Упрямый Галилей - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Дмитриев cтр.№ 120

«Телескоп или perspicillum нашего прославленного Галилея, – пишет Гевара, – собирает и делает более четкими визуальные образы, слабо испускаемые удаленными звездами» [1006] . При этом Редонди подчеркивает, что томистская теория чувственного познания во времена Галилея «уже не использовалась и вскоре фактически полностью исчезла из истории философии», иезуиты, к примеру, предпочитали концепцию «реальных акциденций (качеств) без субстанции (qualitates reales sine subjecto)». Скажем, сера желтая потому, что в ней есть некое отдельно от ее материального субстрата существующее качество «желтизны». Но отец Гевара, этот, по выражению Редонди, «запоздалый (belated) томист», – так сказать, «томист вчерашнего дня» – «не хотел присоединять свой орден к триумфальной колеснице теологии, управляемой иезуитами» [1007] . Поэтому и тридентскую трактовку таинства пресуществления он понимал в духе томистской философии, то есть предпочитая говорить об образах хлеба и вина, запечатленных в органах чувств «евхаристическими видами». Но если «евхаристические виды» (то есть освященные хлеб и вино) доступны чувственному восприятию, то новая духовная субстанция внешним органам чувств недоступна [1008] . «Поэтому, – заключает Редонди, – нет более необходимости говорить еще что-либо, чтобы понять, почему отец Гевара оказался наиболее подходящей фигурой для замалчивания обвинения против “Il Saggiatore”» [1009] .

Что можно сказать по поводу этой части исторической реконструкции Редонди?

Во-первых, он несколько преувеличивает значимость евхаристических дебатов в начале XVII века, как, соответственно, и доноса, посланного (якобы отцом Грасси) в инквизицию, и «спасительную» роль Гевары [1010] . По мнению Редонди, евхаристическая полемика «была долгой и трудной» и «в сравнении в ней противостояние астрономической истине гелиоцентризма представляется кратким и маргинальным эпизодом» [1011] . Именно «роковая догма» таинства пресуществления стала, как неоднократно подчеркивает французский историк, главным предметом разногласий между католиками и протестантами и «главным препятствием к установлению религиозного мира в Европе во время Тридцатилетней войны» [1012] . Как будто не было между ними острых дискуссий по поводу доктрин предопределения, оправдания верой, откровения и др. К примеру, для кардинала Р. Беллармино, посвятившего большую часть своей жизни борьбе с протестантизмом и прекрасно разбиравшегося в ересях, gravissimo quaestio, который расколол христианский мир и от которого пошли все прочие споры, был вопрос о толковании Библии.

Вопрос об евхаристии, бесспорно, был крайне важным для католиков и сам по себе, и в их спорах с протестантами, но совершенно неправомерно отдавать ему абсолютный приоритет в межконфессиональных дискуссиях XVI – XVII веков, не говоря уж о том, что среди протестантов не было единства в толковании этого таинства, как не было его и среди католических теологов, что вынужден был признать Беллармино [1013] .

Геваре не нужно было спасать Галилея, которому он и его патрон кардинал Барберини явно симпатизировали. Напомню, что, согласно Фоме Аквинскому, интенсиональные образы выделяются (эманируются) самими предметами, а не органом чувств, как полагал, скажем, Роберт Гроссетест. Поэтому в рамках томистской концепции чувственного познания субъект познает с помощью этих эманированных объектом образов; иными словами, объект – это «то, что (quod)» познается, а его образ – это то, «посредством чего (quo)» объект познается. Следовательно, познающий субъект познает не образы, но объект с помощью образов. Это дает основание: а) утверждать, что объект в определенном отношении реально присутствует в субъекте (отождествляется с познаваемой вещью), и б) рассматривать позицию святого Фомы как реалистическую, а не как номиналистическую.

Что же касается таинства евхаристии, то, согласно Аквинату, функцию субстанции хлеба и вина после их пресуществления выполняет их количество. Качества хлеба и вина могут быть приписаны количеству (причем протяженной величине) как субъекту: «Следует считать, что другие акциденции, которые сохраняются в этом таинстве, находятся… в сохраняющейся протяженной величине (quantitas dimensiva) хлеба и вина» [1014] . Quantitas dimensiva не доступна чувственному восприятию, знание о такой величине могло быть только результатом интеллектуальной санкции, даваемой верой в ее реальное присутствие. Иными словами, католики признают присутствие истинного тела Христа и истинной крови Христа в таинстве пресуществления, равно как и сохранение видимостей [1015] хлеба и вина (цвета, вкуса, запаха, консистенции и т.д.) после того, как сами субстанции (хлеб и вино) превращаются в тело и кровь Христовы, отнюдь не с помощью чувств, не потому, что их чувства различают реальное присутствие этих качеств в святых дарах, а «одной только верой, опирающейся на авторитет Бога» (Фома Аквинский). К тому же протяженную величину, посредством которой то или иное свойство оказывается присуще субстанции, не было никакой необходимости рассматривать как математический континуум. В перипатетической традиции физический континуум, в отличие от математического, как правило, мыслился состоящим из гетерогенных частей (minima naturalia).

Гевара строго придерживался этой томистской позиции. Толкование же «евхаристических видов» не в терминах реальных (абсолютных) акциденций, но в терминах интромиссии и импрессии видов (образов) хлеба и вина и концепции quantitas dimensiva в начале XVII века даже очень консервативными теол гами-иезуитами признавалась устаревшей, неудачной, непродуманной, но не формально еретической. Поэтому и высказывания Галилея в «Il Saggiatore» по поводу природы вторичных качеств в глазах Гевары не выходили за рамки тридентской ортодоксии, тем более что Галилей вопроса об евхаристии впрямую вообще не касался. Церковь же, со своей стороны, сознательно и последовательно отмежевывалась от каких-либо натурфилософских объяснений таинства евхаристии. И когда, уже после того, как Грасси опубликовал в конце 1626 года Ratio ponderum, то есть свой ответ Галилею [1016] , и последний, озабоченный реакцией римской курии на сочинение своего оппонента, попросил Б. Кастелли поговорить с Риккарди, отец Мостро прямо заявил, что «мнения [Галилея] ни в каком отношении не противоречили вере, поскольку это просто философские [утверждения]» [1017] . Риккарди мог бы добавить к сказанному мнение святого Амвросия Медиоланского, которое церковь разделяла, что сила благословения выше силы природы, потому что через благословение сама природа изменяется.