Сквозь три строя - читать онлайн книгу. Автор: Ривка Рабинович cтр.№ 56

За первым вливанием ничего не последовало. И за вторым тоже. Только после пятого раза у меня начались схватки и обильное кровотечение. Мы надеялись, что через день-два оно пройдет, но оно только усиливалось. Все, что подстилали под меня, быстро пропитывалось кровью. Не было другого выхода, кроме обращения в больницу. Я с большим трудом дошла до нее, потому что потеряла много крови и очень ослабела.

В больнице отношение к женщинам, сделавшим «подпольные» аборты, было грубым и пренебрежительным. Кроме меня, там оказались еще две женщины с той же проблемой. Нас обзывали бранными словами, обращались как с уличными проститутками, хотя мы все были замужние женщины. Выскабливание делалось без наркоза и без обезболивающих лекарств. Если женщина стонала и извивалась от невыносимой боли, на нее кричали: «Лежать и не двигаться! Небось, когда с мужиком лежала, ты не крутилась и не визжала! Заткнись теперь!»

Это было незабываемо – боль и грубое отношение персонала. «На десерт» больница сообщила о трех «преступницах» районному прокурору, чтобы он отдал нас под суд.

Мне нужно было возвращаться на занятия, но пришлось дать расписку о невыезде до суда. Судьи в селе не были перегружены работой, и рассмотрение дела назначили на следующую неделю после моей выписки из больницы.

Суда я не боялась, так как знала, что наказание за нелегальный аборт ограничивается общественным порицанием. Я подготовилась, даже купила спринцовку и немного запачкала ее, чтобы не выглядела новой – на случай, если судья захочет увидеть «орудие преступления». Еще один неприятный час в жизни. Ничего, все обойдется.

Действительно трудным моментом было расставание с дочкой и родителями перед возвращением в Колпашево. На сей раз я купила билет на «нормальный» самолет с 12 пассажирами. От мамы я услышала радостную весть: они тоже собираются переехать в Колпашево. Иосифу надоело скитаться по съемным квартирам, и он предложил родителям продать избу в Парабели и купить вместе с ним большой и удобный дом.

– Мы расстаемся ненадолго, – сказала она. – Уже есть покупатель, готовый взять наш дом. Весной, как только пойдут пароходы, мы переедем. Ада останется у нас, тебе как студентке, не имеющей своего дома, некуда брать ее, но сможешь видеть ее в любое время.

Я вернулась домой радостная и спокойная. Мне казалось, что трудности отступают и жизнь, наконец, начинает улыбаться мне.

Дома ничего не изменилось, в том числе и пристрастие Яши к водке. Он частенько надолго исчезал из дому. Я старалась не принимать это к сердцу и жить в своем мире. Даже когда он дома, у нас мало общих тем для разговора.

Экзамены за второй семестр я сдала на пятерки и обеспечила себе повышенную стипендию на второй курс. Во время летних каникул мы сняли «кроватное место» в квартире пожилой женщины – рижанки, знавшей моих родителей.

Наше «кроватное место» находилось в нише большой общей комнаты. Ниша отделялась занавесом от остальной части комнаты, что создавало иллюзию «отдельного мирка».

В середине июня приехали родители с Адой, которой в мае исполнилось два года. Иосиф был чем-то занят в тот вечер, и мы с Яшей пошли на пристань встречать их. Поскольку они еще не успели купить дом, я договорилась с хозяйкой, г-жой Тальроз, что они пока поживут с нами. Но в тот вечер случилось происшествие, напомнившее мне, что я живу в мире иллюзий. Думала, что у меня есть семья, пусть далеко не идеальная, но все же терпимая. Мне пришлось убедиться, что в любой момент все может развеяться по ветру, что у меня нет твердой почвы под ногами.

Мы были уже на пути домой, когда мой муж вспомнил, что у нас не хватает некоторых продуктов, и вызвался пойти и купить их. Он всегда любил ходить за покупками, но это обходилось мне дорого, потому что сдачу он никогда не возвращал. Но на сей раз он буквально «превзошел сам себя»: пошел за покупками и не вернулся. Это был первый раз, когда он не ночевал дома. Такое позорное поведение он продемонстрировал именно в тот вечер, когда к нам приехали его тесть, теща и маленькая дочка.

Не знаю, что горело во мне сильнее – злость на него или стыд перед родителями. И на следующее утро он не появился. В полдень ко мне обратилась женщина с предприятия, где он работал, и сказала: «Иди, забери мужа домой, его втянули в какую-то компанию, где пьют до потери сознания».

Я пошла по указанному адресу и нашла подвальное помещение, где находилась группа мужчин и женщин. Все они были мертвецки пьяны. Женщины приветствовали меня радостными возгласами и тут же предложили стакан водки. Я вежливо отказалась и спросила Яшу, когда он намерен покинуть это место и вернуться домой. Идти вместе с ним по улице я не хотела, потому что он еле держался на ногах. Он сказал, что вскоре вернется.

Когда я пришла домой, родителей и Ады там уже не было. Мама просила г-жу Тальроз передать мне, что они не готовы присутствовать при возвращении зятя. «Если моя дочь согласна жить с ним, это ее дело, но мы не хотим быть свидетелями их скандалов», – сказала она, добавив, что они временно поживут в комнате Иосифа, до покупки дома.

Иосиф принял их в своей снятой комнате. Через несколько дней они купили дом, большой и удобный по моим меркам.

Я же осталась с обломками своих иллюзий об упорядоченной семейной жизни. Взяла чемодан и сложила в него вещи Яши, в намерении выгнать его из дому. Когда он пришел в себя после той пьянки, я велела ему убираться. Г-жа Тальроз вмешалась, стала между нами и умоляла меня успокоиться, пойти на компромисс. Она питала к Яше симпатию и начала говорить обычные для таких случаев слова: «Все живут так… Мужчина остается мужчиной, все они одинаковые…»

В конце концов, я сдалась. Мной владел мистический страх перед разводом; с моей точки зрения это полный провал в жизни женщины. Опять быть одинокой, с маленькой дочкой… В те времена разводы не были так распространены, как сегодня, они считались чрезвычайным случаем. Я не видела лучшей альтернативы этому браку, пусть и плохому, но типичному для большинства советских семей: почти все мужчины пили, не помогали в работах по дому и не уделяли внимания своим детям. Очень многие били своих жен. Хотя бы от этого я не страдала: Яша ни разу не поднял на меня руки.

Наша семейная жизнь превратилась в бесконечную цепь ссор и примирений, похожих друг на друга как близнецы. Иногда в этой постоянной войне бывали периоды «прекращения огня». Но иллюзий больше не было.

Я была рада окончанию каникул и возвращению к занятиям. Жизнь вновь обрела смысл.

В первом семестре второго курса мы должны были проходить педагогическую практику. У института была «базовая» школа, в которой проводилась практика. Каждый студент был прикреплен к определенному классу, которому он обязан был посвятить несколько часов, организовывать различные мероприятия. Во втором – последнем – семестре нам предстояло заменять учителей и давать в «наших» классах настоящие уроки.

Мне все это давалось трудно. Я и в детстве отличалась от других детей, была своего рода «маленькой взрослой», далекой от нормальной детской жизни. Что-то как будто отгораживало меня от учеников «моего» класса. Другие девушки из нашей группы подружились со «своими» учениками и завоевали их симпатии; я же не знала, как подходить к «своим». Для часов, которые нужно было проводить с ними, я избрала серьезные мероприятия – посещение музеев и беседы на политические темы. Такие беседы назывались политзанятиями.