однако, что потом я таки свалился — когда уже выбрался на воздух.

Было ощущение, что в Стиртауне все население — музыканты, а музыкой у них были бесподобно переделанные церковные гимны, которые распевались под барабаны. Я блаженствовал. Они пели в унисон, понятие о пении на разные голоса отсутствовало, и они не использовали инструментов кроме барабанов, — звук получался очень мощный. Просто барабаны и голоса. Слова и напевы уже тогда насчитывали лет сто, а то и больше, — старые гимны и псалмы, которые они перекраивали под себя. Но сами мелодии были теми самыми, что звучали в церквях, а кое-какие церкви на Ямайке не брезговали и барабанами. Они могли зависнуть и этим делом на всю ночь. Гипнотическое ощущение. Транс, неумолимый бит. И они постоянно затягивали все новые и новые песни. Кое-что, кстати, вполне ударный материал. Барабанами заведовал Локсли, и басовый у него так громко ухал, что, по народной легенде, им можно было убить, как здоровенной шоковой гранатой. На самом деле много свидетелей рассказывали реальную историю про полицейского, который по глупости решил сунуться в один стиртаунский дом, где был Локсли. и тот посмотрел на него — а комната была маленькая — и сказал: «Огонь, гори», имея в виду — «бей в барабан»: так он предупредил, чтоб другие заткнули уши. Тогда он вдарил по своей бочке, и коп свалился без сознания, после чего у него забрали мундир и велели больше не показываться. Стиртаун был в те дни городом растафари. Теперь здесь много приезжих, а тогда, чтобы туда пройти, тебе требовалось что-то вроде пропуска. Город располагался на большой дороге, идущей из Кингстона: главный перекресток, множество лачуг и пара таверн. Но нос туда совать не следовало. Потому что даже если б ты сказал: «Да я с тем-то знаком, и с тем тоже», другие братишки могли не знать, кто ты такой, и запросто тебя прирезать. Это был их бастион, и полоснуть мачете они б не постеснялись. Впрочем, весь этот их стрем был не без причины. Такой стрем, что им самим приходилось принимать стремный вид, чтобы никому из копов не захотелось лезть в Стиртаун. Еще были свежи воспоминания, когда копы разъезжали по улицам и если видели двух растафари, то пристреливали одного, а второго только и оставляли в живых, чтоб тот оттащил труп. Эти ребята не боялись подставить грудь под выстрелы. За это я ими всегда восхищался.