Источнику не нужно спрашивать пути - читать онлайн книгу. Автор: Берт Хеллингер cтр.№ 18

Вина имеет право по истечении времени пройти. Поддержание чувства вины — это иногда та же самонадеянность. По прошествии времени каждый должен обрести покой.

Я заметил, что многие наши соотечественники, евреи по национальности, выжившие благодаря своевременному отъезду из страны, впоследствии жили как в концентрационном лагере. Из чувства лояльности к погибшим жертвам они жили очень стесненно. Выжившие не принимали жизнь, поскольку перед лицом умерших считали, что не заслужили ее. Они иногда отрекались от своего еврейства и хотели от него дистанцироваться. Однако внутренне они оставались глубоко солидарны с ним.

Я также замечал, что многие выжившие евреи чувствуют то же, что и преступники. Они также отрекаются от своего происхождения и воображаемых деяний, прилагая немало усилий к тому, чтобы вести себя как христиане. Их отцы и деды крестились, становились особенно добропорядочными христианами, отрекаясь тем самым от общей судьбы своих предков. Это имело плохие последствия.

За этим кроется особая динамика. Она связана с опытом, который мы приобретаем в процессе обычных человеческих отношений. В наших отношениях мы ощущаем потребность платить за дарованное, отдавая нечто взамен. То есть, получая что-либо, я что-то отдам, и наоборот, если я отдаю, другой отдаст мне тоже. Чередование «давать» и «брать» является основой обмена в человеческих отношениях. Без такой потребности к уравниванию обмен был бы невозможен. Но иногда мы переносим нашу потребность к уравниванию на такие связи, для которых это неприемлемо, например, на отношение к судьбе или отношение к Богу.

Если, например, человек был спасен в силу счастливого стечения обстоятельств, он испытывает потребность отплатить вместо того, чтобы принять это как дар. Хоть это и кажется абсурдным в данном контексте, но легче заплатить за спасение, чем принять его как незаслуженный дар.

Трудно принимать незаслуженные дары, их можно принять, только обладая большим смирением. В принципе за это нельзя даже благодарить, поскольку благодарность в данном случае - это дерзость. Истинная благодарность заключается в скромном принятии, в принятии без надменности. Тогда и дар — по силам. Шаг от «хочу заплатить» к скромному принятию дара есть также отказ от контроля. Кто своевременно «оплачивает» свою судьбу, считает, что таким образом он может получить над ней контроль. Принимать, не отдавая ничего взамен, — это серьезный шаг, он требует полной отдачи, гораздо большей, чем страдание. В этой связи уместно сказать: «Страдать легче, чем решать» и «Несчастье легче вынести, чем счастье».

УЧАСТНИК: Я думаю, что мужчины, прошедшие войну, почти все убийцы.

Б. X.: Нет, это совсем другое.

Высшей добродетелью в семьях является принадлежность всех ее членов самой семье. Семья свято хранит и поддерживает жизнь. Хранить жизнь необходимо. Это динамика внутри семьи.

Для большей группы уважение выражено не в такой мере. Например, государство, терпящее притеснение, борется против него и ведет войну, не важно, справедлива такая вина или нет. Когда идет война, воюющие стороны защищают свою группу и нападают на противную. Солдаты в этой войне становятся частью машины, которой не могут управлять. Они не могут сказать «я хочу» или «я не хочу». Они вовлечены в процесс.

В такой борьбе жизнь одного человека ничего не стоит. Но если в процессе борьбы совершается преступление, это совсем другое. Это имеет значение. Но не для солдат. Не нужно это смешивать. Девиз «Все солдаты — убийцы» — ненормален. Говорящий это жив ценой гибели тех же солдат. Иначе он бы тоже погиб. Таким дешевым аргументом в подобной дискуссии не отделаться.

Каждый из нас связан со своим народом и его судьбой. Мы не можем и не смеем уйти от этого. Это очень важно. Политика приема беженцев из стран, где идет война, — это палка о двух концах. С одной стороны, она верна и необходима, с другой — она разрушает нечто в душах многих людей. Они расплачиваются за это страхами, фобиями, тяжелыми заболеваниями. Тот, кто готов разделить судьбу своего народа, какой бы тяжкой она ни была, а это чрезвычайно трудно, обретает покой в душе своей, и он силен.

Очень часто люди пытаются избежать судьбы своего народа, уезжая в другие страны. Мы видим, какие последствия это может вызвать. Это вредит душе, иногда и телу. Величие человека предполагает не только его приверженность своим родителям, но и своей родине. Готовность разделить со своей родиной ее судьбу, если это необходимо.

Бывают и другие ситуации, например, голод, от которого люди раньше бежали в другие страны. Это, конечно, оправданно. Но это надлом и ощущается человеком как таковой. Оправданно и то, что многие народы сопротивляются беженцам, отказавшимся взять на себя ответственность за свою родину. Как могут они быть ответственны в чужой стране, если не смогли этого дома? Часто беженцы, вернувшиеся обратно на родину, воспринимаются там как враги. И с полным правом. Они же отказались разделить судьбу своего народа, какой бы тяжкой она ни была раньше, ни есть сейчас.

Когда я работаю с такими клиентами, моя любовь принадлежит не только им, но и другим, например, тем, кто остался на родине. Я рассматриваю человека в качестве члена его группы. Особое сочувствие я проявляю к тем, кто разделил судьбу своего народа, а не к тем, кто бежал от нее.

Все, что я сказал, действительно при условии многочисленных ограничений, но сказанное необходимо иметь в виду.

Человеку свойственно учиться на ошибках. Но и другие могут совершать те же ошибки, что и мы, и они учатся — на наших ошибках в том числе. Мы часто полагаем, что совершили большую ошибку, но позже выясняется, что это было благословением.

Если человек спасся от смертельной опасности, его жизнь начинается сначала. Когда прошедшее позади, многие из таких людей реагируют на это поведением, будто они умерли тогда. Особенно если в момент опасности погибло много других людей.

Для терапевта важно, чтобы он вместе с клиентом вернулся в ситуацию опасности и клиент принял свое спасение и жизнь смиренно, как дар. Чтобы он сохранил жизнь, в том числе перед лицом погибших. Если речь идет о войне, это важная интервенция, значимый образ, при помощи которого терапевт может помочь.

Наблюдая за реакцией клиента, можно видеть, что часто для него легче или было легче умереть, чем выжить. Вопрос заключается в том, вправе ли терапевт, так сказать, вернуть его, не противоречит ли это внутреннему движению души клиента? Не знаю, я предлагаю это как тему для размышления. В такой ситуации полезно включить в расстановку умерших. Их реакция поможет понять, что уместно в этом случае.