Что может быть лучше? - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Армалинский cтр.№ 63

Именно Вовка и приучил меня к пиву в том плане, что я раньше вообще к нему не притрагивался, ибо горькое, а я только сладкое любил. В крайнем случае – кисло-сладкое. По той же причине я не курил, так как, попробовав, никакого удовольствия от дыма не получил, а удовольствие у меня – единственный критерий для занятия чем-либо. Искусственность процесса курения как такового, когда надо вдыхать в себя горький дым, меня отталкивала по принципиальным соображениям противоестественности, помимо простой невкусности. А с пивом вышло постепенное приятие, так как его пьют, что является естественным процессом; а по вкусу оно оказалось в конце концов интересным, да ещё с солёностями. Вот я к нему и пристрастился, но, как я уже говорил, в строго ограниченных объёмах. Так что я не мог разделить восхищения Вовки, Олега и Людки мягкостью опьянения – я более интересовался мягкостью Людкиной груди и прочих недоступных частей её тела.

Людка сидела, прижимаясь к Олегу, и всячески демонстрировала свою к нему любовь, попивая из его кружки и поя его из своей. А мы с Вовкой должны были служить фоном для их любовного выпендрёжа.

Раз так, думал я, нужно эту Людку наказать за её необязательность. Я убеждён, что непунктуальность – это самое страшное преступление, которое должно караться смертью.

Собутыльники мои всё больше пьянели, а я медленно потягивал свою маленькую кружку и строил планы мести. Прежде всего для Людки, а заодно и для её «шведа». Я воображал себя графом Монте-Кристо, мстящим врагам, – самая увлекательная для меня часть романа: беспощадная и хорошо продуманная месть, а не омерзительное христианское фальшивое всепрощение. Месть моя, увы, не могла быть жестокой в той мере, в какой бы мне хотелось, но свершиться она была должна.

Из-за обильного выпитого пива пивцы то и дело бегали в туалет, а я, пивший меньше всех, сидел на месте. Олег радовался, что я могу сидеть и охранять стол с бутылками, пока они бегают опорожниться. И вот, когда в очередной раз все трое за компанию отправились в туалет, я взял полупустую бутылку пива и, спрятав её под столом, укрытым длинной клеёнчатой скатертью, наполнил её до краёв результатами моего умеренного потребления пива. Затем я быстро разлил получившийся коктейль в кружки Людки и Олега и приготовился торжествовать.

Вовка и Олег вернулись первыми, они явно захмелели и шли, покачиваясь, опустошённые, чтобы поскорей снова наполниться. Сев на стул, Олег сразу ухватился за свою кружку и выпил треть. Тут подошла Людка, тоже плохо держась на ногах, хлюпнулась на стул, и её груди заходили ходуном. Она тоже ухватилась за свою кружку, подняла её высоко, призывая Олега чокнуться. Они чокнулись и с возгласом «до дна» – вылили в себя содержимое кружек. И моё тоже.

Я сожалел только об одном, что ни с кем не мог разделить свою пенящуюся, как пиво, радость. Вовка был слишком дружен с Олегом, и поверять ему секрет было бы опасно. Однако я не смог удержать радостную улыбку, когда, вытерев рот тыльной стороной руки, Людка недовольно сказала:

– Пиво совсем нагрелось.

– Точно, – подтвердил Олег.

– А у меня холодное, – сказал Вовка.

– И у меня, – добавил я. – Это ваша страсть всё вокруг разгорячает, – выдал я свою версию, которая была воспринята любовниками «на ура».

С тех пор, когда мы встречались в институте с Людкой, она отводила глаза и быстро проходила мимо, даже не здороваясь. А я чувствовал себя отмщённым и лишь иронически улыбался ей в лицо.

Через пару лет после окончания института мы столкнулись с Людкой на улице. Грудь её с тех пор не уменьшилась. И не увеличилась. А осталась тех же прекрасных огромных размеров. Я решил не позволить Людке пройти мимо, остановил и заговорил с ней. К тому времени в стране стало свободней и во мне самом тоже, поэтому я разговаривал с Людкой без студенческой дрожи в коленках. Я решил не церемониться и предложил ей зайти ко мне отметить нашу встречу, и, к моему удивлению она сразу согласилась. Видно, тоже повзрослела. Оказалось, что она замужем за Олегом и через месяц отправляется с ним в Швецию, куда его послали в командировку. Людка спросила, видимся ли мы с Вовкой, так как они уже давно о нём ничего не слыхали. Я сказал, что мы с ним подружились ещё крепче.

На этот раз мы пили коньяк, потому что я не хотел, чтобы Людкино опьянение было мягким. После пары рюмок она призналась, что я ей всегда нравился. Я уточнил, не хочет ли она одолжить у меня пятёрку. Сомнение в её искренности оскорбило Людку, и, чтобы доказать свою бескорыстность, она стала раздеваться.

Когда я насладился Людкиными грудями и прочими частями её тела, я спросил об её отношениях с Олегом, и она мне поведала, что живёт с ним только для того, чтобы свалить из Керосинии в Швецию. Упоминание Швеции повернуло разговор к давно отгремевшей сексуальной революции, от революции было недалеко до сексуальных извращений, а от них – до Людкиных сексуальных предпочтений. Между тем Людка поглотила ещё несколько рюмок коньяка, что развязало ей язык, кстати, весьма умелый. Пока я играл с её шарами, бережно подбрасывая их на руках, Людка рассказала, что Олег почерпнул из шведских нравов влечение к golden showers [30] и смог привить свою страсть даже ей. Я отреагировал на это предпочтение весьма сдержанно, а Людка предложила мне продемонстрировать свою страсть к золоту моего душа.

«Пей на здоровье», – подумал я, ощущая мокрый жар Людкиного рта, и стал концентрироваться, чтобы зачать струю. Когда она родилась, я вдруг осознал, что моя давняя месть не удалась, так как получилось, что я тогда не мстил, а лишь потакал Людкиной страсти.

Я утешал себя одним: уж теперь я всё расскажу Вовке.

Впервые опубликовано в General Erotic. 2003. № 96.

Пытка начиналась весной и кончалась лишь поздней осенью, когда выпадал снег.

Я купил небольшой домик, стоящий в центре квадратного участка. В дом я переехал зимой, а весной моё счастье домовладельца было разгромлено. Мой дом окружали другие подобные домики, с подобными же по размеру участками. На каждом из них росло в среднем по одному дереву, но были участки с двумя деревьями или безо всяких: дерев, как мой. Зато на всех участках росла трава, и казалось, что она росла со скоростью бамбука. Во всяком случае, именно такой виделась скорость роста всем моим соседям, ибо, как только они возвращались со своих работ и съедали свой обед, все вскакивали на свои маленькие трактора-косилки (ручные косилки требовали излишне утомляющей ходьбы) и устремлялись на травяное поле битвы. Некоторые даже не желали браться за обед, а спешили сначала беспощадно расправиться с травой, посмевшей поднять голову слишком, как им казалось, высоко. А в выходные дни борьба с травой начиналась с самого утра и не прекращалась до сумерек.

Всё бы ничего, но косилки эти работали так громко, будто в них были установлены самолётные реактивные двигатели. Причём стоило закончить сенокошение соседу слева, как эстафету перенимал сосед справа, а за ним сосед позади, а после сосед напротив. Часто последовательные арии заменялись дуэтами, трио, квартетом, а то и вовсе хором. Оглушающая музыка такого рода благодаря усердности её исполнителей пробивалась через любые ушные затычки, в которых я стал большим специалистом, изучив и опробовав эти изделия различных фирм и конструкций. Но и непрерывные сольные исполнения адской мелодии травокошения были достаточно мастерскими, чтобы завладевать всеми моими чувствами, которых уже не хватало ни на что другое. Я запирал двери, закрывал окна, спускался в подвал, вставлял в уши затычки, поверх надевал специальные заглушающие наушники, и всё равно грохот достигал моих ушных перепонок.