Жаркий сезон - читать онлайн книгу. Автор: Пенелопа Лайвли cтр.№ 23

На первый взгляд ничем не примечательная сцена. А вот появляется Джеймс и — еще через минуту — Тереза.

Все четверо недолгое время стоят под вечерним солнцем, затем идут к машинам. Они едут в паб. Полина вызвалась искупать и уложить Люка, поскольку ей это в удовольствие, а ехать со всеми она не хочет.

Она смотрит в окно, как компания усаживается в машину: Джеймс за рулем, Морис и Кэрол на заднем сиденье. Автомобиль трогается с места. Морис, видимо, продолжает говорить. Его лицо повернуто к Кэрол, рука лежит на спинке ее кресла.

Полина несет Люка в ванную и приступает к купанью. Она делает все, что положено: включает воду и раздевает малыша, безостановочно комментируя каждое действие, чтобы он не заскучал и не раскапризничался. Люк сидит в ванне и стучит по бортику пластиковыми стаканчиками. Полина стоит коленями на резиновом коврике и демонстрирует Люку физические свойства воды — ее способность литься, журчать и булькать, — а сама думает о другом ребенке в другом времени.

В городке, гордящемся кафедральным собором, ванна у них была чугунная, на львиных лапах. «Лев» — одно из первых слов, которые сказала Тереза. Оно означало ванну. Часть стала целым. Допотопная ванна. Сейчас такие снова выпускают и продают в магазинах для богатых. Тогда иметь такую ванну было позором. Успешные молодые пары мечтали о салатовой сантехнике.

Полина не мечтала о салатовой сантехнике. В викторианском доме с ванной на львиных ногах у нее хватало других забот.

Она наклоняется над неудобной высокой ванной и намыливает Терезе спину, чувствуя сперва острые крылышки лопаток, затем тонкие ребра. Полина знает каждый дюйм Терезиного тела, каждую впадинку и складку. Любой непорядок — царапина, синяк, сыпь — мгновенно отзывается паникой. Как будто Тереза — наиболее уязвимый отросток ее собственного тела, требующий постоянной защиты от внешних сил, которые самой Полине уже давно не страшны.

Она видит царапину у Терезы на руке — тонкую розовую линию — и тут же отмечает, что царапина пустяковая. Видит и отмечает бессознательно, поскольку не может думать ни о чем из-за сосущей пустоты под ложечкой и слов, которые крутятся и крутятся в голове.

— Тебе кое-что следовало бы знать, — сообщает Луиза Беннет, жена Тома Беннета, одного из коллег Гарри. — Насчет твоего мужа. Дело в том… Том говорит, все на кафедре уже заметили… в общем, дело в том, что он постоянно с Мирой Сэмс. Ну, знаешь, Мира Сэмс с факультета международных отношений. Том говорит, она все время торчит у него в кабинете. И в столовую они ходят вместе. Может, ты уже и в курсе…

Полине нравится Луиза. По крайней мере, нравилась три минуты назад. Теперь не нравится. И Том Беннет тоже. И вообще вся кафедра. Полина сейчас может думать лишь о том, насколько ей противна Луиза. Остальное придет позже…

— Да, — отвечает Полина. Совершенно спокойным и естественным тоном. — Ничего удивительного. Она помогает ему с книгой. Гарри говорил мне позавчера. Она много знает о демографии семнадцатого века во Франции, Гарри у нее консультируется.

— А… ясно, — говорит Луиза. — Ясно.

Она отводит взгляд и торопливо заводит разговор о чем-то другом. А Полина не слышит ни единого ее слова. Ровным счетом ничего. Потому что думает только о них. О нем и о ней. О ней и о нем. Как они говорят о книге. Улыбаются друг другу. Смеются. И все остальное.

Мира Сэмс. Первая. По крайней мере, в глазах Полины. Прародительница, зачинательница, прототип. Та, чье имя впервые пробудило сосущий холодок под ложечкой.

И где теперь Мира Сэмс? Исчезла с концами, сгинула. Ее нет — она существует только у Полины в голове.

Мира Сэмс — пустой звук. И уж точно не им вызван отголосок прошлого сейчас, когда Полина наклоняется над ванной, чтобы поставить Люка на ноги. Отзвук, эхо, фантомная зубная боль.

— Ну, вставай, — говорит Полина Люку. — Вставай на ножки. Молодец. А теперь вылезаем. Вот так.

Она вынимает его из ванны. Заворачивает в полотенце. Болтает, напевает песенку. Нет, думает она. Нет, нет, нет. Только не это.

Она смотрит на Гарри через стол и говорит:

— Я жгла твою книгу.

— Почему? Зачем?!

— Ты знаешь, — отвечает она.

Ах, книги, книги, говорит она Люку. Ничего от них хорошего, одни беды. Не пиши книжек, малыш. Займись торговлей. Или кардиохирургией. Или проектированием нефтяных вышек.

Полина укладывает Люка в кроватку. Люк протестует. Она приносит ему бутылочку. Он лежит, сосет, младенчески чмокая губами. Веки мало-помалу слипаются.

Полина на цыпочках идет к двери. Люк тут же открывает глаза, роняет бутылочку и ударяется в рев. Полина идет назад, вкладывает бутылочку ему в руки, выходит из комнаты и едва успевает добраться до кухни, как ей вдогонку снова несутся детские вопли.

Так повторяется еще несколько раз. Наконец Люк затих.

Полина включает аудионяню и устраивается в гостиной. Перебирает стопку книг на столе и, не найдя ничего интересного, берет газету. Читает некоторое время, потом отвлекается и начинает оглядывать комнату, хранящую следы тех, кто был здесь недавно. Соломенная шляпка Терезы на спинке стула. На каминной полке чьи-то солнечные очки — зеркальные, в золоченой оправе. Наверное, Кэрол. Бежевый свитер грубой вязки на подлокотнике дивана, скорее всего, принадлежит Джеймсу — для Мориса это чересчур стильная вещь. А вот холщовый пиджак с прорехой на рукаве — точно Мориса.

Полина ждет их возвращения. Она знает комнату как свои пять пальцев, и сегодня тут что-то не так. Чувствуется какой-то гадкий запашок, он же отголосок иных времени и мест, постоянно живущих в мозгу. Здесь и там неприятно смешались. Сейчас другая Полина в другой комнате ждет Гарри, который неизвестно, где находится, и неизвестно, что делает. Может, ведет семинар или консультирует студентов, может, пьет с коллегами в баре. А может, занимается тем, о чем ей думать не хочется, но что она ежеминутно воображает во всех подробностях, и каждый новый образ для нее пытка.

Она представляет их за столиком в кафе: глаза в глаза, его рука на ее ладони. В постели, голых. А чаще всего — как неделю назад на вечеринке, когда они просто разговаривали в дальнем конце комнаты. Гарри стоит спиной, но Полина смотрит на него глазами Миры Сэмс и точно знает, что та видит. Знает, что Гарри улыбается одной половиной рта и смотрит чуть искоса, склонив голову набок. Этот взгляд предназначается тем, кого Гарри удостоил особым вниманием. Взгляд, который когда-то был направлен на нее — в ресторанах, в автомобиле по пути через Америку, в постели. Полина ощущает этот взгляд, и все у нее внутри холодеет.

Полина, Тереза, Морис, Джеймс и Кэрол на парковке перед усадьбой восемнадцатого века. Полина помогает Терезе усадить Люка в коляску.

— Так как вы считаете, Полина? — спрашивает Морис. — Рассудите нас. Зачем люди посещают старинные усадьбы? Мы разошлись во мнениях. Джеймс говорит, это просто преклонение перед богатыми.