Источнику не нужно спрашивать пути - читать онлайн книгу. Автор: Берт Хеллингер cтр.№ 16

Есть еще и светлое чувство, это тоже счастье. Я могу разделить его с другими, но независимо от них. Такое чувство испытываешь, если принял своих родителей, они живут в тебе как нечто целое, такие, как есть. Когда принимаешь своих родителей, чувствуешь, как все хорошее перетекает из них в тебя; все, что отвергаешь и чего боишься в них, останется за пределами тебя. Если это удается, ощущаешь, как чувство счастья нарастает.

УЧАСТНИК: Я думаю, что не стоит будить спящую собаку, не стоит также собак выкапывать.

Б. X.: А может, там зарыто сокровище? Если не копать, так и не узнаешь, собака это или сокровище.

Знайте, что каждый счастлив со своей проблемой. Это очень глубокое счастье, потому что оно дает ощущение связи с другими в несчастье, сопричастность с ними. Счастье, напротив, делает человека одиноким.

Если я иду по пути к счастью, я должен освободиться от чего-то, а это страшно. Но такой путь выведет меня на более высокий уровень. На этом уровне я связан с чем-то большим и освобожден от многого другого и более узкого.

Совершенство — весомое понятие. В духовности это весомое понятие. Стремление к совершенству в монастырях — высший идеал. В светском понимании стремление к совершенству существует и в психотерапии, например, в стремлении к полному анализу. Если ты полностью проанализирован, ты совершенен. Стремление к самореализации — это стремление к совершенству. Если мы посмотрим на так называемого состоявшегося человека, мы увидим, что самореализация значит для него жить за счет других.

Но я кое-что понял об истинном совершенстве. Оно начинается с того, чтобы быть в ладу с собой. Это первое. Многие переживают внутренний разлад. Они не довольны собой. Присмотревшись к таким людям, можно увидеть, что они изгнали из своего сердца одного из родителей или даже обоих. Тогда они отрезаны от источника своей жизни. Если человек отделен от своих родителей, он обладает только половиной жизненной силы. А если это так, он впадает в депрессию.

Депрессия — это чувство пустоты, не скорби. Чувство пустоты означает отсутствие в душе одного из родителей. Тогда сердце полно только наполовину.

Депрессия исчезает, и человек в ладу с собой, если он уважает и любит обоих родителей. Если это удается, это ощущается как дар свыше. Никто не может это просто «взять и сделать», не в силах человека «управлять» этим процессом. Если это удается — это подарок. Тогда испытываешь светлое исполненное чувство, и депрессия проходит.

Так вот, это была первая ступень совершенства. Вторая ступень истинного совершенства достигнута, когда для каждого члена моей системы есть место в моем сердце. Это мои бабушки и дедушки, тети и дяди, и все, кто уступил в системе место для меня, все исключенные, все люди с тяжелыми судьбами, презираемые, другие члены системы. Если хотя бы один из них останется исключенным, я чувствую себя несовершенным. Если они все в моем сердце, я чувствую себя совершенным. Это истинное совершенство оказывает чудесное действие. В момент его достижения я чувствую себя одновременно состоявшимся и свободным.

УЧАСТНИК: Когда я стоял там, впереди, я чувствовал, что речь идет не в точности о том событии, которое разворачивается на сцене, скорее речь идет о чувствах, стоящих там. Речь идет о разрешении судьбы. Это так?

Б. X.: Да, это так. Речь идет о поиске решения. В этом процессе не важно, что в частности верно или неверно. Коль скоро мы идем по направлению к решению, мы его достигнем и окольным путем.

УЧАСТНИК: Видимо, исцеление — не то, во что мы верим во многих случаях. У меня было такое чувство, что в этом процессе выявляются законы, которые мы понимаем лишь частично, и многое остается совершенно неясным. Мне показалось, что во многих случаях решение невозможно было предвидеть.

Б. X.: Я не мог его предвидеть. Но принципиальная разница в том, ищу ли я исцеления (особенно это касается телесного исцеления) или нацелен на восстановление порядка в системе. Если последнее удается, это приносит счастье и освобождение. Это именно то, на что я непосредственно нацелен. Это оказывает действие и на тело, в большей или меньшей степени.

Когда клиент болен или готов расстаться с жизнью из любви к своей семье и тем не менее ему удается освободиться от этого давления, он чувствует себя в семье более защищенным. Если до этого клиент был готов умереть, он в той же мере готов умереть и от болезни, но начинает относиться к ней иначе. Здоровье больше не является для него высшей ценностью.

Многие больные и врачи считают здоровье высшей ценностью. Здоровье не есть высшая ценность. Жизнь тоже не есть высшая ценность. У души другие мерки. Если допустить, что наряду со здоровьем болезнь может обладать значением и величием; что смерть в свое время обладает значением и величием, можно спокойнее обращаться с болезнью и смертью.

Старейшее из философских изречений Запада идет от некого Анаксимандра. Хайдеггер написал об этом изречении длинный научный трактат, измерив его глубину. В распространенном переводе оно гласит: «Откуда вещи берут свое начало, там и должны они погибнуть при необходимости; они должны понести наказание и быть судимы за свои несправедливости в соответствии с порядком времени».

Имеется в виду: кто держится за жизнь сверх положенного времени, тот грешит против бытия. Мы движемся вместе с потоком жизни и с потоком смерти. В этом гармония. В этом потоке движутся как благо и исцеление, так и болезнь и смерть. Так мы можем занять другую позицию по отношению к жизни и по отношению к смерти.

То, что мы обычно понимаем под совестью, есть внутреннее чувство, которое сродни чувству равновесия. С помощью этого чувства мы ощущаем, как нужно себя вести, чтобы принадлежать к определенной группе, и чего необходимо избегать, чтобы не проиграть право на принадлежность. Наша совесть спокойна, когда мы выполняем условия принадлежности. Наша совесть неспокойна, если мы отступаем от этих условий.

Условия принадлежности различны у разных групп. В семье воров нужно вести себя иначе, чем в семье священника, например. Для того чтоб совесть была спокойна, дети в обеих семьях ведут себя совершенно по-разному.

Моральным мы считаем то, что ценится в нашей семье, и аморальным то, что отрицается. Содержание этих принципов полностью почерпнуто из системы.

Странно, но чистая совесть дает нам право причинять вред другим, тем, кто отличается от нас. Чистой совестью прикрывается, как правило, тот, кто собирается причинить вред другому. Если я хороший и хочу добра, мне нет нужды взывать к моей чистой совести. Это странно.

Настоящее добро творится по ту сторону совести, чтобы действительно делать добро, нужно выйти за границы собственной совести, а это требует мужества. Истинное добро служит многим, оно признает действительность различий между разными группами, системами, религиями.