Сквозь три строя - читать онлайн книгу. Автор: Ривка Рабинович cтр.№ 58

Хрущев старался объяснить, что Сталин был параноиком, что он подозревал каждого в измене и не хотел допускать появления лидеров, более популярных, чем он сам. Это объяснение не убеждало, поскольку речь шла об уничтожении миллионов, в том числе мелких партработников из провинции, ничем не угрожавших безраздельной власти Сталина.

После чтения доклада не было прений. Все мы, включая преподавателей, были слишком потрясены, чтобы сразу усвоить ужасные факты, не говоря уже о том, чтобы анализировать их. Нужно было время для осмысления огромного количества информации, свалившегося на наши головы.

Между прочим, печатный текст доклада никому не выдавали в руки. Зачитанный перед миллионами людей, он по-прежнему считался «секретным».

Накануне собрания мы полагали, что понятие «ликвидации культа личности» будет ограничиваться культурными аспектами наподобие прекращения преклонения перед вождем, превращения его в сверхчеловека. Вместо этого перед нами приоткрыли окошечко в ад и дали заглянуть в него. Произошло то, чего Хрущев хотел избежать: люди начали понимать, что речь идет не только о Сталине, а обо всей стране, об ее государственном строе, об идеологии, дозволяющей такие страшные преступления.

Для нас, жителей сибирской глубинки, потрясение было особенно сильно. Мы не видели признаков террора, хорошо знакомых жителям больших городов. По улицам сибирских сел не курсировали «вороны» – черные машины, служившие для перевозки арестованных. Нам не было знакомо явление внезапного исчезновения соседей, коллег по работе, родственников. Мы не знали, что грандиозные проекты, такие, как Беломорско-Балтийский канал, гидроэлектростанции на больших реках – все эти «великие достижения, доказывающие преимущество социалистического строя», были осуществлены руками зэков, не получавших никакой оплаты и даже нормального питания, массами умиравших от недоедания, плохих условий жилья и отсутствия медицинской помощи. На их костях были построены достижения великой державы, восхищавшие коммунистов всего мира.

Ошеломленные услышанным, мы почти не говорили между собой о содержании доклада. Люди мучились своими сомнениями и вопросами в одиночку. Страх, неотъемлемый компонент нашей жизни, не исчез. Ведь внешне ничего не изменилось. В прессе, как и раньше, писалось только о достижениях – правда, без того, чтобы ставить их в заслугу определенному руководителю. О докладе, зачитанном нам, в газетах не было ни слова. Видимо, власти боялись, что его опубликование приведет к массовым волнениям. Они пытались также спрятать его от мирового общественного мнения. Дипломаты не могли его получить. В Европе и Америке царило волнение. Но невозможно сохранить в тайне текст, который слышали миллионы людей. Печатный текст доклада был тайно переправлен на Запад и опубликован во всем мире. Он вызвал потрясение в кругах коммунистов и социалистов.

Для меня и моего брата потрясение было особенно тяжело. Ведь мы были не только типичными «продуктами» советского воспитания, мы были к тому же людьми буржуазного происхождения, и нам все время нужно было доказывать свою верность. Поэтому мы были «больше католиками, чем папа». Мы были интернационалистами, не придавали национальности особого значения. Мы верили, что в будущем все народы сольются в одну мировую нацию, что исчезнут границы между государствами, что коммунизм воцарится во всем мире.

Пережитое нами в ссылке – следствие классовой борьбы, в которой мы оказались «на неправильной стороне фронта». Ссылка в Сибирь спасла нас от Холокоста (хотя это не было намерением властей). Время от времени партии приходится «очищать свои ряды» от оппортунистов, отклоняющихся от генеральной линии.

Были написаны тысячи томов исследований, призванных придать учению марксизма-ленинизма нужную теоретическую глубину. В институте изучались два предмета, не связанные с физикой или математикой, но считавшиеся необходимыми для формирования мировоззрения советского учителя – основы марксизма-ленинизма (сокращенно ОМЛ) и политэкономия. На занятиях по ОМЛ мы подробно изучали труды Ленина и Сталина. Новшество, которое Сталин добавил к ленинизму, заключалось в тезисе, что по мере продвижения к социализму классовая борьба не ослабевает, а напротив – обостряется. Этот тезис служил оправданием для репрессий и ссылок.

Еще убедительнее была политэкономия, которая делилась на две части: политэкономия капитализма и политэкономия социализма. Это была настоящая наука, хотя и не свободная от пропагандистских элементов. Мы штудировали монументальный труд Маркса «Капитал», в основном первый том. Речь шла о классах, о прибавочной стоимости, создаваемой трудом рабочих и оседающей в карманах капиталистов, которые все время обогащаются, в то время как трудящиеся разоряются. Поскольку такой процесс не может продолжаться вечно, Маркс предсказывал неизбежное крушение капитализма.

Должна сказать, что все эти тезисы были мне близки. Было в них что-то такое, что я чувствовала еще в детстве, мне всегда претила кричащая роскошь, я думала о более справедливом распределении богатств задолго до того, как впервые услышала о Марксе. Я была своего рода «врожденной социалисткой» и в большой мере осталась таковой; ныне моим идеалом является социал-демократия.

Во второй части доказывались преимущества социалистического хозяйства: не расходуются колоссальные средства на рекламу, не производятся лишние товары. Все запланировано: сколько специалистов нужно для каждой отрасли, сколько товаров разных видов нужно производить. Хронический дефицит многих видов товаров потребления? Это временные трудности, которые надо перенести ради ускорения индустриализации. Зато нет кризисов, постигающих капиталистическую экономику, нет безработицы. Многие виды услуг предоставляются гражданам бесплатно: образование, медицинское обслуживание, профессиональное обучение. Все ради трудящихся, для их блага.

Таков в общих чертах был идеологический багаж, с которым мы вошли в большой актовый зал, где перед нами приоткрыли маленькое окошечко в настоящую жизнь. Из зала мы вышли другими людьми.

Люди мучительно искали ответы на многие вопросы. Картина, обрисованная докладом, страдала неполнотой. Говорилось в основном о терроре против партийных лидеров и аппаратчиков, но не было ни слова о преступлениях против масс беспартийных, против крестьян в 30-х годах, в ходе коллективизации. Ни слова о массовых высылках из прибалтийских стран и кавказских республик. Я ожидала услышать слова о намерении произвести всеобщую амнистию и реабилитацию жертв репрессий – но их не было. Хотелось услышать хотя бы немного критики в адрес строя, при котором были возможны чудовищные преступления в таких масштабах. Но ничего этого не было.

Хрущев проявил личную смелость, выступив со своими разоблачениями, вопреки предостережениям его товарищей в руководстве, опасавшихся крушения режима. Хрущев не хотел крушения, он был убежден, что диктатура компартии должна оставаться в силе и что можно внести в режим кое-какие «исправления». Он был полон новаторских идей относительно подъема экономики, истинное состояние которой было ему теперь известно. Он заботился о том, чтобы события не вышли из-под контроля.

Народ извлек важные выводы – не те, к которым Хрущев хотел подвести его. Эти выводы подточили слепой патриотизм и привели к бурному расцвету «параллельной экономики», подрывавшей основы планового хозяйства. Главный вывод – все фиктивно; конституция, верховный совет, правительство не имеют никакого значения. Это декорации, за которыми скрывается правящая хунта, которая делает все, что хочет. Ей наплевать на благо народа, она только жаждет власти и связанных с ней привилегий. И если таково положение вещей, то пусть каждый хватает все, что может, пусть каждый сам заботится о себе!