Нелегал из Кенигсберга - читать онлайн книгу. Автор: Николай Черкашин cтр.№ 31

Ночная речная вода вкрадчиво журчала, неся свои потоки в неблизкий еще Нарев, а потом и в Вислу. Эх, Буг-река!.. Буг — по-польски «Бог». Бог-река. Нет на земле больше рек с таким грозным и величественным названием.

А скажи-ка, Бог-река, как потечет теперь жизнь Сергея Лобова?

В свои двадцать пять лет Сергей еще ни разу не задумывался толком о женитьбе, о семейной жизни. Да и некогда было: то институт, то армия, то финская война, то совершенно новая редакционная работа… И вот Ирина обняла его сегодня утром и заслонила весь его горизонт, затмила весь его мир — красивая, нежная, страстная! И ждет его воскресным вечером и будет ждать его всегда, если они породнятся как муж с женой.

Согласится ли она выйти за него замуж? А если снова наладятся отношения с Суровцевым? Ну, хорошо — поженились, а какой она дальше будет, эта семейная жизнь? А, чего тут гадать? Конечно, она будет восхитительно счастливой, ибо быть рядом с Ириной, любоваться ею, обнимать, вдыхать ее запах — это уже счастье. Но жить где? У бабы Ядзи? Квартира в Уручье служебная и после развода она наверняка останется за капитаном Суровцевым. А и шут с ней! Поначалу будем снимать, а там, может быть, и от редакции дадут. Только как к их браку отнесутся в редакции? Скажет чей-нибудь злой язык: «Развели тут, понимаешь, семейственность в идеологическом органе!» А то еще что-нибудь похуже пришьют — моральное разложение, политрук разбил крепкую семью советского командира. А, и пусть говорят! Все пересуды рано или поздно стихнут.

А кого на свадьбу пригласить?

Стоп-стоп, товарищ младший политрук! Что-то вас в заоблачные выси унесло. Еще совершенно неизвестно, как отнесется Ирина к предложению руки и сердца. Она ведь серьезная женщина, умница, да и к тому же постарше Сергея на два года… Впрочем, женщины всегда умнее мужчин в таких делах.

Будь, как будет! Главное, чтобы она была рядом, главное, что сегодняшнее утро наверняка повторится послезавтра!

От этой мысли радостно колотилось сердце… Идти в казарму совсем не хотелось. Разве что в город сходить? Пожалуй… До парка 1 Мая быстрым шагом можно было добраться за двадцать минут. Лобов отметился у дежурного по КПП в Северных воротах и вышел на Каштановую улицу. Будоражащие звуки духового оркестра, игравшего в парке, доносились к высоким валам крепости. «Эх, покружиться бы сейчас в вальсе с Ириной!..»

Людмила Коробова вошла в комнату дочери. Зана, разобрав пневматический пистолет, аккуратно протирала его ружейным маслом.

«Какие же они разные получились? — подумала Людмила, вспомнив старшую дочь. 19-летняя Таня училась на втором курсе биофака в Минске и жила там в их столичной трехкомнатной квартире одна. Конечно же, от женихов у симпатичной девушки да еще генеральской дочери не было отбоя. Но отбой был. За отводом женихов следил специально обязанный к тому офицер-порученец. Именно он, старший лейтенант Копытов, встречал Таню на парадных ступенях университета и провожал домой. Он же сопровождал ее в кино и театры. Наказ отца был строг: «Пока не закончишь университет, никаких женихов и замужеств» И Таня скрепя сердце терпеливо следовала отцовскому завету. А вот Занке и отец — не указ! Ох уж эта страна Танзания, как называл отец строптивых дочерей.

— Сюзанна, я вчера вечером видела, как ты целовалась с Геной.

Младшая и ухом не повела:

— Я не целовалась, я долг отдавала.

— Какой еще долг?! — в ужасе всплеснула руками мать.

— Ну, мы пари с ним заключили, что если он собьет самолет, то я его поцелую.

— Ничего не поняла! Какой еще самолет?!

— В тире, мамуля, в тире… Там мишень такая самая трудная. У нее блямбочка маленькая-маленькая. Но если попадешь в нее, то самолетик поедет по тросику вниз, ударится носом о железяку и бабахнет — там у него в носу пистон есть. Никто еще не попадал. А Генка вчера — на спор — три раза попал.

— Ох, Зана, ты со своими пистонами и закидонами бабахнешь однажды не хуже этого самолета. Только я тебя целовать за это не буду.

— Мам, ну подумаешь — один разок… Ну, чего такого? Ты сама уже в пятнадцать лет замуж выскочила.

— Во-первых, не выскочила, а вышла. А во-вторых, не в пятнадцать, а в шестнадцать… А тебе пока еще только четырнадцать!

— Во-первых, не четырнадцать, а четырнадцать с половиной. А во-вторых, мамочка, я ловлю тебя на слове! Я через полтора года напомню тебе твои слова.

Девушка вставила затвор на место и спустила курок.

— Уж не за Гену ли ты собралась?

— Найду за кого! Только ты папе про вчерашнее не говори, а? Ну, пожалуйста!..

— Я еще подумаю — сказать или нет.

— Вот это правильно! Ты сначала подумай и… не говори.

— Ох, Занка-хитрованка, вся в бабушку! А теперь послушай меня серьезно. Есть еще одна важная причина, по которой не стоило бы целоваться с Геной. Три дня назад его отца арестовали как врага народа.

— Георгия Васильевича?!

— Именно его.

— Чушь какая-то! — возмутилась Занка. — Разве могут быть летчики врагами народа?! Лет-чи-ки!

— Органам виднее. Но я надеюсь, что там разберутся и его отпустят. А пока с Геной не стоит общаться.

— Ну почему, мамочка?!

— Зана, ты уже вполне взрослая, чтобы понимать такие вещи. Это может повредить твоему папе! Ты же не хочешь повредить папе?!

— Не хочу, конечно… Но так тоже нечестно: как целоваться — маленькая, а чуть что — сразу «ты уже вполне взрослая». Так вполне или не вполне?!

— Будь умничкой!

— Я всю жизнь умничка! Надоело!

— Зана, но ведь я тоже всю жизнь была умничкой… — вздохнула Людмила так, что дочь с удивлением на нее посмотрела.

* * *

В эту последнюю мирную субботу генерал Коробов заехал с утра в Брест, в штаб 28-го стрелкового корпуса.

«Вот тоже незадача, — рассуждал он по пути, — штаб корпуса — лишнее звено в системе управления. Не так уж много у меня дивизий, чтобы управлять ими через штаб корпуса. Армия сама росточком с корпус, хоть и усиленный. А поди ж ты: напрямую приказ не отдашь…»

Командир 28-го корпуса, коренастый круглолицый хоперский казак Василий Попов, встретил командующего у входа в трехэтажное с мансардным верхом здания, в котором располагался штаб корпуса.

— Ну, Степаныч, у тебя просто дворец по сравнению с нашей хижиной! — усмехнулся Коробов, оглядывая фасад весьма респектабельного здания на «шляхетской» улице старого Бреста. Здание штаба армии в Кобрине выглядело куда как скромно.

— Мир хижинам, война дворцам, товарищ командующий! — в тон Коробову отвечал комкор. Оба бывших прапорщика на германской, оба краскома по Гражданской войне (карьера Попова поначалу шла круче Коробовской) они были на короткой ноге.