Принцесса лилий - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Галанина cтр.№ 77

Жанна и не надеялась пережить ту ночь, когда Жерар уехал в Нант.

Потому что раскрашенный череп лежал на кровати, прямо на покрывале, и радостно скалился, как и тогда, стоило только ей ступить на порог собственной спальни.

И Жанне показалось, что за плотной шторой угадывается человеческий силуэт.

Она сползла по дверному косяку без чувств, а когда очнулась – как в прошлый раз, – уже ничего не было, ни силуэта, ни черепа. И опять – ни караулы, никто ничего не заметил.

Жанна была уверена, что в следующий раз она обнаружит череп на собственной подушке.

Возможно, в компании с ласковым и страстным виконтом.

И это окончательно сведет ее с ума.

Ночь Жанна провела без сна, сидя в кресле и смотря на огонь. Время от времени она впадала в странное полузабытье-полуявь, но стоило птичьему крылу прошуршать за окном или мышке заскрестись в норе – она вскакивала и хватала старинную алебарду, принесенную из углового зала.

Утром надо было ехать к герцогскому двору.

Стиснув зубы, Жанна поехала, сказав себе, что виконт ее не запугает.

Волчье Солнышко был свеж и безмятежен.

– Как я рад вас видеть, звезда моя рассветная, – завладел он узкой Жанниной ладонью. – Каждое мгновение, проведенное рядом с вами, для меня драгоценней изумруда!

– Я не устаю поражаться, виконт, как молниеносно вы превратились в поэта, – заметила Жанна.

– Не было бы счастья, да несчастье помогло, – назидательно сообщил виконт. – Когда после турнира я отлеживался в постели, приказал читать себе сборник стихов, нашедшийся в библиотечном шкафу. Подарок покойного отца, между прочим. Решил клин клином выбить. Чуть с тоски не умер, слушая все эти охи и вздохи. Только Бертран де Борн и умеет разогнать хандру:

Люблю я дыханье прекрасной весны

И яркость цветов и дерев;

Я слушать люблю сред лесной тишины

Пернатых согласный напев

В сплетеньи зеленых ветвей;

Люблю я палаток белеющий ряд,

Там копья и шлемы на солнце горят,

Разносится ржанье коней,

Сердца крестоносцев под тяжестью лат

Без устали бьются и боем горят.

Люблю я гонцов неизбежной войны,

О, как веселится мой взор!

Стада с пастухами бегут, смятены,

И трубный разносится хор

Сквозь топот тяжелых коней!

На зáмок свой дружный напор устремят,

И рушатся башни, и стены трещат,

И вот – на просторе полей —

Могил одиноких задумчивый ряд,

Цветы полевые над ними горят.

– Там-там, та-да-там, как же там… А!

Люблю, как вассалы, отваги полны,

Сойдутся друг с другом в упор!

Их шлемы разбиты, мечи их красны,

И мчится на вольный простор

Табун одичалых коней!

Героем умрет, кто героем зачат!

О, как веселится мой дух и мой взгляд!

Пусть в звоне щитов и мечей

Все славною кровью цветы обагрят,

Никто пред врагом не отступит назад! [24]

– Каково? В его времена слово «преданность» не было пустым звуком. Не то что сейчас – люди измельчали. Вы не находите?

– Отнюдь! – ощетинилась Жанна. – И тогда, и сейчас есть как подлецы, так и святые!

– Отрадно, отрадно такое слышать, – подхватил виконт, весь вид которого говорил, что уж он-то, несомненно, святой. – Беседы с вами – всегда услада для моих ушей. Чувствую, что мы созданы друг для друга.

– Не сомневаюсь! А знаете что, виконт, – вспомнила вдруг Жанна. – Когда я была в плену в Триполи, в доме торговки живым товаром, мне в руки попалась рукописная тетрадь со стихотворными строками, арабскими и французскими, видно, пленниц до меня развлекали. А может быть, учили. И одно мне, представьте, запомнилось:

Я, словно девушку и светлую весну,

Когда-то прославлял кровавую войну.

Но ужас я познал теперь ее господства —

О, ведьма старая, что держит всех в плену,

Что хочет нравиться и скрыть свое уродство,

И отвратительную прячет седину… [25]

– Сильно, – заметил виконт. – Даже и не знаю, что сказать. Я подумаю, моя звезда.

И отошел.

Эту схватку Жанна выиграла.

* * *

В Нанте рыжий пират начал готовиться к отъезду. День было решено посвятить неотложным делам, а на следующее утро выехать.

Первым делом требовалось посадить на корабль Саида, Махмуда, Али и Ахмеда. Пират выполнял данное обещание. Потом нужно было собраться – и решить, каким образом перевозить из Нанта в Ренн двух почтенных дам. И запас еды, памятуя о том, что после осады в столице герцогства голодно.

Чтобы не терять времени – осенние дороги не мед, – было решено воспользоваться конными носилками, которыми не брезгуют даже лица духовного звания. Причем двумя: ибо представить, что благородная баронесса де Шатонуар сядет рядом с уважаемой госпожой Фатимой, было решительно невозможно! (Жерар попытался было робко спросить, а зачем вообще тащить с собой этих двух переч… э-э-э-э… почтенных особ, но рыжий пират ему доходчиво объяснил, что проще их взять с собой, чем не брать. И пользы для дела будет больше.)

Рыжего заботило не то, как разместить дам. Людей было мало. Надежных людей.

– Люди есть в Аквитанском отеле, – успокоил его Жерар. И тихо добавил: – Скорее бы вернуться…

* * *

Отправив четверку мусульман, рыжий принялся обихаживать госпожу Фатиму: он повел их с Масруром в лавку, чтобы обеспечить одеждой в преддверии грядущей зимы.

Жаккетта, оставшись дома, собирала немудреные пожитки и изредка растроганно всплакивала: пират ей прочел письмо госпожи Жанны. Шмыгая носом, Жаккетта думала: «Вот беда-то… Но ничего, я скоро приеду».

Пирату пришлось подзадержаться: покупкой одежды дело не ограничилось, госпожа Фатима возжелала немножко познакомиться с городом.

Они прошли к замку герцогов Бретонских (в котором и родилась герцогиня Анна). Осмотрели его бастионы. Прошли к собору Святых Петра и Павла. А потом прошли к улочке Святого Жана, где стоял монастырь Кордильеров. Там, на выходе из испанской часовни, Фатима и Масрур встретили людей с корабля, что их привез. Поговорили и между делом решили несколько важных дел.

В новом мире госпожа Фатима держалась очень уверенно. Она с любопытством смотрела по сторонам через щелку в своем покрывале.

– Мир открытых лиц, как интерэсно, – заметила она. – Вот он какой… То-то так сложно было приучить мой бирюзовый цветочэк правильно ходить по улицам!