Влюбленная Пион - читать онлайн книгу. Автор: Лиза Си cтр.№ 79

— Ну же, — подбодрила ее бабушка. — Расскажи ей, зачем на самом деле мы пришли сюда.

Мама сделала глубокий вдох.

— Ты должна закончить комментарий, — сказала она. — Он не должен быть похож на стихотворение, на­царапанное на стене отчаявшейся женщиной. Твой отец и я, бабушка, другие родственники — те, кто живет на земле, и все поколения предков, которые наблюдают за тобой, — будут тобой гордиться.

Я задумалась о словах моей матери. Бабушка хотела, чтобы ее муж услышал и оценил ее, но добилась лишь того, что ее стали превозносить за мученический посту­пок, которого она не совершала. Мама хотела, чтобы ее услышали, но потеряла себя. Я хотела, чтобы меня ус­лышал всего один мужчина. Жэнь просил меня об этом в павильоне Любования Луной. Он хотел этого. Он дал мне такую возможность, несмотря на то что целый мир, общество и даже мои родители предпочли бы, чтобы я молчала.

— Но как я могу опять начать работать, после того, что случилось...

— Я была очень близка к смерти, когда писала сти­хотворение; ты умирала, когда писала комментарий, — заметила мама. — Раны на моем теле дошли до костей, в него проникли многие мужчины, и я излила свое горе в словах, которые оставила на стене. Я видела, как ты та­яла у меня на глазах, потому что слова истощали твою ци. Я долго думала, что, возможно, от нас ждут этой жертвы. Но я наблюдала за тобой несколько последних лет, когда ты была с И, и поняла, что, пожалуй, писательское мастерство не всегда требует таких страданий. Скорее, это дар переживать эмоции и выражать их посредством кисти, туши и бумаги. Я писала потому, что меня обуревало горе, страх и ненависть. Ты писала потому, что испытывала желание, радость и любовь. Мы обе заплатили высокую цену за то, что выражали свои мысли, раскрывали сердца и пытались создавать новое. Но оно того стоило, не так ли, доченька?

Я не успела ответить, потому что в коридоре раздался смех. Дверь распахнулась, и в комнату вошли четыре моих тети, Ракита, Орхидея, Лотос и их дочери. Отец пригласил их, чтобы у меня была свита, как и положено невесте. Они стали прихорашивать куклу, расправили складки на ее юбке, пригладили шелковую тунику и вот­кнули в голову несколько заколок из перьев зимородка, чтобы головной убор держался на месте.

— Быстрее! — воскликнула бабушка, когда зазвенели тарелки и послышался гром барабанов. — Поторопись!

— Но моя дощечка...

— Забудь о ней на время, — велела бабушка. — Весе­лись на своей свадьбе, потому что больше тебе такого случая не представится, — во всяком случае, все будет не так, как ты представляла, лежа в одиночестве в по­стели много лет назад. — Она на секунду закрыла глаза и хитро улыбнулась. Открыв глаза, она звонко хлопнула в ладоши. — Поторопись!

Я прекрасно помнила все, что от меня требовалось. Я три раза поклонилась матери, встав на колени, и по­благодарила ее за все, что она для меня сделала. Потом три раза поклонилась бабушке и поблагодарила и ее тоже. Они расцеловали меня и подвели к кукле. На моей табличке не была поставлена точка, и я не могла по­пасть внутрь и потому просто обернулась вокруг куклы.

Бабушка была права. Я наслаждалась свадебной це­ремонией, и это не составило мне труда.

Тети восхищались моей красотой. Сестры просили прощения за свои детские выходки. Их дочери сказали, что сожалеют о том, что никогда не знали меня. Затем Вторая и Четвертая тети подняли меня, поставили на стул и вынесли из комнаты. Мама и бабушка присоеди­нились к процессии женщин семьи Чэнь, шествовав­шей по коридорам, мимо павильонов, пруда и камен­ной горки к залу с поминальными дощечками. Над ал­тарным столиком, рядом со свитками бабушки и дедуш­ки, висел портрет моей матери. Ее кожа казалась про­зрачной, волосы были заколоты вверх, как у юной неве­сты, а полные губы складывались в улыбку. Должно быть, так она выглядела, когда они с папой поженились. Теперь ей не нужно было бранить домашних, чтобы они вели себя, как подобает; вместо этого она вдохновляла их своим примером.

Все предметы на алтарном столике были представ­лены нечетным числом. Это был знак того, что сегодня состоится необычная свадьба. В три жаровни были вот­кнуты семь благовонных палочек. Папа дрожащими ру­ками налил разным богам и богиням девять чашек вина. Затем он предложил три чашки каждому из моих пред­ков. Кроме того, он положил на столик пять персиков и одиннадцать дынь.

Потом мой стул подняли и поднесли к главным во­ротам. Я так долго мечтала, что выйду через эти ворота, чтобы проследовать к дому моему мужа, и наконец это случилось. Как всегда во время свадеб призраков, Ива держала над моей головой решето для просеивания риса, чтобы укрыть меня от бездонного неба. Куклу уса­дили не в красный, а в зеленый паланкин. Носильщики пронесли его вокруг озера, подняли на вершину горы Ушань и проследовали мимо храма к дому моего мужа. Дверь паланкина открылась, мне помогли выйти из него и усадили на другой стул. Мама и бабушка стояли на ступеньках рядом с госпожой У, которая по обычаю встречала меня. Она повернулась, чтобы приветствовать моего отца. Во время свадеб призраков родители обыч­но радуются тому, что отвратительная дощечка покида­ет их дом, и потому остаются дома, чтобы не слишком явно выказывать свое ликование, но отец последовал за мной. Он ехал за моим зеленым паланкином, чтобы весь Ханчжоу знал, что его дочь — девушка одной из самых уважаемых и богатых семей в городе — наконец выхо­дит замуж. Когда меня перенесли через порог дома се­мьи У, мое сердце переполнилось такой радостью, что жемчужины посыпались через край, и, казалось, ощу­щение счастья разлилось по всей усадьбе.

Процессия, состоящая из призраков и живых лю­дей, проследовала к залу с поминальными дощечками предков семьи У. Красные свечи отбрасывали тени на стены зала. Жэнь ждал меня здесь, и, когда я увидела его, чувства захлестнули меня. Он был одет в свадеб­ный костюм, который я сама для него сшила. Я стала призраком, но в моих глазах он по-прежнему был кра­савцем. Единственное, что отличало его от любого дру­гого жениха, — это черные перчатки. Они напоминали всем присутствовавшим на церемонии, что, какой бы радостной она мне ни казалась, она была связана с пе­чалью и тайной.

Церемония закончилась. Слуги подняли мой стул и стали раскачивать его, чтобы я вместе с мужем покло­нилась моим новым предкам. Это был знак того, что я покинула родную семью и стала частью семьи моего мужа. Начался обильный, роскошный пир. Денег на него не пожалели. Прибыли мои тети и дяди, их доче­ри, их мужья и дети. Они заполонили все столы. Бао — такой же толстый, с похожими на бусинки глазками — уселся рядом с женой и сыновьями, тоже упитанными и с близко посаженными глазами. Прибыли даже на­ложницы семьи Чэнь. Им накрыли стол в конце зала. Они возбужденно переговаривались щебечущими голо­сами, потому что были счастливы отправиться на про­гулку. Мне отвели почетное место. Справа от меня си­дел муж, а слева отец.

— Кое-кто из моих родственников думал, что я вы­даю дочь за человека, занимающего более низкое поло­жение, — сказал отец Жэню, когда слуги поставили на стол последнюю, тринадцатую, тарелку. — Действитель­но, достаток и положение наших семей различались, но я любил и уважал твоего отца. Он был хорошим челове­ком. Наблюдая за тем, как вы с Пион растете, я пони­мал, что вы будете прекрасной парой. Она была бы с тобой счастлива.