Жаркий сезон - читать онлайн книгу. Автор: Пенелопа Лайвли cтр.№ 24

— Не совсем так, — возражает Джеймс. — Я сказал, что истоки — в потребности фантазировать: «Я бы мог тут жить» — и все такое. Мне лично это противно. Я точно знаю, где бы жил в то время. В лачуге. Мой прадед был крестьянином.

Кэрол надевает солнечные очки в золоченой оправе. Лицо у нее маленькое, очки большие, так что прячут его чуть ли не наполовину.

— Вот как? Ты мне не рассказывал. Мне кажется, вы оба чересчур напираете на идеологию. На самом деле людям просто нравятся красивые вещи. Бархатная мебель, стены в картинах. Можно гулять по таким домам, говорить, что здорово, наверное, спать на такой кровати, и глянь, какая лестница, и есть ли здесь привидения. Это не зависть, просто любопытство.

— Отчасти верно, — говорит Морис. — Однако тут безусловно присутствует элемент вуайеризма. И заранее созданный настрой на сравнение и социальную оценку. Ты встречаешься с прошлым и через непривычные предметы, и через намеки на несколько иной образ жизни. Это будоражит. Люди не могут просто смотреть, они должны как-то реагировать. И концепция старинной усадьбы, внушенная через рекламу, изначально предполагает именно такое поведение. Итак, — он смотрит на Полину, — почему эти люди здесь? Почему мы здесь?

— Потому что сегодня суббота, — отвечает Полина, — а выходные надо чем-то заполнить.

Джеймс смеется:

— Получи, Морис! Идеально простое объяснение.

Морис улыбается.

— Может, уже пойдем? — спрашивает Тереза. — Я первым делом должна выяснить, где здесь туалет. Люку надо сменить подгузник.

Усыпанная гравием дорожка ведет к дому, обсаженному купами деревьев; в их расположении заметен тщательный замысел ландшафтного дизайнера. Вся компания поднимается по широкой лестнице, покупает билеты и бочком обходит даму из Национального фонда, призывающую материально поддержать объекты культурного наследия в интересах завтрашнего дня. У Мориса свои взгляды на Национальный фонд, которые, разумеется, получат отражение в книге. «Завтрашний день сам о себе позаботится», — тихонько произносит он, посылая улыбку даме — та сейчас объясняет Терезе, где туалет, и вежливо просит ее оставить коляску в гардеробе.

Они медленно идут по усадьбе, разглядывают гобелены, изысканную мебель и фарфор. В каждой комнате свои временные жители, которые тут же становятся частью экспозиции, так что Полина с равным интересом изучает японскую пару и резной орнамент из плодов и листьев на каминной полке. Японцы поочередно снимают друг друга на видеокамеру. На каминной полке желуди соседствуют с ананасами. Полина заинтригована и тем и другим. Будет ли она на этом видео, перенесенная против воли в некую далекую гостиную на другой стороне земного шара? Считал ли резчик, что в Англии растут ананасы, или это изящная шутка художника по интерьерам? Морис куда-то исчез — увлекся, по обыкновению, чем-то интересным только ему. Джеймс и Кэрол смотрят через окно на изумрудный газон. Тереза пытается заинтересовать Люка фарфоровыми собачками.

Очень много картин. По большей части они так или иначе связаны с убийством. Охотничья сцена: гончие на склоне холма, алая куртка всадника перекликается с рыжиной лисы, прыгающей через ограду. Натюрморт: груда мертвых фазанов и куропаток на гладком деревянном столе, рядом несколько яблок и зелень; все прописано с фотографической точностью, от крапинок на перьях до засохшей крови на клюве.

Полина разглядывает убоину и внезапно замечает рядом с собой Мориса.

— Я в жизни не убил ничего крупнее осы, — замечает он. — Возможно, стоит как-нибудь попробовать. Очевидно, мы упускаем некую фундаментальную составляющую человеческого опыта.

— Есть куча всякого опыта, без которого я предпочла бы обойтись, — сухо произносит Полина. — Вникни люди в то, что тут изображено, и им стало бы гадко. Нам с вами в том числе. Приукрашенная жестокость — вот это что.

— Безусловно. Необходимый элемент индустрии, паразитирующей на прошлом. Пыточный каземат как часть музея. Волнующие садистские подробности в рассказе экскурсовода. Думаю, стоит посвятить этому отдельную главу. Чистенькая жестокость на безопасном расстоянии — ничуть не страшнее того, что мы видим по телевизору. Те же самые люди при виде автокатастрофы впадут в истерику. Мы с вами в том числе.

К ним подходит Тереза:

— Люку надоело. Я выведу его в сад.

— Конечно-конечно, — рассеянно отвечает Морис.

Он переходит к противоположной стене — обозреть темное полотно, на котором девушка в летящих одеждах целится из лука в бегущего оленя. На соседнем мускулистый мужчина борется со львом. Диана, думает Полина. Геракл. Она вслед за Терезой быстрым шагом проходит следующие две комнаты. Огромная шпалера, изображающая рождение Венеры. Портреты восемнадцатого века: тогдашние владельцы усадьбы, облаченные в римские тоги. Полине думается, что для тех, кто не знаком с классической мифологией, загадочность образов должна усиливать ощущение чего-то чужого.

Они с Терезой закончили ускоренный осмотр усадьбы и вышли в сад, где Люка можно пустить побегать. Некоторое время спустя к ним присоединяются остальные.

— Тереза, а где здесь туалет? — спрашивает Джеймс.

— Вон там. Нет, не по этой дорожке, по следующей.

Кэрол улыбается:

— У Джеймса потрясающая способность терять дорогу. Он может заблудиться в ста ярдах от нашей квартиры.

— Тереза, — просит Морис, — сделай доброе дело, проводи Джеймса.

— Хорошо, — соглашается Тереза. — Подожди, Джеймс, я с тобой!

Она уходит, неся Люка на бедре. Полина любуется цветочным бордюром, а когда вновь поднимает голову, Мориса и Кэрол рядом уже нет. Очевидно, они решили не ждать. Только что стояли здесь и вдруг словно испарились.

Полина гуляет взад-вперед вдоль цветочного бордюра.

Тереза и Джеймс отсутствуют довольно долго. Наконец они возвращаются, и Тереза объясняет, что заскочила в кафе купить Люку печенья.

— Где остальные? — спрашивает она.

— Ушли, — отвечает Полина. — Может, решили, что разминулись с вами. Наверное, ищут нас. Парк очень большой. — Она смотрит на план в буклете. — Пруды… тисовая аллея… фонтанный дворик…

— Не беда, — говорит Джеймс. — Рано или поздно мы с ними встретимся.

Парк — результат искусных манипуляций с ландшафтом. Газон образует плато, которое заканчивается балюстрадой, от плато к прудам уходит череда террас и цветочных бордюров. По бокам склона с террасами тянутся высокие живые изгороди, за ними видны зеленые лужайки. Полина, Тереза и Джеймс подходят к балюстраде и смотрят вниз, пытаясь сориентироваться.

— Надо туда спуститься, — говорит Джеймс. — Там какие-то исполинские кувшинки.

Тропа к пруду очень крутая и на вид скользкая. Тереза замечает, что на обратном пути тут трудно будет вкатить коляску.

— Может, с другой стороны спуск полегче, — говорит Полина. — Я пойду посмотрю.