Голубь над Понтом - читать онлайн книгу. Автор: Антонин Ладинский cтр.№ 20

С наступлением темноты решено было послать хеландию в Гавань Символов с поручением спустить на берег лазутчиков. Чтобы тайна огня Каллиника не попала в руки врагов, я велел снять с хеландии медные трубы и сосуды с огненным составом, так как русские челны могли окружить хеландию и захватить метательные машины. В полной тишине маленький корабль отошел и вскоре скрылся в темноте.

С волнением мы ожидали его возвращения. Ничего не было видно во марке безлунной ночи. Только в стороне Херсонеса поблескивали огоньки. Может быть, то были огоньки костров. Часы казались столетиями. Никто не ложился спать.

Вдруг послышались крики. Мы поняли, что это возвращается хеландия, а за нею, как псы, гонятся русские ладьи.

Я отдал распоряжение, чтобы корабли приготовились к бою. Затрубили трубы. Корабельщики поспешно подняли якоря, люди встали у метательных машин, зазвенело оружие. Паруса надулись ветром, но прошло некоторое время, прежде чем мы двинулись на помощь погибающей хеландии.

Ее уже настигли враги. В темноте трудно было рассмотреть, что там происходит, но, судя по крикам, можно было предположить, что скифы избивали корабельщиков. Стоявший впереди других корабль открыл огонь. Ослепительным светом блеснуло пламя и озарило высокие дромоны, черные воды моря и там, откуда доносился шум сражения, трепетавшую в агонии хеландию. С ромейских кораблей раздались вопли негодования.

Никифор Ксифий заскрежетал зубами:

– Теперь уже можно молиться о спасении их душ…

Я понял его. Единственное спасение в битвах с русскими моноксилами надо полагать в огне Каллиника. В тот час, когда руссы поднимаются на корабль, уже ничто не может противостоять их ярости. Ободренные успехом, опьяненные легкой победой скифские ладьи неслись на нас, рассчитывая захватить врасплох.

Трепещите, варвары, я уже принял меры. Тактика морского сражения учит, что в таких случаях лучше всего построить боевую линию в виде полумесяца, чтобы охватить врагов железным кольцом. Но в темноте кораблям трудно было занять указанные им места. Напрасно я кричал, приложив ладони ко рту. Дромоны натыкались друг на друга, как неуклюжие животные. Наконец с большим трудом они развернулись и выстроились полукругом. Два дромона я отрядил для охраны неповоротливых торговых кораблей, нагруженных пшеницей.

Корабль «Двенадцать Апостолов» находился за первой линией, чтобы мне удобнее было управлять ходом сражения. Иерею и дьякону, которые чувствовали себя в этой обстановке, как в аду, я велел служить молебен о ниспослании победы. Они облачились в ризы и затянули молитву. Голоса их прерывались от волнения.

Стоявший со мной на кормовой башне Никифор Ксифий шепнул:

– Слышишь, какого петуха пускают страха ради иудейского?

– Молчи, грешник, – ответил я.

Уже на кораблях ревели огнеметательные трубы. Звук, с которым огонь вырывается из медного жерла, можно уподобить нечеловеческому вздоху гиганта. Людям казалось в темноте, что именно на их корабль несутся скифские ладьи, и они метали и метали огонь. Во мраке ночи поминутно возникали столбы пламени. Несмотря на ветер, в воздухе стояло удушливое зловоние горящей серы.

Дрожащими голосами священнослужители продолжали тянуть псалом. Магистр Леонтий мучительно вдавливал в лоб пальцы, сложенные для крестного знамения. Это было не его дело – принимать участие в морских сражениях.

Вот послышались из мрака дикие вопли обожженных. Должно быть, одна из хеландий удачно метнула огонь в какую-нибудь варварскую ладью. Так воют люди, когда с них сдирают заживо кожу. Жидкое пламя причиняло невыносимые ожоги, выжигало глаза, обваривало огромные куски чувствительной человеческой кожи. Ничто так не чувствительно к страданию, как тонкая и болезненная кожа человека.

– Жарко! В другой жизни будет еще теплее! – кричал в темноту Никифор Ксифий и хлопал в ладоши.

Сражение во мраке ночи можно было уподобить картине Страшного Суда. Огонь адскими языками возникал в темноте и с треском горел на воде, как неопалимая купина. Тяжкие вздохи труб наполнили воздух зловонием серы. Как громом небесным поражали мы варваров. Вновь и вновь трубы выхаркивали всепожирающий огонь. С хеландий метали в ладьи руссов горшки, наполненные горючим составом. Когда такие сосуды ударяются о ладьи и разбиваются, от удара воспламеняется состав Каллиника, вспыхивает нестерпимым пламенем. Скифы корчились и выли, как грешники в геенне огненной. Напрасно они бросились в воду, чтобы спастись от мучительных ожогов. Огонь пылал и на воде, потому что его можно погасить только песком или мочой. Затем к месту сражения подходил дромон, и лучники, находившиеся на высоких кормовых башнях или в мачтовых бочках, засыпали освещенное пространство стрелами, убивая с Божьей помощью множество врагов.

С мужеством отчаянья скифы еще раз сделали попытку овладеть нашими кораблями. Тщетно, всюду их встречал огонь. Только дромон «Жезл Аарона» очутился в затруднительном положении. Ветром его отнесло на несколько стадий от того места, на котором действовали хеландии. Видя, что на корабле нет страшных труб, варвары окружили его и, подсаживая друг друга, полезли на высокий корабль. Поняв по крикам, долетавшим с корабля, что ему угрожает опасность, две хеландии кинулись на помощь. В суматохе, разгоняя огнем русские челны, с одной из хеландии метнули сосуд с огненным составом на помост корабля. Пламя вспыхнуло с невероятной силой. Крики двухсот человек поразили наш слух. Еще мгновение, и «Жезл Аарона» запылал среди ночи, как гигантский смоляной факел. Мы видел, как люди бросались с корабельного помоста в море и погибали в черной воде…

Убедившись, что ничего нельзя сделать против ромейского огня, челны рассыпались в разные стороны и ушли под покровом ночной темноты. Кое-где догорали языки пламени. Но я велел трубить в трубы. Это было знаком прекратить огонь. Надо было беречь драгоценный состав. Мы не преследовали врагов, чтобы не попасть в сети ловушки.

Так заступничеством святого Димитрия мы отбились от скифов, и я помолился об упокоении души раба божьего Каллиника, который из обыкновенной серы и безопасной селитры создал и дал в руки ромеев такое страшное оружие.

На востоке уже брезжил рассвет, над водой возникал утренний туман. Тогда громкими голосами мы запели на кораблях псалом, благодаря небо за спасение и победу.

Но бесполезной была наша победа. Произвести высадку мы не смогли, так как на суше теряли единственное преимущество над врагами – силу огня. В мгновение ока варвары смяли бы моих шестьсот схолариев, из которых многие были больны от непривычного морского пути. Таким образом, мы ничем не могли помочь пленному городу. Мы кружились в море на виду у Херсонеса, иногда подходили на расстояние десяти стадий к берегу, вызывали на бой ладьи скифов, но, наученные горьким опытом, варвары не решались нападать на ромейские корабли. Руссы стояли толпами на берегу и грозили нам мечами и секирами. Эти ужасные секиры напоминали нам о том, какая участь ожидала бы нас, если бы мы захотели расстаться с неприступным убежищем кораблей.

На следующую ночь снова паника овладела корабельщиками. Во мраке послышались крики: