Мы над собой не властны - читать онлайн книгу. Автор: Мэтью Томас cтр.№ 38

Эйлин, с бокалом вина, отправилась в гостиную, вести светскую беседу. Из общего приятного гула то и дело выделялись отдельные голоса. А Эйлин преследовало воспоминание о преувеличенно бурном восторге мужа. Не выдержав, она отправилась его искать.

На крыльце собрались курильщики, там же были кузен Пат и малышня. Эда никто не видел. Уборная оказалась занята, но потом оттуда вышла тетя Марджи. Эйлин спустилась в подвал, обшарила все закоулки — Эда нигде не было.

Поднявшись к черному ходу, Эйлин не стала входить в квартиру, а окликнула Эда по имени, запрокинув голову. Сверху никто не отозвался, но Эйлин, следуя своей интуиции, все равно поднялась на один пролет. Эд сидел на ступеньке между вторым и третьим этажами. Сидел и молча смотрел, как Эйлин приближается к нему. Под его взглядом ей стало жутко: Эд словно все это время ждал, когда она за ним придет. Снизу доносились приглушенные голоса и музыка — то тише, то громче, подобно дыханию. Веселье в самом разгаре — значит, никто ничего не заметил пока.

— Фрэнк хочет сфотографироваться с тобой, — сказала Эйлин. — Фиона только что приехала — ты ее еще не видел?

Эл молчал, не отводя взгляда.

— Пат явился только ради тебя. Он больше не ходит по гостям. Слышал бы ты, как мы с ним говорили по телефону! «Праздник в честь Эда? Ну конечно, всегда с радостью».

— Не подпускай его к бару, — сказал Эд.

— Он вообще в дом не зашел, — усмехнулась Эйлин. — Сидит на крыльце.

У нее вдруг защипало глаза, хотя грустить вроде было не с чего.

— Там весело, — сказала она. — А с тобой было бы еще лучше.

Эд похлопал рукой по ступеньке возле себя. Неожиданно ласковый жест растрогал Эйлин, а поскольку она в то же время злилась, это совсем сбило ее с толку. Она чуть не ушла вниз одна, но все-таки сдалась и села рядом, подобрав юбку.

— Старею я, — сказал Эд. — Здоровья уже никакого.

— Это просто из-за дня рождения у тебя такие мысли, — возразила Эйлин. — Все стареют.

— Я не ожидал, что столько народу соберется. Думал, посидим своей семьей, будет тихий вечер.

Эйлин невесело улыбнулась:

— У нас в последнее время все вечера тихие.

— Половину этих людей я в глаза не видел.

— Ты почти всех знаешь! Кроме разве что трех-четырех.

— Значит, я их забыл.

— Ничего подобного! Пойдем со мной. Я буду заговаривать с каждым, и ты понемногу всех вспомнишь.

Эд отвел глаза.

— Ты же любишь гостей! Всегда ворчишь и жалуешься, что я слишком часто их приглашаю, а потом сам больше всех доволен. Они пришли ради тебя. Начнут спрашивать, куда ты делся, — что я им скажу?

— Скажи, что вот только секунду назад видела меня в соседней комнате.

— Да что с тобой?

— Устал я. Так устал, никакими словами не передать. Ты представляешь, сколько сил уходит на то, чтобы каждый день стоять у доски и удерживать внимание студентов? Ни на минуту нельзя расслабиться. Ты не вправе сказать: «У меня сегодня плохой день». Чувствуешь себя жонглером, который подбрасывает в воздух шарики, и, если хоть один упадет на землю, случится что-то ужасное. Мне бы прилечь...

— Нельзя. Столько народу в доме! Придется как-то выкручиваться. Прости меня!

— Не надо извиняться, ты не виновата.

— Виновата. Все из-за меня. Дурацкая была затея. Дура я, дура!

— Дождаться бы конца учебного года... Я так мечтаю о каникулах! В этом году никаких летних школ. Буду бездельничать целые дни напролет.

В другое время Эйлин зашипела бы на него, требуя немедленно оторвать задницу от ступеньки и идти к гостям, однако сейчас почему-то удержалась. Хотела сказать, что спустится к ним сама, а он пусть еще посидит минут пять, но тут Эд встал, хлопнув себя по коленкам:

— Ладно, пошли!

По дороге Эйлин забежала в подвал и прихватила бутылку вина.

— Вот, держи, на случай, если кто-нибудь заметит, что ты выходил.

Фрэнк Магуайр, с фотоаппаратом на шее, обрадовался Эду, точно овчарка, собирающая в кучу отару овец. Фрэнк выстроил всех в ряд, затем все долго ждали, пока он наводил фокус. Пауза длилась и ширилась. Эйлин старалась запомнить это мгновение — не зримые подробности, их она всегда сможет увидеть на снимке, а общее настроение: как давние приятели по-дружески обхватили друг друга за плечи, немножко досадуя, что их заставляют позировать, и как потом смеялись, чуть смущенные собственной минутной искренностью. Когда фотографируется группа мужчин, всегда заканчивается вот так — все разбредаются по углам, словно невидимая сила отталкивает их друг от друга, хватаются кто за бокал, кто за тарелку с закусками, кто за сигарету. Эд остался беспомощно стоять посреди комнаты. Эйлин решила не отходить от него весь вечер, держать под руку и незаметно направлять. Он, словно чуткая парусная яхта, слушался малейшего поворота руля: когда надо, лавировал, когда надо — поворачивал на другой галс. Чувствуя, что рядом с ней ему полегчало, Эйлин снова начала наслаждаться праздником. Захотелось даже отойти на минутку, послушать разговоры, но Эйлин усилием воли остановила себя. Она всегда считала, что ей очень повезло: во время выходов в свет муж способен развлекаться самостоятельно, без ее участия. Можно время от времени переглядываться издалека, подмигнуть или помахать рукой. Когда Эйлин видела, как загораются глаза у женщин, оказавшихся рядом с ее мужем, по телу пробегал электрический разряд желания. Некоторые вещи издали виднее, чем вблизи.

Синди Коукли внесла торт. Все запели «С днем рожденья тебя». Эйлин незаметно прижала к спине Эда ладонь, пока он дул на свечи — так слабо, что несколько огоньков уцелели и после второй, и после третьей попытки. Включили свет. Синди вручила Эду нож. Несколько секунд он так и стоял, размахивая ножом, — Эйлин почудилось в этом что-то угрожающее. Она положила руку на его запястье, надеясь, что со стороны это сойдет за трогательное напоминание о том, как они вдвоем резали свадебный торт, — и надавила, заставляя нож проломить хрупкую корочку глазури и погрузиться в плотный кирпич мороженого под ней. Потом убрала руку. Эд потянул нож, но лезвие увязло в мерзлой сладости. Эд расстроенно всплеснул руками и попятился. Эйлин рассмеялась — вот, мол, какие беспомощные эти мужчины, — взяла его лицо в ладони и крепко поцеловала в губы. Сделать такое при всех — это шло вразрез со всем ее воспитанием. Эд сперва напрягся, но потом обмяк и позволил себя целовать. Гости восторженно завопили и зааплодировали. Эйлин отпустила Эда, вытащила нож из торта и принялась отрезать тоненькие ломтики.

Эйлин терпеть не могла просыпаться в неубранном доме. Такое чувство, как будто тебе приходится платить за угощение, которого не успела толком распробовать. И все же, когда гости наконец разошлись, она сразу отправилась в постель, бросив уборку на завтра. Эд спал, как всегда распластавшись на спине. Эйлин это в нем страшно нравилось. Она где-то читала, что только очень уверенные в себе люди спят на спине, потому что в такой позе оказываются беззащитными жизненно важные внутренние органы. В постели Эд всегда вел себя уверенно. Эйлин приятно было ощущать себя рядом с ним маленькой и хрупкой, нравилось прятаться в его объятиях. Ей вспомнился их первый танец — как она удивилась, что Эд оказался неожиданно крупным. Не по размеру просторный пиджак скрывал ширину его плеч. Мускулистый, как спортсмен, он всегда непринужденно себя чувствовал среди людей, зарабатывающих на жизнь физическим трудом, и благодаря этому стал как будто мостиком между ее прежней, приземленной жизнью и той, будущей, утонченной, о которой мечтала Эйлин. Она ни за что не смогла бы заснуть в объятиях другого мужчины.