Кровавая бороздка потянулась за кончиком клинка. Экспериментатор уставился на ранку, пытаясь ее загипнотизировать. Никакого результата.
«Придурок! Сам себе по ночам сказки показывает, сам в них верит. Хорошо еще маленькую царапину догадался сделать. Видать, не весь разум потерял. Это ж до чего можно докатиться? А если бы мне приснилось, что голову себе отрезаю, а потом на место пришиваю. Ну нельзя же! – Он начал распаляться. – Так, а это что, галлюцинации?»
Кровотечение остановилось, ранка начала затягиваться.
«Так-так… Если мне не изменяет зрение, некий выходец из замембранного мира становится ящерицей. И все же, чтобы убедиться в противном, лапы я себе отрезать не буду, но самолечением в некоторых случаях теперь заниматься смогу. Главное – вовремя обозвать себя придурком и разозлиться на оскорбление. Видать, организм не только адреналин вырабатывает. Нет, тут точно с ума сойти можно! То у них ритуалы с крылатыми кошками, то сны – не отличишь от реальности. Интересно, а наяву с шестом у меня получится?»
Царьков встал, поднял свою «волшебную палочку». Первый шаг, замах… Гладкое древко хорошо скользит по ладони, послушно тормозит, стоит сжать пальцы. Первую часть непростого комплекса упражнений мужчина исполнил на одном дыхании, чуть труднее дались две следующие, а финальная забрала остатки сил и едва не закончилась вывихом ноги, попавшей на выступавший из травы камень.
– Ё-мейл твою через вай-фай! – выругался Леонид.
– Не знал, что ты так умеешь, – прокаркал проснувшийся посланник.
– Я тоже до сегодняшнего дня.
– Легедио научил? А где он сам. Дичь пошел добывать?
– Нет, мы попрощались.
– Он нас бросил? – возмутилась ворона.
– Сказал, тут недалеко до причала, я не вправе был его задерживать. Мужик свою работу выполнил, деньги получил.
– И сколько монет запросил?
– Ровно тридцать.
– Не может быть! Он специально выбрал момент, пока я сплю. Наверное, хотел на полсотни тебя раскрутить. Или он действительно тот, о ком я думаю?
– На бродягу наш проводник точно не похож, хоть и ходит в обносках, – высказал предположение Царьков.
– Тут дело не в одежде. Секреты ритуального оружия даже среди высоких лордов мало кому известны. А этот тип знал время и место, да вдобавок угадал человека, которому под силу не погибнуть во время ритуала.
– Варио, когда ты переходишь на загадочный тон, становится не по себе. Скажи прямо, кто такой Легедио?
– Есть версия, что он – блуждающий лорд.
– Если ты думаешь, что мне все сразу стало понятно, то ошибаешься. Да и не похож бродяга на вельможу.
– Помнишь, как мы с ним встретились? – Летун решил начать объяснение издалека.
– Конечно.
– У него тогда под рукой оказалось все необходимое для путешествия на двух человек.
– Мне тоже это показалось странным.
– Можно сделать вывод, что он нас ждал?
– Можно.
– А с какой целью?
– Варио, это допрос? Откуда мне знать!
– Полагаю, он предвидел, что в определенный час ты там окажешься.
– Допустим. Но зачем ему наниматься проводником? Деньги нужны? Так он сам говорил, что сдать нас бандитам гораздо выгоднее. Просто Легедио – хороший человек. Случайно наткнулся на попавших в беду людей и решил за незначительную сумму оказать помощь. Может, у него личные счеты с Куртизо?
– Ты хоть сам веришь в то, что говоришь?
– Ладно, сдаюсь, – поднял руки Царьков. – Готов выслушать твою версию.
– Всего один вельможа в Кардоме обладает даром предвидения – блуждающий лорд.
– И при этом у него нет замка, подданных, приличного костюмчика… Денег – и тех на жизнь не хватает, – саркастически продолжил Леонид. – Может, он просто странствующий волшебник из доброй сказки?
– Из легенды, – поправил пернатый. – Лорд редко показывается на людях, поэтому описаний его внешности практически нет. За время правления Куо о его появлении в королевстве не было слышно ни разу.
– Допустим, ты прав. Этот высокородный бомж нас действительно ждал, вызвался проводить, куда надо. Организовал ритуал, где я чуть ласты не склеил. Остается прояснить один ма-а-аленький вопрос… Зачем ему все это понадобилось?
– Ответ известен лишь ему. Блуждающий лорд просто так ничего не творит, все его деяния имеют огромное влияние на грядущее. Ведь он способен не только предвидеть будущее, но и изменять его. Вот взять, к примеру, твой поединок с дерганом. Как думаешь, сколько шансов у человека, пусть он даже из высоких лордов, одолеть крылатого хищника?
– Варио, я не в том настроении, чтобы загадки отгадывать.
– Один из десяти.
– Ничего себе!
– Потому вельможи и не валят косяками к Серебряному ручью.
– Так ведь еще и бамбук нужно особенный найти, – неуверенно добавил Царьков.
– Опять предвидение, – назидательно сообщил пернатый.
– Минутку, я слышал, эти ваши высокие лорды какими-то сверхспособностями владеют? Типа зверушку взглядом упокоить или убедить в том, что она не права.
– Все вельможи Кардома владеют даром, и чем знатнее род, тем больше способностей в арсенале дворянина.
– Тогда о каких опасностях идет речь? Они бы того дергана одной силой мысли прихлопнули.
– Ты забываешь о Серебряном ручье, – снисходительно произнес Варио. – Рядом с ним применять способности иногда выходит себе дороже. Да и крылатая кошка – не совсем обычный зверь. Внешний дар хищнику только на пользу.
– Что значит внешний?
– Так, – задумалась птица, пытаясь найти простой пример для объяснений. – Допустим, человек чувствует чужой взгляд, направленный на него. Поскольку сам обладатель дара не воздействует на других людей, а лишь впитывает эмоции посторонних, способности считаются внутренними. Если же кто-то создает иллюзию, дабы обмануть противников, он непосредственно действует на их сознание. То есть пользуется внешним даром.
– Я так понимаю, мне удалось одолеть дергана только потому, что я не знал о невозможности победы над ним?
– Надеюсь, Легедио предвидел исход поединка.
– А если бы наш бомж не угадал?
– Ну, он же как-то умеет влиять на грядущее. Что-нибудь придумал бы, наверное.
– И в какую сторону он меняет будущее? – язвительно спросил Леонид.
– В пользу Кардома.
– То, что один человек считает благом, другой принимает за скверну, и каждый при этом мнит себя правым. Где гарантия, что лорд не ошибается?
– За его плечами не один век жизни. Мудрость тысячелетий не может ошибаться, – с пафосом изрек летун.