Упрямый Галилей - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Дмитриев cтр.№ 121

В приведенных выше замечаниях я исходил из того, что Гевара в своем заключении, текст которого до нас не дошел, рассматривал именно Галилееву теорию вторичных качеств, то есть параграф 48 «Il Saggiatore». Но нельзя исключать и другой возможности – Гевара в своем заключении в первую очередь касался (или его просили в первую очередь коснуться) гелиоцентризма. Редонди такую возможность полностью исключает. Он полагает, что отец Гевара не мог, не компрометируя себя защитой еретической теории, написать, что «учение о движении, даже если бы оно там (то есть в «Il Saggiatore». – И.Д.) и поддерживалось, не представляется ему заслуживающим осуждения», подразумевая учение о движении Земли, поскольку книга Коперника все еще значилась в Index librorum prohibitorum. По мнению Редонди, теолог кардинала Барберини имел в виду иное учение о движении, а именно учение о движении атомов (то есть галилееву теорию тепла), а Гвидуччи или неправильно понял то, что ему кто-то рассказал об отзыве отца Гевары [1018] , или намеренно исказил слова последнего с целью убедить Галилея воздержаться от разжигания споров вокруг коперниканства. Однако никаких веских доводов в пользу такого толкования событий Редонди не приводит, точнее, приводит только один – документ G 3. Но нет никаких подтверждений тому, что Гевару просили высказаться по поводу книги Галилея именно в связи с этим доносом. Нельзя исключать, что Гевара, наверняка зная, что за тосканским математиком закрепилась репутация коперниканца, все-таки под учением о движении имел в виду теорию движения Земли [1019] . Однако Галилей в «Il Saggiatore» высказывается об этой теории очень осторожно и даже критически:

…Что касается системы Птолемея, то ни Тихо, ни другие астрономы, ни даже Коперник не могли со всей отчетливостью опровергнуть ее, поскольку на их пути всегда стоял самый главный аргумент, почерпнутый из движений Марса и Венеры.

Или другая цитата:

…Он [Коперник] ошибочно приписал Земле третье движение, которое является не движением, а неподвижностью и состоянием покоя [1020] .

Подобные рассуждения, разумеется, не могли вызвать никаких теологических возражений, о чем Гевара (если предположить, что в его заключении речь шла о коперниканстве) и написал.

Здесь необходимо также иметь в виду, что для Галилея, связанного увещанием 1616 года, а также тем, что книга Коперника находилась в Индексе, важно было не допустить, чтобы альтернативой гелиоцентризму стала физически бессодержательная (по мнению тосканского ученого) космологическая теория Тихо Браге, ибо если бы последняя получила распространение и широкое признание – а в Collegio Romano дело шло именно к этому, – то тогда отстаивать правоту коперниканского учения было бы много труднее. Поэтому смысл приведенной выше цитаты из «Il Saggiatore» – указание на несостоятельность теории Тихо. Иными словами, Галилей продолжал защищать теорию Коперника, но не «впрямую», а устраняя конкурирующие теории. По словам Фантоли, вступить в полемику о кометах Галилея побудило «желание “разрушить” саму попытку использовать систему Тихо Браге как средство выхода из тупика, образовавшегося в результате отрицания двух других систем» [1021] .

Короче, мы не располагаем достаточной информацией ни о мотивациях отца Гевары, ни о данном им отзыве на книгу Галилея, ни об обстоятельствах, связанных с написанием этого отзыва, чтобы делать какие-либо достоверные выводы. Но независимо от того, на чем он сосредоточил внимание – на вторичных качествах или на гелиоцентризме, – ясно одно: у него не было никакой необходимости своей нарочито благоприятной цензурой «спасать» Галилея от тяжких обвинений, а, соответственно, у Редонди не было никаких оснований придерживаться «narrative strategy of constant dramatization» [1022] .

Во-вторых, документ G 3 не был, строго говоря, доносом в полном смысле слова («a denunciation in good and proper form», по формулировке Редонди [1023] ). В руководствах для инквизиторов особо подчеркивалось, что непременным условием инициирования инквизиционного процесса per via di denunzia является заявление доносящего о том, что он делает это исключительно с целью очистить свою совесть, или из «усердия в вере», или чтобы избежать отлучения от церкви, или же следуя указаниям своего исповедника, а поскольку документ G 3 не датирован и не подписан, то невозможно было выполнить и все остальные обязательные для таких случаев процедуры (в частности, установить личность доносящего, выяснить причины, побудившие его написать донос, определить его отношения с обвиняемым и т.д.). Документ, найденный Редонди, – это не донос, а теологическое мнение по поводу конкретной книги, письменно изложенное консультантом Конгрегации инквизиции (или Конгрегации Индекса запрещенных книг) по просьбе одного из ее членов. Иными словами, это консультативный, а не официальный документ [1024] , и именно этим приватным и «вспомогательным» характером документа объясняется отсутствие на нем даты и подписи. По вполне резонному мнению Финоккьяро, «из содержания документа очевидно, что он не был послан анонимно, но, скорее всего, автор ожидал какого-то персонального отклика от того, для кого этот документ предназначался» [1025] . Да и зачем писать анонимный донос на широко читаемое (в том числе отцами-иезуитами и членами Конгрегаций святой инквизиции и Индекса) произведение, когда инквизиция имела право начать судебное преследование ex officio без всяких побудительных доносов?

Представляется очень вероятным, что документ G 3 предназначался для управляющего Апостольским дворцом Никколо Ридольфи [1026] , который, как я уже отмечал, выдавал Imprimatur для книг, печатавшихся в пределах Папской области. Если это предположение, высказанное рядом исследователей [1027] , справедливо, то тогда G 3, скорее всего, представляет собой, выражаясь современным языком, служебную записку, составленную в связи с выдачей Imprimatur для публикации «Il Saggiatore». Но, повторяю, в распоряжении историков слишком мало материалов, чтобы делать достоверные выводы.