Девушка в поезде - читать онлайн книгу. Автор: Пола Хокинс cтр.№ 43

– Я не хочу идти домой, – говорю я.

Он кивает, но остаться не предлагает. Вместо этого говорит:

– Ты можешь прийти еще, если захочешь. В другой раз.

Я подхожу к нему вплотную, встаю на мысочки и целую в губы. Он не отстраняется.

Рейчел

Суббота, 3 августа 2013 года

Утро

Вчера мне приснилось, что я оказалась в лесу одна. Я не поняла, какое это было время суток – сумерки или рассвет, – но чувствовала чье-то присутствие. Я никого не видела, просто знала, что меня преследуют и догоняют. Я не хотела, чтобы меня настигли, пыталась убежать, но не могла – ноги были будто ватные, а при попытке закричать я не смогла издать ни звука.

Когда я просыпаюсь, сквозь жалюзи пробиваются полоски белого света. Дождь наконец перестал, сделав свою работу. В комнате тепло и пахнет чем-то жутким – противным и кислым, – я практически не покидала ее с четверга. Снаружи доносится гул и вой пылесоса. Кэти убирается. Позже она собирается куда-то уйти, и тогда я смогу выбраться из дома. Я еще не знаю, чем займусь, и до сих пор никак не могу взять себя в руки. Может, проведу еще один день с бутылкой, а за ум возьмусь завтра.

Телефон подает сигнал, сообщающий, что батарея садится. Я подключаю его к зарядному устройству, замечаю, что есть два пропущенных звонка, и набираю голосовую почту. Там одна запись:

«Рейчел, привет. Это мама. Послушай, я завтра буду в Лондоне. В субботу. Мне надо кое-что купить. Как насчет того, чтобы встретиться и вместе выпить кофе? Дорогая, сейчас не самое лучшее время, чтобы пожить у меня. Просто… в общем, у меня появился новый знакомый, и ты понимаешь, как это бывает в самом начале. – Она хихикает. – В любом случае я с удовольствием одолжу тебе денег на пару недель. Поговорим об этом завтра. Пока, дорогая».

Я собираюсь честно рассказать ей, как плохо на самом деле у меня обстоят дела, и вести такой разговор на трезвую голову меня точно не прельщает. Я с трудом вылезаю из кровати: можно прямо сейчас отправиться выпить пару бокалов до встречи, чтобы снять напряжение. Я снова смотрю на телефон и проверяю пропущенные вызовы. От матери был только один, второй – от Скотта. Без четверти час ночи. Я сижу с телефоном в руке и решаю, стоит ли перезванивать. Сейчас еще слишком рано. Может, позже? После одного бокала вина, но точно не после двух.

Я оставляю телефон заряжаться, поднимаю жалюзи и открываю окно, затем иду в ванную и принимаю холодный душ. Я тру кожу мочалкой, мою голову и пытаюсь заставить замолчать тихий голос в голове, который нашептывает мне, что довольно странно со стороны Скотта звонить другой женщине среди ночи, когда не прошло и двух суток после того, как было обнаружено тело его жены.

Вечер

Земля еще не высохла, но солнце уже почти просвечивает сквозь белые облака. Я купила одну маленькую бутылочку вина – только одну. Я понимаю, что не должна была это делать, но обед с мамой способен поколебать стойкость даже самого убежденного трезвенника. Тем не менее она обещала положить на мой банковский счет триста фунтов, так что встреча с ней не была пустой тратой времени.

Я не стала признаваться, насколько плачевны мои дела. Не сказала, что уже несколько месяцев сижу без работы и что меня выгнали (она думает, что деньги мне нужны, пока я не получу выходное пособие). Я не сказала, как плохо обстоят дела с выпивкой, и она ничего не заметила. В отличие от Кэти. Когда я увидела ее утром по пути из дома, она бросила на меня красноречивый взгляд, который невозможно было истолковать иначе, как: «Боже милостивый! Уже?!» Я понятия не имею, как ей это удается, но она всегда знает. Даже если я выпиваю всего полбокала, ей достаточно бросить на меня один-единственный взгляд, чтобы об этом узнать.

– Это видно по твоим глазам, – объясняет она, однако когда я смотрюсь в зеркало, чтобы проверить, мне кажется, что я выгляжу как обычно.

Ее терпение на исходе, сочувствие тоже. Я должна остановиться. Но только не сегодня. Сегодня не могу. Слишком тяжелый день.

Мне следовало быть к этому готовой, ждать чего-то подобного, но почему-то не получилось. Я села в электричку, и она была повсюду. Ее лицо сияло улыбкой со страниц всех газет: красивая, белокурая, счастливая Меган смотрела прямо в объектив камеры, прямо на меня.

Кто-то оставил на сиденье номер «Таймс», и я прочитала в нем отчет. Официальное опознание было произведено вчера вечером, вскрытие состоится сегодня. Приводились слова представителя полиции, который сказал: «Установление причины смерти миссис Хипвелл может вызвать трудности, поскольку ее тело какое-то время находилось на воздухе, а до этого не меньше нескольких дней пролежало в воде». Я смотрю на ее фотографию в газете, и сама мысль о том, как она выглядела раньше и как выглядит сейчас, приводит меня в содрогание.

В газете кратко упоминалось об аресте и освобождении Камаля и приводились слова инспектора уголовной полиции Гаскилла, заявившего, что они «разрабатывают ряд версий». В моем представлении это означало признание, что они зашли в тупик. Я закрыла газету и положила ее на пол у ног. Я не могу больше на нее смотреть. Не хочу и дальше читать эти безнадежные и пустые слова.

Я прислоняю голову к окну. Скоро мы будем проезжать мимо дома номер двадцать три. Я на мгновение перевожу взгляд в ту сторону, но мы еще слишком далеко, чтобы что-нибудь увидеть. Я продолжаю думать о том дне, когда увидела Камаля, о том, как он ее поцеловал, как я разозлилась и хотела ей все высказать. Что бы произошло, если бы я так и сделала? Если бы явилась к ним в дом, постучала в дверь и спросила, какого черта она вытворяет? Сидела бы она тогда сейчас, как обычно, на своей террасе?

Я закрываю глаза. В Норткоуте кто-то входит и занимает сиденье рядом со мной. Я не открываю глаза, чтобы посмотреть, хотя это и кажется мне странным, потому что вагон полупустой. По коже у меня бегут мурашки. Я чувствую запах табака и лосьона после бритья и понимаю, что этот запах мне знаком.

– Привет.

Я поворачиваю голову и вижу рыжеволосого мужчину – того самого, со станции, из того субботнего вечера. Он улыбается мне и протягивает руку. От удивления я пожимаю ее. Ладонь у него твердая и мозолистая.

– Помнишь меня?

– Да, – отвечаю я. – Несколько недель назад, на станции.

Он кивает и улыбается.

– Я тогда был чуток под мухой, – говорит он и смеется. – Да и ты, похоже, тоже, верно, дорогуша?

Он моложе, чем мне казалось, наверное, около тридцати. У него приятное лицо – не красивое, а приятное. Открытое и улыбчивое. У него простонародный акцент – лондонский или как у выходца с юго-востока страны. Он смотрит на меня испытующе и словно подтрунивая, как если бы что-то знал обо мне или у нас имелся секрет, известный только нам двоим. Такого секрета у нас нет, и я отворачиваюсь. Мне надо что-то сказать, спросить, что он видел.

– У тебя все в порядке? – спрашивает он.

– Да, все хорошо. – Я смотрю в окно, но чувствую на себе его взгляд, и мне почему-то ужасно хочется повернуться и вдохнуть запах его одежды и дыхания.