Приключения ваганта - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Гладкий cтр.№ 18

Из сел привозили сено, солому, дрова, древесный уголь и строительный лес, охотники продавали бобровые, куньи и лисьи меха, кожевники торговали конской упряжью, оружейники — добрыми мечами и луками, на возах и прямо на земле высились горы мисок, горшков, кувшинов, киевских амфор, облицовочных плиток… Каждый гончар, заботясь о репутации, ставил на свои изделия специальное клеймо.

А еще были ряды, где торговали заморским товаром. Здесь продавали в основном разные вина, книги, ткани и украшения. Простой люд заходил сюда редко; он чувствовал себя в этих красочных рядах не в своей тарелке. Клиентами иноземных купцов большей частью были жены и дочери купцов, зажиточных мещан и киевской шляхты. Но и они не имели столько денег, чтобы купить все, что душа пожелает, поэтому большинство женщин ходило сюда как на смотрины. Для солидности они покупали какую-нибудь недорогую безделушку, а затем любовались переливами и многоцветьем шелка, мягкостью рытого бархата, вдыхали запахи восточных благовоний и приценивались к драгоценностям, один вид которых вызывал у модниц душевные страдания, а уж цены и вовсе вводили их в состояние, близкое к обмороку.

Андрейко любил бродить по Житному Торгу. Правда, такая удача ему выпадала редко. Прежде всего он направился к Пирогоще, чтобы не откладывать на вечер наказ деда. Церковь была с одним куполом, ее построили из плинфы на известковом растворе. В узкие высокие окна, расположенные в два яруса, мастера вставили цветные венецианские стекла, а в толще западной стены находилась лестница, ведущая на хоры. Внутри церковь по площади была небольшой, примерно тридцать на сорок локтей, но отделали ее богато.

Поставив свечу и помолившись, Андрейко направился в ряды, где продавали готовую одежду. Он был мрачен. У него из головы не выходила очередная блажь Ивашки. Да и Яков Немирич тоже хорош. Как может защитить себя его сынок, ежели приключится какая-нибудь баталия?! Ведь Ивашко и саблю-то в руках держать не умеет как следует, хотя Андрейко долго и упорно пытался обучить его мечевому бою.

Гулко ударил колокол, и над Подолом мягко разлился малиновый звон. К ясному небу взлетели дикие голуби, заржала испуганная лошадь, нищенки на папертях церквей начали истово креститься, шепча молитвы сухими старческими губами. Наступил час обедни.

Гийо брюзжал:

— На этих клячах мы никогда не доберемся до Парижа. Я, конечно, уважаю вашего батюшку, мессир, но дьявол меня побери, как можно выпроводить в дальнюю дорогу родного сына, дав ему никчемных старых одров, место которых на живодерне?!

— Старина, что такое этот маленький пустячок по сравнению с тем, что нас ждет Париж? Ах, Париж… Париж, я еду к тебе! — в порыве вдохновения вскричал Жиль. — Сбежала от меня моя подружка Флора, — начал он декламировать чьи-то стихи; правда, несколько не по теме, видимо, сообразуясь со своими душевными коллизиями. — Не вынесу позора! Едва настала ночь, ты упорхнула прочь! А мы ведь так хотели понежиться в постели!

— Вы все о том же… — предосудительно заметил Гийо. — Это все из-за нее, из-за той блудной девки Перрин, мы сейчас трясемся на мешках с костями по скверной дороге в неизвестность.

— Что ты понимаешь в любви! — пылко воскликнул Жиль; тут Гийо тихо проворчал: «Однако! Телок учит матерого быка, как обращаться с коровой». — Наша прощальная ночь была прекрасна! На поле ее папаши не найти стога, в котором мы не кувыркались. Я ее простил, друг мой. И потом, что Перрин оставалось делать, если старый дуралей пристал к ней, что называется, с ножом к горлу? Мол, требуй своего, дочь, — и точка.

— Однако же эта дивная семейка изрядно опустошила кошелек вашего батюшки, — язвительно заметил Гийо. — Да и Перрин не очень похожа на наивную дурочку. Своего она точно не упустит. Теперь у нее есть недурная слава — как же, с ней переспал дворянин — и богатое приданое.

— Деньги — это песок, который не задерживается в наших ладонях, — философски заметил Жиль. — И потом, будем снисходительны к женщинам. У них так мало радостей в жизни. Конечно, отец был ко мне не очень щедр, и думаю, что тех денег, которые он дал на дорогу и обучение в Парижском университете, хватит ненадолго. Но, с другой стороны, ни случись со мной эта приятная неприятность, я бы так и прозябал в нашей глухомани.

Гийо что-то недовольно буркнул себе под нос, и они продолжили путь. Лошади едва плелись, но пустить их хотя бы рысью было страшновато; вдруг они падут раньше времени. Лучше медленно и плохо ехать, чем топать пешком по дороге, изрядно разбитой колесами крестьянских повозок.

Позади, высунув язык, носился по кустам ошалевший от свободы Гаскойн. Гийо категорически не захотел расставаться со своим знаменитым песиком и взял его с собой. Вот только Жиль никак не мог взять в толк, почему Гийо для своего любимца в качестве клички выбрал английскую фамилию. В этом тоже была какая-то тайна.

Ангеррану де Вержи пришлось откупиться от настойчивого виллана. В душе он был на стороне сына, потому что в молодости и сам не раз грешил подобным образом, но проказы Жиля начали влетать ему в немалые деньги, и он решил проблему кардинально. Посоветовавшись с женой, рыцарь вызвал к себе сына и коротко сказал:

— Собирайся. Ты уезжаешь.

— Куда?! — всполошился Жиль.

— В Париж. Таким шалопаям, как ты, там самое место. Будешь учиться в университете. Может, станешь каким-нибудь судейским крючкотвором, чтобы зарабатывать себе на хлеб насущный. Мать говорит, что ты ловок в науках. А рыцарем, увы, тебе никогда не быть… — тут отец горестно покривился: — Да-а, нынешняя молодежь совсем не та, что была в мое время…

На этом их разговор и закончился. Жиль выскочил во двор, переполненный разноречивыми чувствами. С одной стороны, ему не хотелось бросать родные места и своих подружек, а с другой — жить и учиться в Париже было его мечтой. (По крайней мере, так он уверовал, когда до него полностью дошел смысл сказанного отцом; до этого момента Париж казался ему сияющим храмом на горе, о котором даже думать не стоит.)

«Ах, матушка, как я тебе благодарен!» — радовался Жиль. Он понял, что это мать придумала такое «наказание» провинившемуся сыну. К ней он и подкатил, чтобы в качестве слуги с ним в Париж отправился Гийо. Ему Жиль полностью доверял, к тому же Пройдоха, как он сам утверждал, знает французскую столицу как свои пять пальцев, что для провинциала было очень важно. Конечно, Ангерран де Вержи возражал — ему очень не хотелось терять столь ценного слугу, — но его обожаемая Шарлотта настояла, а разве мог истинный рыцарь отказать в чем-нибудь своей возлюбленной?

Проезжая мимо церкви Сен-Симфорьен, Жиль невольно перекрестился. И не потому, что в этот момент на него нахлынуло благочестие. Молодого дворянина с детства пугали статуи, украшавшие ее фасад. Маленькому Жилю казалось, что мрачные фигуры вот-вот оживут и накажут его за многочисленные шалости. Может, такому восприятию статуй поспособствовала мать, которая часто грозила ему небесными карами за неблаговидные поступки. А возможно, поэтическая натура Жиля была чересчур чувствительной к вещам, которые выходили за пределы его познаний. Тем не менее, несмотря на все старания матери и местного кюре, в глубине души он относился к религии (а больше всего к церковникам) с некоторым скепсисом.