Орел и Дракон - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 37

Убедившись, что строй норманнов, хоть и несколько укоротившийся за счет погибших и раненых, все же остается на месте, граф Гербальд подал сигнал ко второй атаке. Почти обезумевшие от ужаса пехотинцы не хотели снова идти на мечи, и граф, проскакав вдоль строя, с помощью своих конников криками и взмахами плети погнал пехотинцев вперед. На успех второй атаки он надеялся еще меньше и хотел лишь создать подходящий случай, чтобы наконец ввести в бой конницу. На нее он возлагал последнюю надежду.

Пехотинцы, едва в силах полубессмысленно бормотать слова молитвы, судорожно сжимая оружие, неверными шагами шли вперед. Туда, где ждал их плотно сомкнутый строй разноцветных щитов с железными умбонами, где виднелись хищные жала окровавленных мечей и злобные глаза следили за их приближением через полумаски шлемов, придававших лицам нечеловечески хищное выражение. Под ногами было скользко от пролитой в первой атаке крови, идущие спотыкались о тела, иные из которых шевелились, пытались ползти, хватали идущих за ноги, стонали, кричали, не получая помощи, но увеличивая расстройство рядов и подрывая остатки боевого духа. Норманны дружно взвыли – похоже, теперь они разглядели, как невелико противостоящее им войско. Один из вождей не выдержал – его дружина рванулась вперед, бегом устремляясь навстречу франкам.

И те не стерпели напряжения – не доводя дело до второй сшибки, ряды дрогнули, подались назад… То ли кто-то упал, поскользнувшись в кровавой луже или зацепившись за чьи-то выпавшие кишки, то ли оступился и подался назад – но часть ряда провалилась, а там и остальные, чувствуя открытый бок, поспешно подались назад и побежали.

Позади ревели норманны, словно стая оборотней, жаждущих крови. Видя слабость добычи, они не смогли удержаться и пустились преследовать франков. Видимо, рассчитывали, что те будут искать спасения в городе, и надеялись прорваться за ворота на плечах бегущих.

Час настал – тот самый час, когда граф Амьенский мог переломить ход боя в свою пользу или потерять все. Свою цель он видел хорошо – языческий стяг с двумя черными пятнами непонятного изображения, возле которого наверняка находился вождь норманнов. И граф подал своим людям долгожданный сигнал к атаке.

Затрубила труба, конница двинулась вперед, набирая скорость. Отряд норманнов, стоявший ближе к роще, понял замысел графа и тоже кинулся вперед, стараясь перерезать путь и не дать ворваться в беспорядочно бегущую толпу. Под копытами коней, несущих на себе тяжеловооруженных всадников, начала подрагивать земля, и это ощущение наполняло сердце графа невиданным воодушевлением и бесстрашием. Казалось, он могуч, как Божий гром, что он промчится через толпу пеших врагов, копощащихся где-то внизу, разбивая их голову копытами коня, растопчет, как Святой Георгий змея.

Смалёндцы, никогда не видевшие атаки конного строя, в первый миг чуть было не дрогнули. Но к счастью, граф Амьенский наступал с того фланга, дальше от реки, где выстроились норвежцы под предводительством Оттара. И сам хёвдинг, и большинство его людей провели во Франкии уже не один год и не раз встречались с конницей. Первый удар они встретили сомкнутыми щитами и выставленными копьями. Всадники действовали тоже копьями, стараясь сверху поразить пешего противника то слева, то справа от коня.

Опытные норвежцы, выдержав первый удар, тут же стали отвечать. Благодаря проворству, которое в северных воинах ценилось не меньше, чем сила, они выскальзывали из-под морды коня, избегая занесенных копыт или копья всадника, норовили подскочить к нему сбоку и ударить копьем или двуручной секирой на длинной рукояти либо в шею коня, либо в ногу всадника. Пользуясь численным преимуществом, они нападали на одного конника втроем-вчетвером, и пока один принимал на щит удар, другой успевал нанести свой. Необученные рабочие лошади, чувствуя под копытами тела, пугались, пятились, не слушались всадников. Падали верховые, не имея сил удержаться в седле, падали и лошади, хрипя, оглашая воздух истошным ржаньем, заливая горячей брызжущей кровью глаза своим и чужим.

Лучше шли дела у конников графа – их нарочно выученные боевые кони перепрыгивали через лежащие тела, сами били врагов копытами, не давая приблизиться к себе на расстояние удара, так что достать всадника можно было только броском копья издалека. Но их было слишком мало, и они увязали в массе пеших норманнов. Движение конницы прекратилось, каждый всадник в одиночку, с большим или меньшим успехом, отбивался от наседающих со всех сторон врагов. Глядя на то, как встретили первый удар норвежцы, смалёндцы поняли, как следует действовать, и тоже не позволили ни одному франку прорваться к стягам вождей.

Харальд, едва увидев летящих на него коней, мигом опустил меч в ножны и выхватил у оруженосца двуручную секиру – длина ее рукояти была равна его росту. И не имея опыта, нетрудно было сообразить, что именно с таким оружием пеший сможет успешнее противостоять всаднику. Всадники были в кольчугах и доспехах из железных пластинок, в шлемах без полумасок, но с бармицами, держали щиты, частью круглые, частью овальные. Над отрядом колыхался стяг на высоко поднятой поперечной перекладине – что-то синее с желтым и золотым.

Конников насчитывалось немного – не более пяти десятков. Подрагивала земля под копытами, что могло бы смутить человека робкого. Но молодой конунг не сомневался, что намного превосходящее числом войско викингов одолеет и всадников. Вместо страха он чувствовал почти восторг – пьянящая ярость схватки, тень смертного ужаса, непривычность такого врага, казавшегося особенно грозным, вдохнули в него сумасшедшую решимость, безоглядную смелость. В шуме и грохоте сражения слух различал свист проносящихся над полем валькирий, краем глаза он улавливал мелькающие серые тени – души тех, кто в этот самый миг с ними расставался.

Опережая собственных телохранителей, Харальд бежал вперед, стремясь скорее сойтись с конными франками – и там, за гранью этой схватки, ждет окончательная победа. За свою отвагу он едва не поплатился – не умея правильно оценить расстояние и скорость сближения, он почти столкнулся с одним из всадников. Не сумев вовремя уклониться, он получил копытом по шлему – хорошо, что удар вышел скользящий, а иначе молодому конунгу, упавшему в окровавленную, вбитую в землю траву, грозила опасность быть затоптанным своими и чужими.

От удара на миг потемнело в глазах. Наверное, подоспевшие телохранители прикрыли его, потому что какое-то время Харальд ничего не видел, не слышал и не способен был защищаться. Потом где-то, на другом краю вселенной, забрезжил свет. Он снова видел поле боя, фигуры дерущихся – но теперь они почему-то двигались очень-очень медленно. Каждый заносил руку так, будто она весила в четыре раза больше обычного, а кони величественно плыли по воздуху, будто, наоборот, не весили ничего.

«Я погиб!» – мелькнула мысль в затуманенном сознании. Это было не обычное опасение, какое часто возникает у людей в угрожающем положении, а прямое объяснение происходящего. Он как будто смотрел на мир, находясь уже по ту сторону грани, отделяющей мертвых от живых.

Плавно и медленно, как во сне, всадник занес копье и так же медленно опустил, целясь в Харальда, но тот уклонился и без особого труда, вскинув секиру, ударил всадника по шлему. Пройди удар как должно – и шлем был бы раскроен пополам, а вместе с ним и голова. Но конь дернулся, удар пришелся вскользь – тем не менее всадник так же медленно, будто в воде, начал заваливаться на бок, напрасно стараясь удержать поводья. И Харальд, хотя никто к нему не прикасался, тоже начал медленно падать, словно был связан со своим поверженным противником какими-то узами. И тьма, все это долгое-долгое время маячившая где-то рядом, накрыла его.