История моей жены. Записки капитана Штэрра - читать онлайн книгу. Автор: Милан Фюшт cтр.№ 110

Опять возникла непонятная пауза.

— Где же вы встретили ее, капитан?

Пришлось рассказать все в подробностях, поскольку мадам, верная себе, по-прежнему сохраняла свою дотошность. Видел, говорю, там-то и там-то, неподалеку от Оперы. И даже улицу назвал.

— Вы уверены, что это была она?

— Абсолютно уверен. Не думаете же вы, будто я способен спутать собственную жену с кем-то еще? При всем моем почтении к вам, право, не пойму, чем вызваны ваши расспросы!

— А может, вы и сами не знали, что она здесь, в Париже? — вдруг осенило меня. — Вот видите! — радостно воскликнул я, когда мадам Лагранж призналась, что и правда не знала об этом.

— Значит, это и для вас приятный сюрприз! В таком случае все складывается замечательно: разыщем ее и вместе заявимся в гости! Что скажете? — И я рассмеялся, несмотря на то, что нервы мои были натянуты до предела. Мне вдруг подумалось, что я произвожу на мадам Лагранж не менее странное впечатление, чем она на меня. Ведь именно она всегда подшучивала надо мной, дразня «паровозом» за мою манеру лезть напролом, стоит мне только войти в раж.

Итак, расписал я ей свой сегодняшний день во всех деталях: про то, каким свежим и прекрасным выдалось утро, как, струясь, переливался нежными тонами воздух, и как на удивление хорошо вписалась моя жена в эту необыкновенную картину; обстоятельно рассказал, в чем она была одета, чтобы у мадам Лагранж не оставалось сомнений — я видел на улице именно ее, свою жену. И описание это — от шляпки до туфель — мадам очень порадовало, а я даже сам удивился своей наблюдательности, ведь разглядел я жену за какой-то краткий миг, из ехавшего автобуса.

— Ну, что вы теперь скажете, дорогая мадам?

— Да, — отвечала мадам Лагранж, — судя по всему, это действительно была она. К тому же в плаще, который я прислала ей из Парижа. Он давно вышел из моды… Ах, бедняжка моя! — воскликнула она, и в голосе ее послышались слезы: должно быть, мадам расплакалась от радости.

— Плащ был застегнут у ворота, не так ли? Покрой прямой, с узенькой меховой оторочкой, верно? — возбужденно сыпала она вопросами. — А на шляпке мелкие цветочки? Видите, вы довели меня до слез, — призналась она. — Ведь шляпку эту ей тоже прислала я, незадолго до ее смерти…

— Простите… что вы сказали, мадам?

— Как, вы разве не знали? — встрепенулась мадам. — Не знали, что она скончалась, голубка моя? Вы — счастливчик, капитан! Подумать только, какая замечательная гостья посетила вас сегодня, и какой замечательной спутницей в жизни была она вам, пока вы не расстались…

— И доброй души человек: вот ведь, взяла и явилась мне ни с того ни с сего…

— Может, просто хотела вам показаться, а может, старалась от чего-то предостеречь… Ведь она очень любила вас! — добавила мадам.

Да-да, именно это слово она и употребила: жена, мол, всегда любила меня и вспоминала до последней минуты.

Мадам Лагранж говорила еще что-то, но мне трудно было сосредоточиться. Помнится, уверяла, будто бы ушедшие в мир иной являются живым довольно часто, а вот когда и отчего это происходит, я толком не уразумел.

— Ах, капитан, каких только чудес не бывает на свете! Рассказываешь — люди не верят, да что там, даже если с тобой самой приключится этакое невероятие, и то не верится…

Но суть заключается в том, что жены моей… как бы это поточнее выразиться? — больше нет среди нас, а я ее видел, явственно, как живую. Для меня и поныне это совершенно непостижимо…

Кстати, мадам Лагранж не переставала удивляться, отчего это я не почувствовал того момента, когда жена ушла из жизни, и недоумевала, почему та не подавала мне никаких знаков раньше. Потому как ее не стало шесть лет назад. Она умерла от воспаления легких в барселонской больнице.

Если уж говорить о знаках… Той же ночью отыскалось письмо. Чужим почерком там сообщалась та же новость, которую я только что узнал: жена моя умерла. Очевидно, перед кончиной она попросила кого-то известить меня.

С письмом этим тоже ведь удивительнейшая история получилась. Занимался рассвет, я был измучен до предела, да и поиски оставил за бесполезностью оных. И что бы вы думали? Выдвигаю какой-то ящик, а оно лежит прямо сверху, можно сказать, перед носом у меня. Но ведь в ящике этом я переворошил все десятки раз!

Выходит, я все-таки не сжег тогда письмо, — и хорошо сделал! — у меня еще хватает сил радоваться этому. Впрочем, все это к делу уже не относится. Пора кончать свои записи.

Осенью мне стукнет пятьдесят три, что ни говорите, возраст солидный. И хотя письмо — вот оно, передо мною, я все равно не верю написанному. Зато уверен — и не вздумайте меня разубеждать, ибо в веру эту я вложил всю свою душу! — что в один прекрасный, сияющий день она вновь появится где-то на безлюдной улице, на каком-нибудь перекрестке, пусть — уже немолодая, но по-прежнему грациозно отмеряющая шажки знакомой, семенящей походкой. А сквозь ее черный плащ будет просвечивать солнце.

Готов прозакладывать душу, что все так и будет. Иначе ради чего жить? Ведь я жду лишь момента встречи и буду ждать, покуда жив. Это я обещаю. Кому? Не знаю сам.