Грустничное варенье - читать онлайн книгу. Автор: Елена Вернер cтр.№ 23

— Всегда хотел спросить… Почему ты стала фотографом? Даже нет, не так — почему ты бросила медицинский? Да еще на последнем курсе… Ты не похожа на любительницу лабораторий, но ведь зачем-то же поступала? — И не утерпел, сыронизировал: — Неужели морга испугалась?

Егор даже не догадывался, насколько он прав. Лара действительно не любила лаборатории — их любила Лиля. С юности старшую сестру пугало несовершенство, и она всеми силами стремилась его исправить. Лиля не переносила следов пальцев на солнечных очках, бокалы с рельефным оттиском губ на тонком крае, брызги зубной пасты на зеркале, разлинованные дождевыми потоками окна — во всем, что касалось стекол, ее стремление к чистоте носило характер мании, о чем знали только самые близкие. Как только это стало возможным, она сбежала в сияющую белизну и неяркий кафельный блеск лабораторных кабинетов, укуталась в халат научного сотрудника — и стала счастливой. Свежесть, мерцание ртутных ламп и их неживое треньканье и пощелкивание, нарушающее тишину, электронные микроскопы и идеально, кристально прозрачные колбы доставляли ей удовольствие.

— Разве не прелесть? — глаза Лили мерцали, как серый жемчуг, вдохновенно и таинственно. В одно из редких Лариных появлений на работе у сестры та решила провести ее по своему прохладному царству. — Когда я надеваю перчатки, готовясь к исследованию, или вскрываю упаковку стерильных пипеток…

— Это все как игрушечное. Будто не по-настоящему. Колбочки, мензурки, впору устраивать чаепитие с куклой Ирой, — пошутила в ответ Лара.

— Еще как настоящее! — возмутилась сестра. — Иногда мне кажется, что только в микроскоп и видно настоящее. Реальный мир, понимаешь? А мы его не улавливаем, слишком слабое зрение. Хотя твое не в счет!

В этом-то и оказалась вся загвоздка. Собираясь стать врачом, Лара наивно мечтала помогать людям, исцелять даже, и в этом она искала свое предназначение. На деле оказалось, что в лаборатории ей скучно, а в больнице и того хуже — страшно. Потому что ни на секунду она не переставала видеть страх других. Главная эмоция, завладевавшая всеми, кто переступал порог больницы, от испуга внезапно напавшей хвори до тягостного ожидания вердикта и ледяного ужаса неизлечимости. Лара очень скоро осознала, что никакое облегчение, радость от удачного лечения или благоприятного прогноза не сравнится по интенсивности с этим нервно-бирюзовым, на грани с флуоресцентностью, цветом «электрик». Страх шел неравномерно, закручивая человека в вихрь дробной ряби, как волновые помехи в старом телевизоре. Она встречала его и раньше, но никогда еще — так много. И если с грязью и физиологичностью человеческого нездоровья она еще могла справляться, то не с этим.

Тогда Лара решила, что понимает собак. Если они видят подобно ей, неудивительно, что они склонны кусать испуганных людей — мало что может так же сильно вывести из себя, как эта электрическая рябь. Кто-то что-то утверждает о запахе адреналина? Лара мысленно закатывала глаза: бог с вами, люди, никакой запах не сравнится с этой пульсирующей бирюзовой пыткой, имя которой — страх. Просто удивительно, что только ей суждено видеть это, в то время как все остальные почти слепы. По этой же причине она не ходила на ужастики в кино: слишком ярко становилось в темноте вокруг, от внезапного испуга зрительный зал коротило, как гирлянду с оголенной проводкой. От одной только мысли, что за это удовольствие еще и нужно платить, на нее нападал нездоровый смех.

Но, конечно, Лара не собиралась посвящать в свои переживания Арефьева.

— Нет. Просто это не мое, — ответила она. — Лиля мечтала заниматься наукой, а я вот фотографирую. Каждому свое.

— И то и другое — подглядывание за жизнью, исподтишка, — довольно неожиданно резюмировал Егор. Он словно подслушал ее воспоминание о словах Лили. Только самой Ларе никогда не приходило в голову, что в известном смысле она занимается тем же, чем занималась сестра: наблюдает, не касаясь.

— А в детстве — кем ты мечтала быть, когда вырастешь? — допытывался Егор. Лара поморщилась:

— Если мы заключили перемирие, это еще не значит, что у нас тут дружеские посиделки!

— Перемирие? — он искренне удивился. — Как остро ты все воспринимаешь, будто у нас война… А все-таки? Кем?

Их взгляды неизбежно скрестились в зеркале заднего вида. Вокруг глаз Егора стали собираться морщинки, и бледная дымка его настроения абрикосово вспыхнула. Он улыбался. Сдержаться и не улыбнуться в ответ оказалось невозможно:

— Я хотела стать Мэриан. Знаешь, которая была спутницей Робин Гуда?

— Что, бродить по Шервудскому лесу и стрелять из лука?

— Примерно, — кивнула Лара серьезно. — А потом выяснилось, что это невозможно. И Деда Мороза не существует. Вот такой облом.

Она тут же пожалела, что позволила себе ослабить оборону: в воздухе что-то изменилось, и над Егором мягко всколыхнулось то самое, невыразимое, редкого оттенка гортензии. Лара тотчас отшатнулась, ее словно отбросило в самый угол автомобильного салона.

— Хотя тебе не понять, — грубовато заявила она оттуда, скрещивая руки на груди.

Со своего места она уже не видела лица Арефьева, но заметила, что напугавшая ее дымка мгновенно потухла, словно костер, в который опрокинули ведро снега.

— Верно, — согласился Егор тихо. — Я не мечтал о чем-то определенном. А потом вообще — просто захотел стать богатым.

— Тебе удалось. И что, это того стоило?

— Ты знаешь… Стоило. Деньги сильно помогают добиваться желаемого.

— Не всего, — Лара мотнула головой.

— Практически всего.

— Ну да, конечно, за исключением такой малости, как любовь!

— Ты удивишься… — Егор вдруг решился на рискованный обгон, так что встречная машина наградила его возмущенным сигналом и вспышкой фар, а Лара вцепилась в ручку двери. — Так вот, ты удивишься, но деньги помогают даже с любовью.

Лара, ноги которой запоздало сделались ватными от арефьевского лихачества, молча вскипала. Ей не нравился разговор, не нравились слова Егора, все это почему-то ужасно задевало.

— Ну же, Лара! Не держи все в себе, выступи с гневной отповедью, — усмехнулся он. — Что, циник и капиталист?

— Да! И я жалею, что ты был мужем моей сестры! — губы ее предательски задрожали. — Потому что она заслуживала другого! Лучшего, чем человека, который заявляет, что за деньги покупается все. Что, скажешь, Лилю ты тоже купил?

— Нет, не купил. Скажем… Я ее заинтересовал. Деньгами и тем, что они мне дают. Вкусная еда в ресторане, хорошее вино. Машина вместо толкучки в метро. Свежие цветы. Вечер в театре… А потом она влюбилась. И я тоже.

Лара пыталась взять себя в руки: нет, она не будет говорить все, что об этом думает! Арефьеву не дано понять.

— А скажи, для чего деньги тебе? Например, зачем ты работала на прошлой неделе в студии на Покровке? Там, в подвале? Тебе этого не хотелось, это было не вдохновение. Ты зарабатывала деньги, чтобы отправиться на Байкал. То есть деньги помогли тебе осуществить желаемое, как я и сказал, — жестко заключил Егор.