— Не волнуйся, это первый и последний раз, — отрезала Лара. Разломавшиеся между ними льдины снова столкнулись и превратились в заиндевевший торос.
Но в «Смачном кабачке» они все-таки пообедали. Лара и здесь не расставалась с рюкзачком, усадив его рядом с собой.
Делая заказ, Егор долго обсуждал с немолодой официанткой название кафе, сначала этого, а потом и всех других, что стоят на трассе. Они и правда были характерными, и по перечню услуг (кафе, мотель, сауна со всеми вытекающими), и по вывескам, в городе так не назовешь: «401-й километр», «Регион 02», «ТОРМОЗни»… Лара, хотя и старалась казаться безучастной, не могла не приметить, что официантка, непривычная к искреннему вниманию, была полностью покорена ее спутником. Ей хватило всего пары арефьевских улыбок, чтобы вокруг взметнулась и заискрилась, как в калейдоскопе, вишневая гордость, приправленная, припорошенная одуванчиковой радостью и малахитовой ревностью, которую, очевидно, будила в ее душе Лара. Та прикусила язык, только бы не выдать «что ты, подруга, ни в коем случае не претендую!». Когда официантка вернулась, чтобы водрузить на стол пластмассовую подставку с порезанными на треугольнички салфетками, ее губы уже сургучно пламенели помадой.
«Как он может флиртовать в присутствии Лили? Только что рассказывал, как они встретились, а теперь…» — думала Лара, глядя на рюкзак с урной. Впрочем, ничего предосудительного он себе не позволял. Лара вообще все чаще приходила к заключению, что Арефьев — мастер владеть собой, его эмоции приглушались, таяли, едва вспыхнув, так что часто ей толком не удавалось разобрать почти ничего. Он будто знал о ее тайном даре и стремился скрыться.
Была ли в том заслуга личного обаяния Егора или нет, но башкирское блюдо в виде котлеты, щедро политой растопленным сыром и покоящейся на подушке из капусты, овощей и лепешки, оказалось вкусным, и Лара смела все с тарелки в мгновение ока. А потом улучила момент и сделала удачный снимок официантки, пока та поправляла фартук, неожиданно грациозно выгнув спину и глядясь в стеклянную дверь холодильника с напитками. Лара всегда немного сожалела, что фото не способно схватить все эмоции ее героев. Раньше в Лариных руках камера становилась чем-то большим, чем просто фиксирующим действительность аппаратом, и ореолы, пусть невидимые, оставляли на снимках свой мягкий, едва уловимый след, свое настроение. Теперь это умение она почти утратила.
После обеда Егор снова сел за руль, предоставив Лару мыслям и пейзажам. Ландшафт становился все грандиознее, начинались Уральские горы, невысокие, завороженные, будившие ощущение близкого Космоса. Вспомнилось недавнее падение метеорита — до Чебаркуля отсюда всего пара часов езды. И мысль о частичке Вселенной, в огне рухнувшей на планету, тут же потянула за собой воспоминание о смерти, неведомой, близкой или далекой, несущейся рядом с машиной, сопровождающей их, как сопровождает их Лиля — или они ее.
— Включи Лилин диск, пожалуйста, — попросила Лара. Метка снежинки не относилась к какому-то определенному месту, а слышать себя ей становилось невмоготу. Егор послушно запустил новое сообщение:
— Никогда до этого дня я не видела Уральских гор. Граница между Европой и Азией, где-то даже есть точное место, только мы, кажется, не там поедем, но все-таки! В стороне остается городок Арти — единственное место в России, где есть завод по производству серпов и кос. Там даже турниры косарей устраивают! Представляю себе это зрелище — и людям праздник, и дело сделано, вот не догадались наши предки такие турниры по всей стране устраивать… Ладно, «радио Лиля» отвлеклось… Так вот, есть башкирское сказание о великане, который жил тут в незапамятные времена. И был у него пояс с карманами, в которые он складывал найденные по миру сокровища: яшму, лазурит, топазы и бериллы, золотые самородки. А потом он развязал пояс и бросил его на землю, и пояс был такой большой, что лег между северным Карским морем и южным Каспийским и стал горной цепью… Обожаю такие легенды, они всегда напоминают мне о Ларе, потому что обычно не я, а она их пересказывает. Я уже скучаю по ней!
Лара отвернулась к окну, чтобы незаметно сморгнуть слезы. В поселениях, лежащих вдоль дороги, люди продавали картины из уральских самоцветов, наклеенных на косых древесных спилах, и почему-то надувные бассейны.
Голос Лили стал грустным и мечтательным. Она вообще представала в этих записях не похожей на саму себя, Лара с детства не слышала от нее таких задумчивых пространных монологов. На всех прошлых дисках, записанных для совместных странствий, она предпочитала сыпать точными данными и фактами, и Ларино сердце ныло, потому что причина этой перемены оставалась ей неведома.
— А еще некоторые считают, что Урал — это те самые, легендарные Рифейские горы. Горы на самом краю земли. Гиппократ говорил, что у подножия Рифейских гор, с которых дует северный ветер, под созвездием Медведицы лежит Скифия. А вот по ту сторону начинается Гиперборея, страна гипербореев, блаженных и счастливых потомков титанов. Их жизнь невообразимо прекрасна, и даже смерть для них — избавление, когда испытаны уже все наслаждения, когда вкушены все дары мира, и они бросаются в холодное море, потому что здесь им больше нечего делать. Мы едем в Гиперборею. Кто знает, может, там мы найдем свое счастье…
Да что же это такое! Ларе хотелось кричать: объясни мне, объясни, я не понимаю! Какое счастье тебе было нужно?
Егор глядел на дорогу, и ни один мускул не дрогнул на его красивом лице. Наоборот, в рисунке губ проступило что-то неожиданно суровое, будто он намеренно оставался глух к словам Лили — и к молчаливой мольбе ее живой сестры.
Глава 5. Ограниченный доступ
Никогда прежде Лара не задумывалась, что происходит со страницами социальных сетей, чьи владельцы умерли. Никогда — до тех пор, пока однажды вечером, после дня рождения отца, она не зашла в Интернет и не увидела, что на стене ее аккаунта до сих пор висит сообщение от сестры, ссылка на какую-то новость. Новость давно была не нова, как не была нова для всего мира гибель Лили. Один щелчок кнопки, и в углу Лилиной страницы появилась надпись «Заходила 27 февраля». Но еще не успев понять, что делает, Лара уже набрала знакомый пароль (у сестер он был парный, неизменный с того момента, как обе стали пользоваться Сетью) и проникла на страницу Лили под ее именем.
Аватар Лили в виде лунного пейзажа с кратерами, любимая музыка Лили, любимые цитаты, сообщества, запросы, ссылки, новости, фотографии, видеозаписи. Придерживаясь строжайшего правила, Лара не открывала личную переписку сестры, но все остальное прослушивала и просматривала так тщательно, словно пыталась найти обрывки дорогих ей мыслей, отзвуки оборвавшегося голоса. Во всем этом была частичка вечности, на этих электронных вкладках все еще обитала ее бессмертная Лиля, так же, как и в ее душе, с той лишь разницей, что здесь она существовала отдельно. Обособленно.
С тех пор не проходило и дня, чтобы Лара не заглядывала сюда. Она делала это тайком, словно совершает преступление, хотя и знала, что любой может обнаружить то и дело обнуляющийся счетчик времени, говорящий об активности аккаунта. «Любой» значило «Егор» — а кому еще понадобится смотреть за страницей Лили? Но Егор не проявлял озабоченности. Лара еще раз убеждалась, что для него жена и правда умерла.