Клеопатра - читать онлайн книгу. Автор: Фаина Гримберг cтр.№ 17

Но Клеопатре вдруг представлялось единым нескончаемым монологом всё, что приходилось изучать. Фалес объяснял солнечное затмение и видел первооснову всего сущего в стихии воды. Но слова его сливались со словами Анаксимандра, изобретателя солнечных часов. И тотчас Анаксимен уверял, что в основе жизни — воздух, а Гераклит видел эту первооснову в огне. Пифагор провозглашал своё учение о гармонично устроенной вселенной, которая Космос, гармония выходила соответствием чисел и цифр; огромному Макрокосму большой вселенной соответствовал микрокосм разума и чувств каждого человека. И число оказывалось основой всего сущего... Пифагора царевна предпочитала другим философам, потому что он развил египетские писания о переселении душ, подававшие некую прекрасную надежду на твоё послесмертное будущее, то есть, в сущности, оказывалось, что смерти не существует никогда!.. Тем не менее сливались в сознании большой девочки многие поэтические строки:

Скоро потом ты увидишь Тринакрию остров; издавна

Гелиос тучных быков и баранов пасёт там на пышных,

Злачных равнинах...

Вы сюда к пещере, критяне, мчитесь,

К яблоневой роще, к священным нимфам...

Вы, богатыри, Полидевк и Кастор,

Леды сыновья и владыки Зевса,

Воссияйте нам от земли Пелопа...

Муз фиалкоувенчанных

Дар поведаю — песнями

Славословить бессмертных...

У Геракла — пожар под бровями,

И в уме — убийство с бедою...

По горам среди стад и круженья наяд!..

Льём вино — Музам в честь,

Дщерям Памяти — в честь,

И водителю Муз - Сыну Лето — в честь... [15]

Клеопатра встряхивала косами, вертела головой. Поток стихов разделялся, распадался на определённые реки и ручьи отдельных поэтов. Величественный Гомер вёл строки «Одиссеи», Сафо пела о пещере нимф, Алкей обращался к божественным братьям Диоскурам, Коринна зачинала свою песнь о дочерях Асопа, и Симонид Кеосский говорил о гневе Геракла, увидевшего, как Несс, кентавр, вздыбился к сближению телесному с Деянирой, и Пратион слагал свою Гипорхему, гимническую песню-пляску сатиров, записанную Афинеем, с этим насмешливым вывертом — звуковым повтором — Triambo — dithyrambe, и муз прославляет Терпандр Лесбосский. И вдруг всё происходит, и нельзя понять происходящее. А всё — совершенно старинное, почтенное, почётное, и единообразное. Всё — единообразно. У всех — резкие движения-повороты, как будто всё — Ирас. У всех — тёмно-карие глаза; все говорят, что Мусейон — курятник для каплунов... А проза ещё более наклонна к единообразию и слиянию, накатывается, угрожает унести своим мерным, но опасным течением...

«...Всё течёт, и ничего не остаётся в одном состоянии... Нельзя дважды войти в одну и ту же реку... Война есть отец всего, царь всего; она одних делает богами, других людьми, одних рабами, других свободными... Из всего единое и из единого всё... Бессмертные — смертны, смертные — бессмертны, потому что одни живут смертью других, умирают жизнью тех... Одно и то же в нас есть живое и мёртвое, бодрствующее и спящее, молодое и старое. Когда случится перемена, одно становится другим и снова другое превращается в первое... Этот миропорядок, одинаковый для всех, не создал никто ни из богов, ни из людей, но он всегда существовал и существует и будет существовать, как вечно живой огонь, соразмерно загорающийся и соразмерно погасающий... Блаженное и бессмертное существо и само не имеет хлопот, и другим не причиняет их, так что оно не одержимо ни гневом, ни благоволением... если бы бог внимал молитвам людей, то вскоре все люди погибли бы, постоянно моля много зла друг другу... Мой труд рассчитан не столько на то, чтобы послужить предметом словесного состязания в данный момент, сколько на то, чтобы быть достоянием навеки... Ничто не является случайным, все события возникают вследствие разумной причины и в силу необходимости... И вследствие междоусобиц множество тяжких бед обрушилось на государства, бед, какие бывают и будут всегда, пока человеческая природа останется тою же... оставаясь в бездействии, государство, как и всякое тело, истощится само по себе... Но ни с кем не воюет он так ожесточённо, как со свободным государственным строем, ни против кого не питает таких злобных замыслов и ни о чём вообще не хлопочет он так усердно, как о том, чтобы его низвергнуть. И это приходится ему делать до некоторой степени естественно, так как он знает отлично, что, если даже он всех остальных подчинит себе, никакое владение не будет у него прочным, пока у вас будет демократическое правление, но что, если только его самого постигнет какая-нибудь неудача, каких много может случиться с человеком, тогда все, находящиеся сейчас в насильственном подчинении у него, придут к вам и у вас будут искать себе прибежища. Ведь вы по природе не имеете такого свойства, чтобы самим польститься на чужое и забрать в руки власть, а, наоборот, способны помешать другому в захвате её и отнять у похитителя, и вообще готовы оказать противодействие любому, кто стремится к власти, и всех людей готовы сделать свободными... Я строил иллюзии, и это не удивительно, ведь я был молод. Я воображал, что они будут управлять Афинами, уводя их с пути несправедливости на путь справедливости... тот, кто претерпевает несправедливость, счастливее того, кто её совершает... Душа отделяется от тела чистою, не увлекая за собой ничего, присущего телу, потому что во время жизни она, поскольку это от неё зависело, не имела с телом никакого общения, но избегала его, оставалась сосредоточенной сама в себе, так как постоянно заботилась об этом... Остаётся сказать о природе животных, не упуская по мере возможности ничего — ни менее, ни более ценного, ибо наблюдением даже над теми из них, которые неприятны для чувств, создавшая их природа доставляет всё-таки невыразимые наслаждения людям, способным к познанию причин, и философам по природе... Поэтому не следует ребячески пренебрегать изучением незначительных животных, ибо в каждом произведении природы найдётся нечто, достойное удивления... А те, которые утверждают, что человек устроен нехорошо и даже наихудшим образом из всех животных (ибо он бос, говорят они, и гол, и не имеет оружия для защиты), утверждают неправильно, ибо прочие животные имеют одно средство защиты и переменить его на другое не могут, но им необходимо всегда и спать, и делать всё обутыми, и покров на теле никогда не снимать, и оружие, которое им случилось иметь, не менять; у человека же вспомогательных средств много и всегда есть возможность их менять, затем и орудие иметь, какое он захочет и когда захочет; ведь рука становится и когтем, и копытом, и рогом, так же как копьём, мечом и любым другим оружием и инструментом; всем этим она становится, потому что всё может захватывать и держать... Я ничего не воспеваю без доказательств... Если запереть (предварительно взвесив) птицу или другое подобное ей животное в металлический сосуд и оставить её на несколько дней без пищи и если потом снова её взвесить со всеми её экскрементами, выброшенными наружу как видимое вещество, то окажется, что вес птицы стал гораздо меньше, чем её предварительный вес. Это проистекает из того факта, что имелось сильное улетучивание вещества, что может быть признано только путём умозаключения... Над котлом с горячей водой шар движется на стержне... Пусть АВ, большой котёл, содержащий воду, будет поставлен на огонь. Его закрывают с помощью крышки… через неё проходит изогнутая трубка… конец которой входит в Н, небольшой шар.., полый внутри. На другом конце диаметра... прикреплён стержень… который опирается на крышку... К шару присоединяют на обоих концах диаметра две небольшие согнутые трубки, а трубки перпендикулярны линии... Когда котёл будет нагрет, пар пройдёт через трубку... в шар и, выходя по изогнутым трубкам в атмосферу, заставит шар вертеться на месте... Я ненавижу циклическую поэму, потому что циклическая поэма — тривиальный путь, по которому все проходят... Я не пью из общественных водоёмов... Общедоступное противно мне... Если матка будет изъязвлена, то из неё вытекают кровь, гной и ихор, так как при загнивании матки происходит и болезнь: низ живота опухает, становится тонким и при прикосновении болезнен, как рана; лихорадка, скрежет зубами, острая и непрерывная боль в половых частях, лобке, низу живота и пояснице. Болезнь эта происходит в особенности следом за родами, когда что-нибудь оторвавшееся загнивает в матке; она наступает также после выкидыша и даже сама по себе... Некоторые утверждают, — продолжала она, — что любить — значит искать свою половину. А я утверждаю, что ни половина, ни целое не вызовет любви, если не представляет собой, друг мой, какого-то блага. Люди хотят, чтобы им отрезали руки и ноги, если эти части собственного их тела кажутся им негодными. Ведь ценят люди вовсе не своё, если, конечно, не называть всё хорошее своим и родственным себе, а всё дурное — чужим, — нет, любят они только хорошее. А ты как думаешь?.. Здравствуйте, друзья! Примете ли вы в собутыльники очень пьяного человека, или нам уйти?.. Есть в Европе народ скифский, который населяет страну возле Меотийского озера и весьма сильно отличается от прочих народов; они называются савроматами. Их женщины ездят на конях, стреляют из лука и бросают копья с коня, ведут войну с врагами, и это до тех пор, пока остаются девицами, и не прежде слагают девство, пока не убьют тех врагов, и не прежде сходятся с мужчинами, пока не исполнят священных обрядов в честь отечественного бога. Избравшая себе мужа перестаёт ездить на коне, пока не возникнет необходимость в общем военном походе. Правой груди они не имеют, ибо ещё во время младенчества матери накладывают на правую грудь раскалённый медный инструмент, для этого сделанный, и прижигают её, чтобы уничтожить её рост и чтобы вся сила и полнота перешли к правому плечу и руке... Телегон же, узнав от Кирки, что он сын Одиссея, отправился в морское путешествие с целью отыскать своего отца. Прибыв на остров Итаку, он стал угонять овец из стада. Когда Одиссей попытался воспрепятствовать этому, Телегон, державший в руках копьё, наконечник которого оканчивался шипом ската, поразил Одиссея, и тот умер. Узнав затем, что это был его отец, Телегон его оплакивал, после чего вместе с Пенелопой перевёз его тело к Кирке. Там Телегон женился на Пенелопе. Кирка же отправила обоих на Острова Блаженных...»