История моей жены. Записки капитана Штэрра - читать онлайн книгу. Автор: Милан Фюшт cтр.№ 67

— Вы меня больше не любите? — спрашивает на другой день моя жена. Вот вам лишнее доказательство ее ума: после долгих часов, проведенных в приятной, дружественной обстановке, задать такой вопрос.

— Ну, что вы?! — отвечаю я в столь же ласковой манере, — как же мне вас не любить! — И более ничего, никаких убедительных слов. Этого ей было мало — удовлетвориться такой скупой фразой! Муж, который до безумия любил ее, сегодня вдруг не желает признаваться в любви!

— Вы были для меня подходящей парой, — обмолвился я как-то в другой раз. — А вот я не годился вам в мужья. — Я рассмеялся и тотчас вышел из комнаты, чтобы не продолжать тему. С прошлым я рассчитался, говорить мне с ней больше не о чем, и влечения теперь уж никогда не стану к ней испытывать — так я чувствовал и хотел, чтобы так оно и было. Наконец-то ощутить твердую силу зарока и внутреннего сопротивления… Да я и помыслить не смел о такой независимости, пока мы вместе.

Но и она не могла уж пробудить во мне прежнее чувство. Ни тем, что по утрам глаза ее были обведены темными кругами, ни своей задумчивостью по вечерам. Угас во мне былой огонь давней пылкой страсти — а что была именно страсть, я прекрасно понимал это. Самое дорогое, чего можно достичь в жизни.

И все же я стремился покончить с прошлым. Было бы слишком унизительно не извлечь никаких уроков из былого. Человек не может быть рабом своих страстей, иначе оказывается в проигрыше. «Вон дерево, и то защищено корой», — сказал я себе недавно, проходя через парк, и повнимательней присмотрелся к тому дереву. Или возьмем другой пример: есть места, где судоходство опасно, и все же какая-то дьявольская сила влечет тебя туда, снова и снова. Стоит ли поддаваться соблазну, сколь бы силен он ни был, сколь ни велика была бы твоя выгода? Иными словами: как бы там ни было прежде, но продолжения я не хотел.

И тогда я всерьез взялся за подготовку идеи — исчезнуть для всех. Планы мои были таковы.

Некогда был у меня славный приятель, капитан, по имени Жерар Бист. Отличный малый, большой любитель поесть, как и я в свое время, только пришлось ему с радостями жизни распрощаться. Потому как помер он, бедняга, окончательно и бесповоротно, к тому же в результате несчастного случая. Человек, который уцелел в стольких бурях, поскользнулся дома, на полу своей комнаты — хотел моль ногой раздавить, — и тут нашел свою смерть. Судьба иногда откалывает подобные шутки. А я решил теперь раздобыть его документы, обратясь к матери Жерара. Старушка жила в большой бедности, и я, любя ее, время от времени подбрасывал кое-какое вспомоществование и неизменно навещал ее, если странствия приводили меня в те края. А жила она в Антверпене.

Ведь именно потому-то и стремился я попасть в Антверпен… или я об этом не упоминал? Неважно, расскажу сейчас. По моим расчетам, план должен был удаться: отчего бы старушке и не оказать мне небольшую любезность? А уж я бы сумел распорядиться документами с пользою — Бог весть, где, в каких краях, которые теперешнему моему окружению и во сне не снятся.

Мысль эта тешила мою душу.

Словом, отныне стану я прозываться Жерар Вист. А поскольку парень был мне по сердцу, то и имя его пришлось в самый раз.

Супруга же моя пусть остается здесь, коль скоро так хорошо прижилась в Лондоне. Намерения свои я, разумеется, с нею не обсуждал. Деньги так и так буду ей высылать еще какое-то время — во всяком случае, до тех пор, покуда не взойду на борт судна, в каком-нибудь порту.

И принял еще одно решение. Коль скоро там, где я буду обретаться, меня никто не знает, то и не потребуют, чтоб завтра вел себя так же, как вчера, а стало быть, я заделаюсь молчуном. До того одолела меня нескончаемая суета, говорильня, болтовня — главным образом, моя собственная, что в голове воцарился полнейший, непроглядный хаос. И самым моим заветным желанием было — не произносить больше ни слова, покуда я жив.

Воистину, я свел счеты как с самим собой, так и с остальным миром, и прощание мое получилось как прощание с жизнью. Ведь можно отнестись к этому так, как объяснял психоаналитик — смерть неизбежна.

И допустим, подоспело мое время, только я еще кутну напоследок и поживу где-нибудь в свое удовольствие.

Или, пользуясь другим сравнением: что было, то сплыло, не сыщешь нигде, а то, что осталось — выигрыш в чистом виде. За все происшедшее я больше ответственности не несу — груз скинут, отчаливаю налегке. Оторвался от прошлого, и это хорошо. К чему изводить себя неразрешимыми вопросами, любит ли меня кто-то или нет? Черта с два! Отныне стану уделять внимание куда менее значительным вещам.

Итак, я починил, привел в порядок свои чемоданы, запасся всем, что понадобится или будет необходимо в моей другой жизни — в первую очередь точными приборами, с помощью которых можно будет сразу же приступить к какому-нибудь делу, даже оформил паспорт, раздобыл заграничную валюту, когда… в холле гостиницы «Брайтон» получил письмо от мисс Бортон, где она сообщала, что хочет со мной поговорить. Вот уж сюрприз так сюрприз, если вспомнить, как обошлась со мной эта барышня!

Трижды я писал ей — от нее ни ответа ни привета. Звонил по телефону — она делала вид, будто это вовсе не она, я ошибся номером. Не поленился, сходил в музыкальную школу, где она брала уроки фортепьяно — оказалось, что музыкой она больше не занимается. Околачивался возле их дома — все без толку. Даже к шляпнице ее обращался по телефону. Все это происходило в тот период, когда я сражался с фантомами вроде писем Танненбаума… Ну, и когда на все мои попытки связаться с ней барышня не отозвалась, я махнул рукой. Пусть идет своей дорогой. А если она все же приходила мне на память, в особенности, в те минуты, когда я топтался под освещенными окнами их гостиницы, меня одолевал смех. Неужели не так давно я был столь чувствительным человечишкой? Уму непостижимо! Ведь теперь я вовсе не такой. Нынче я бы не потащился расхаживать под чужими окнами.

Наряду с тем я был уверен, что мисс Бортон непременно объявится. Чутье подсказывало. Потому как я успел изучить эту барышню.

И вот она объявилась. Интересно, что ей нужно?

Поговорить она со мной желает, в силу особых причин. Слово «особых» было подчеркнуто, что тоже вызвало у меня смех. Где уж мне теперь до таких разграничений, как особый или не особый? Не настолько уж я тонкий человек.

Не стал я отвечать на ее письмо. Один-единственный раз могу себе позволить. И тут вдруг встретил ее на улице, она шла мне навстречу.

Лицо бледное, да она и сама сказала, что много работает. Что же это за работа такая изнурительная? Она упомянула прикладное искусство и добавила, что очень рада работе, потому как надоело бездельничать. А еще она занимается с мадам Лагранж французской литературой.